Трой Саутгейт, которого мы, что называется, «опознали» в качестве идеолога неонацистского штрассерианства, сетует по поводу того, что «левое движение» приобрело достаточно скверный — антиморальный и политически бесперспективный — характер.
Никоим образом не солидаризируюсь с Саутгейтом в чем бы то ни было. Рассматриваю его как представителя антигуманистических сил, глубоко враждебных всему подлинно левому, нацеленных на уничтожение настоящего левого движения. И тем не менее, должен признать, что сегодняшнее левое движение действительно является и достаточно дурно пахнущим, и политически тупиковым.
Усилиями антикоммунистов международные леваки стали уже ко второй половине ХХ века чуть ли не антитезой тому, чем было в предшествующую эпоху классическое международное коммунистическое движение.
Левое движение в целом и его новое коммунистическое крыло в частности перестали с какого-то момента отстаивать высокие моральные нормы, классическую культурную направленность. А также многое другое. Говоря о классической культурной направленности, я вовсе не имею в виду яростное отрицание всех культурных новшеств, собирательно именуемых авангардом, поставангардом и так далее. В классическом французском коммунистическом движении нашлось место и для Пабло Пикассо, и для Луи Арагона, и для многих других. И это было прямым свидетельством того, что классическое французское коммунистическое движение 30-х, 40-х, 50-х годов ХХ века является и моральным, и высококультурным, и достаточно живым, привлекающим, а не отталкивающим новаторов, умеющим сочетать нормативность и новизну. Что произошло потом?
ХХ съезд КПСС, чудовищная дискредитация советского коммунизма, осуществленная под видом десталинизации ближайшими соратниками Сталина, оттолкнула очень и очень многих. И далеко не у всех хватило решимости послать куда подальше советских десталинизаторов и идти своим путем. Это мог сделать Мао Цзэдун, в распоряжении которого было огромное китайское государство. Но это не могли сделать лидеры западных коммунистических движений, серьезнейшим образом зависевшие от СССР во всех смыслах этого слова.
Дело даже не в экономической или политической зависимости, которую так любят смаковать антикоммунисты. Дело в том, что коммунистическое движение в западных странах было стратегически и именно стратегически зависимо от всего, что происходило в СССР. Одно дело — рассматривать себя как часть мирового коммунистического движения, лидером которого является СССР, предъявлять своим сторонникам в той же Франции или Италии советский опыт в качестве фундаментального позитива. А другое дело — открещиваться от советского лидерства.
Рядовые коммунисты Франции или Италии никогда не поддержали бы такого открещивания со стороны своего местного коммунистического руководства. А значит, надо было поддержать ХХ съезд КПСС и заявленную им десталинизацию. Но, поддержав эту самую десталинизацию, надо было и лишиться фундаменталистского просталинского крыла, и согласиться на глубокую компрометацию советского, а значит, и коммунистического проекта. То есть, по сути, осуществить своеобразное «политическое харакири». Что, в общем-то, и было сделано.
Такова одна из причин глубокого кризиса международного коммунистического движения в западных странах после ХХ съезда КПСС. Но на самом деле таких причин много. И к тому, что я только что описал, всё никоим образом не может быть сведено.
На самом деле читателю совсем нетрудно понять и даже ощутить природу тогдашнего кризиса западного коммунистического движения, потому что в современной России происходит нечто сходное с тем, что тогда происходило на Западе. У нас сейчас есть некие радикальные коммунистические фундаменталисты (наиболее знакомые по постсоветскому периоду имена — Анпилов, Тюлькин, Нина Андреева и т. д.). У нас есть умеренные коммунистические фундаменталисты (а точнее, имитаторы этого самого полуфундаментализма, эксплуатирующие коммунистический бренд) — в лице товарища Зюганова и его партии. И у нас есть так называемые леваки.
После ХХ съезда в большинстве западных стран возникло нечто сходное с тем, что имеем сейчас в нашем Отечестве. То есть часть коммунистов осталась на просталинских позициях и обрекла себя на бесперспективный фундаментализм, сочетаемый с необходимостью противостоять СССР — единственному живому мощному очагу тогдашнего реального коммунизма. Часть коммунистов приняла решения ХХ съезда и поволоклась за Хрущевым в будущую перестройку. Часть — просто сдвинулась в сторону классической социал-демократии. А часть — с легкой руки определенных двусмысленных теоретиков еврокоммунизма и контркультуры — сделала ставку на молодежные леваческие бунтарства, обильно сдобренные наркотиками, извращениями разного рода, террористическими двусмысленностями и так далее.
Просто у нас в России в 2016 году такая леваческая бунтарская стихия совсем уж жалко и бессмысленно выглядит. А на Западе тогда, в какие-нибудь бурные 60-е годы ХХ века, она казалась как бы и не абсолютно бесперспективной. Ее бесперспективность обнажилась после той псевдореволюции, которую леваки устроили во Франции в 1968-м. После этого леваки стали стремительно деградировать, превращаясь отчасти в совсем дурно пахнущие контркультурные сообщества, а отчасти — в опекаемые западными спецслужбами террористические двусмысленные структуры типа «Красных бригад».
Трой Саутгейт, чутко улавливающий полную недееспособность такого левачества, сетующий на то, что левую идею оседлали не только нездоровые, но и недееспособные силы, мечтает воспользоваться этой недееспособностью для того, чтобы застолбить свою альтернативную, как бы национал-анархическую, идейную нишу. То есть мы в каком-то смысле имеем дело с более эффективным и наступательным вариантом нашего Лимонова с его НБП.
Утверждая, что «социализм является неотъемлемой частью националистических убеждений»; что «отделять саму сущность социальной сферы от понятия нации — значит игнорировать основополагающий факт того, что народ фактически составляет нацию»; что «без народа не может быть нации, а без нации не может быть народа»; что поэтому социализму нужно обзавестись чем-то, не имеющим «абсолютно ничего общего с интеллектуально несостоятельными легионами современных левых»; что это «что-то» должно, будучи националистическим, одновременно отстраняться от всего правого; что «и коммунизм, и капитализм — две головы одной гидры»... Заявляя о революционном национализме как альтернативе правым реакционерам и «красным маразматикам», Трой Саутгейт призывает к творческому развитию подлинной социал-националистической идеологии.
Но для того, чтобы творчески развивать нечто, надо иметь развиваемое в качестве чего-то уже существовавшего и оставившего свой след в истории. Развитие любой традиции предполагает наличие той традиции, которую ты собираешься развивать. Какую же традицию предлагают развивать Трой Саутгейт и ему подобные?
Традицию штрассерианства, являвшегося, по мнению Троя Саутгейта и ему подобных, подлинным социал-национализмом. Трой Саутгейт заявляет: «Доктрина социал-национализма распространялась главным образом Отто и Грегором Штрассерами, двумя братьями, которые присоединились к Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП) в 1920-е годы».
Сетуя на капиталистическую поврежденность этой НСДАП, к которой присоединились благородные, неповрежденные и мудрые Штрассеры, Трой Саутгейт выступает с критикой НСДАП. Он осуждает НСДАП за то, что она «в конечном итоге оказалась под лидерством Адольфа Гитлера, который в своей эгоистической жажде абсолютной власти пришел к предательству истинных идеалов социал-национализма, которые были выдвинуты НСДАП с самого начала».
Вот такая специфическая критика НСДАП. Жила-была замечательная НСДАП, которая выдвинула прекрасную, спасительную социал-националистическую программу. Но, увы, не смогла эта благородная НСДАП отторгнуть тлетворное капиталистическое влияние Гитлера и его клики. Трой Саутгейт заявляет: «Никто не может игнорировать простой и очевидный факт того, что Гитлер полностью отказался от осуждения немецких капиталистов и правого истеблишмента, даже позволяя партии получать финансирование от состоятельных еврейских спонсоров с Уолл-стрит. Доказательства этого утверждения могут быть найдены в блестящей работе Энтони Саттона «Уолл-стрит и восхождение Гитлера».
Энтони Саттон (1925–2002) — американский экономист британского происхождения. В 1962 году получил американское гражданство. Стал профессором Калифорнийского университета, затем — научным сотрудником Гуверовского института. Прославился своими сомнительными книгами «Как орден организует войны и революции», «Уолл-стрит и большевистская революция», «Кто управляет Америкой» и так далее.
Книги основаны на теории еврейского заговора, на том, что международное еврейство управляло и большевиками, и нацистами, и всем на свете. Скандальная конспирология Саттона является ярчайшим примером оголтелого популизма, очевидным образом заточенного на полную дискредитацию всего советского и коммунистического и одновременно стремящегося воскресить национал-социализм, отделив «плохой», «загаженный евреями» национал-социализм Гитлера от «хорошего» национал-социализма тех же Штрассеров.
Ссылка Троя Саутгейта на «блестящую работу» Саттона позволяет уточнить феномен этого самого Троя Саутгейта по принципу: «Скажи мне, чьи «блестящие работы» ты ценишь, и я скажу тебе, кто ты». А то ведь многие поддаются на разного рода экологические размышления Саутгейта и его приспешников, на некую демократичность данного направления. Как говорят в таких случаях, «с приветом от Саттона».
Восславив Саттона, Трой Саутгейт возвращается к другим, восхищающим его «подлинным» социал-националистам — Штрассерам. Которые, по его словам, сначала «были чрезвычайно активны в НСДАП до того, как партия в 1933 году пришла к власти», а затем «регулярно были вовлечены в войну с самим Гитлером, человеком, отказавшимся отстаивать децентрализацию государственной власти или предложить простым рабочим Германии долю как в сельском хозяйстве, так и в промышленности».
Саутгейт пишет о «реакционной лояльности Гитлера его капиталистическим спонсорам», о том, что Гитлер не уничтожил ростовщичество, отдав всю финансовую власть «в руки Ялмара Шахта, франкмасона со связями на Уолл-стрит». Гитлер, по мнению Саутгейта, предал программу Отто Штрассера, предложенную в 1925 году и известную под названием «Структура немецкого социализма». Саутгейт утверждает, что Гитлер предал забвению главный тезис НСДАП, сформулированный Отто Штрассером, согласно которому «альтернатива несостоятельным чужеродным «решениям» — коммунизму и капитализму — идея, которую мы представляем, это политическая репрезентация партии, торговых предприятий и представителей профессий на основе нашей древней системы гильдий».
Поскольку Саутгейт хорошо знаком с творчеством Штрассеров и полностью находится под обаянием этого творчества, его оценкам штрассерианской альтернативы Гитлеру можно доверять. Социал-национализм, ориентировавшийся в ХХ веке на германскую древнюю систему гильдий, — это покруче Гитлера.
Такая система, ориентирующаяся на гильдии, должна, по мнению Штрассера, создать функциональную аристократию, состоящую из капитанов промышленности и офицеров экономической жизни. Она должна ликвидировать класс пролетариев, заместив его сословием привилегированных рабочих, прямо или косвенно участвующих и потому заинтересованных в своем цехе. Она должна поддерживать пропорции между числом людей, занимающихся умственным и физическим трудом (к умственному труду Штрассер относит и труд бюрократов). Она должна отменить государство как ночного сторожа и полицейского капитализма, не позволив ему при этом стать государством советской диктатуры.
Всё это должно дополниться уничтожением сети магазинов и супермаркетов, поддержкой малого бизнеса, разрушением монополий. Налицо — некий как бы антикапиталистический утопизм, осуществление которого породило бы столь же свирепый нацизм, но дополнило бы свирепость оного полной экономической, технологической и военно-политической несостоятельностью. Почему этого не захотел Гитлер, понятно. Он собирался мир завоевывать. Понятно и другое — почему Гитлер на этапе захвата власти, да и захватив ее, заигрывал с подобными почвенными утопиями. Гитлеру — прежде всего, на этапе захвата власти, но и потом — нужна была поддержка определенной части немецкого крестьянства. А оно находилось под обаянием консервативно-утопических идей Штрассера и его соратников.
Саутгейт пишет: «В течение 1920-х годов более 20 процентов Германии находилось в собственности менее чем 19 тысяч людей, и крестьяне смотрели на НСДАП как на проводника лучшего будущего перед лицом их постоянно усугубляющегося затруднительного положения. К сожалению, они получили совсем небольшую помощь от Гитлера. Хотя министр сельского хозяйства Вальтер Дарре, казалось, сделал многое, чтобы защитить роль крестьянства, попыток перераспределения земли сделано не было».
Ну вот мы и добрались до крайне нужной нам нацистской знаменитости — Вальтера Дарре. Саутгейт утверждает, что Дарре, продвигая закон о наследовании крестьянских хозяйств, действовал в плотнейшей увязке со Штрассерами. И что на самом деле настоящим автором этого закона был не сам Дарре, а его заместитель Фердинанд Фрид. Которого Саутгейт называет «тайным лидером Черного фронта Отто Штрассера».
Далее Саутгейт подробно обсуждает и крестьянскую программу Дарре — Фрида — Штрассера, и борьбу Штрассера с Гитлером, которого Штрассер обвинял в намерении задушить настоящую социал-национальную революцию, которую НСДАП обещала Германии. Штрассер утверждает, что Гитлер сознательно осуществляет удушение этой революции ради обеспечения поддержки со стороны того, что Штрассер называет «новыми связями Гитлера с буржуазными группами правых».
Обсудив недолгую борьбу Штрассера и Гитлера, создание Штрассером Боевого союза национал-социалистов, этого предтечи штрассерианского «Черного фронта», изгнание Штрассера, поддержку Штрассера английским журналистом Дугласом Ридом и многое другое, Трой Саутгейт восхваляет штрассерианскую традицию как единственную настоящую альтернативу коммунизму и капитализму.
Появление в череде благих и мудрых сторонников штрассерианства еще и английского писателя и журналиста Дугласа Рида (1895–1976), автора конспирологической книги «Спор о Сионе», дополняет образ штрассерианства. Дуглас Рид действительно был яростным противником Гитлера и яростным сторонником «настоящего» национал-социализма в его штрассеровском варианте. «Гитлер как агент евреев»... Стремление «Золотого интернационала», основанного на союзе Уолл-стрита и русских коммунистов, установить мировую власть, уничтожив Европу... Отрицание уничтожения Гитлером евреев... Таковы главные посылы идеологии Дугласа Рида, весьма популярные в Британском национальном фронте, этой крайне правой организации, состоящей из сторонников штрассерианства, открыто прославляющей Штрассеров и так далее.
Проинформировав читателя о том, что Британский национальный фронт (он же Национальный фронт) был основан 7 февраля 1967 года руководителями достаточно мелких крайне правых организаций (Лига имперских лоялистов, Движение за более великую Британию и так далее)... Что председателем данного штрассерианского начинания был А. К. Честертон, яростный поклонник Штрассера, двоюродный брат писателя Г. К. Честертона... Что, добившись расцвета в 70-е годы, данная организация затем пошла на убыль, — я перехожу к главному. К упомянутой поклонниками всех этих штрассерианских фронтов выдающейся фигуре Третьего рейха, ближайшему соратнику Штрассеров, вошедшему вопреки этому соратничеству в команду Гитлера — господину Вальтеру Дарре.
Рихард Вальтер Оскар Дарре (1895–1953) — один из главных национал-социалистических идеологов, имперский министр продовольствия и сельского хозяйства, имперский крестьянский фюрер (с 1933-го по 1942 г.), обергруппенфюрер СС, глава Управления рас и поселений СС с 1931-го по 1938 г. Вот вам и противопоставление между Гитлером и Штрассерами! Мол, всё гитлеровское национал-социалистическое начинание было неполноценным, а штрассеровское было полноценным! А как же Дарре, соединявший в себе гитлеризм и штрассерианство? Кстати, для нас крайне существенным является то, что, помимо всех этих высоких должностей в гитлеровском рейхе, Дарре являлся еще и одним из основателей знаменитого эсэсовского «Аненербе». Дарре создавал его вместе с Гиммлером и долгое время «Аненербе» был скорее вотчиной Дарре, нежели вотчиной Гиммлера. Да и есть ли на самом деле серьезные основания для того, чтобы противопоставлять главу СС Г. Гиммлера обергруппенфюреру СС и имперскому крестьянскому фюреру В. Дарре?
Рихард Вальтер Дарре родился в Аргентине 14 июня 1895 года. В Аргентину отец Дарре переехал по делам торговой компании, в которой работал. В 1912 году семья Дарре вернулась из Аргентины в Германию.
Вальтер Дарре получил блестящее образование. Родители добились того, чтобы их способный отпрыск учился в престижном Королевском колледже (King’s college school). Колледж находился в английском городе Уимблдоне. Туда принимали только детей с ярко выраженными академическими наклонностями. К моменту поступления в колледж Дарре в полной мере проявил эти наклонности.
Дарре с детства увлекался всем, связанным с сельским хозяйством. В 1914 году он решил посвятить себя аграрной проблематике. Однако началась Первая мировая война. Дарре пошел на фронт добровольцем, был награжден Железным крестом Второй степени. После окончания Первой мировой войны Дарре вернулся к освоению аграрной проблематики, сочетая освоение этой проблематики с занятиями правой политикой. Об этом говорит хотя бы то, что уже в 1918 году, демобилизовавшись и вернувшись к освоению того, что он считал делом своей жизни, Дарре вступил в берлинский добровольческий корпус (фрайкор). Роль фрайкоров в судьбе Германии общеизвестна. Получая университетское образование в Галле и Гиссене, Дарре одновременно с 1919 года осваивал аграрную управленческую практику в Прусском министерстве сельского хозяйства. А в начале 20-х годов Дарре становится ближайшим сподвижником Генриха Гиммлера (да-да, не Штрассера, а Генриха Гиммлера).
Дарре и Гиммлер активно формируют религиозно-политическое движение «Артаманен». История движения такова.
К лету 1923 года в Веймарской Германии, болезненно переживающей свое поражение в Первой мировой войне и находящейся в острейшем социальном, политическом и духовном кризисе, стала широко обсуждаться тема, абсолютно аналогичная той, которая сейчас в России именуется «мигрантской».
Обнаружилось, что на востоке Германии немецкое безработное население не может получить работу потому, что все места заняты иностранными, в основном, польскими, гастарбайтерами. Виноваты в этом, по мнению основателей антимигрантского движения, были и стоявшие у руля Веймарской Германии либералы, и немецкие помещики, которые с удовольствием использовали дешевый труд польских сезонных рабочих, пренебрегая тем, что создатели антимигрантского движения именовали национальными интересами.
В начале 1924 года создатели антимигрантского движения призвали немецкую молодежь создавать сообщества добровольцев, способные вытеснять из сельскохозяйственной сферы разного рода гастарбайтеров, прежде всего, польских. Необходимость такого вытеснения обосновывалась тем, что, по сути, Польша осуществляет под видом гастарбайтерского движения на территории Германии внутреннюю колонизацию Восточной Германии. Движение «Артаманен», призванное противостоять этой внутренней колонизации, являлось одним из ярчайших представителей уже обсуждавшегося нами «фелькише-движения» в Германии. «Артаманен» в переводе с древневерхненемецкого — это «те, кто защищают страну» («артам» — на древневерхненемецком означает «хранитель страны»).
Организаторы движения призывали всего лишь к созданию новых форм крестьянского труда. Но внутри этого движения находилась некая закрытая мистическая группа, исповедующая особую арийскую идеологию «арианизм».
Вот в эту группу и входили Гиммлер, Дарре и другие будущие руководители Третьего рейха.
В апреле 1924 года «Артаманен» начало наступление на сельскохозяйственном фронте. Движению действительно удалось создать новые формы сельскохозяйственной деятельности. Или, как говорили члены движения, «новую касту крестьян». Основными ячейками были небольшие группы, которые приезжали на ферму, работали, не покладая рук, а в свободное время проводили поисково-военные игры.
Уже к 1929 году разросшееся движение «Артаманен» столкнулось с необходимостью так или иначе определяться по отношению к НСДАП. Одним из тех, кто убеждал «Артаманен» раствориться в НСДАП, был Генрих Гиммлер. Впоследствии та часть «Артаманен», которая встала на сторону НСДАП, превратилась в ядро будущей сельскохозяйственной службы гитлерюгенда.
После 1933 года «Артаманен» окончательно стало частью сельскохозяйственной службы гитлерюгенда, то есть окончательно попало под опеку ведомства Дарре. После краха гитлеризма «Артаманен» фактически перестало существовать. А в 1966 году оно было восстановлено неким «кругом друзей Артаманен», состоящим из старых участников этого движения. Штрассерианство захватило еще и эту социально-политическую нишу. «Артаманен» существует и поныне в виде крайне правой организации, сочетающей данную идеологическую направленность с экологическими установками.
Будучи значимо само по себе, движение «Артаманен» имеет особое значение постольку, поскольку в нем действительно существовало специфическое религиозно-мистическое ядро. Причем такое ядро, которое повлияло:
а) на судьбу Веймарской Германии;
б) на структуру заменившего ее Третьего рейха;
в) на содержание деятельности элитных структур этого рейха (таких, как «Аненербе»);
г) на мировоззрение интересующих нас нацистских элитариев, входивших в группу специфических поклонников Гете вообще и «Фауста» в первую очередь.
Не прекращая обсуждать биографию Дарре и специфику деятельности элитной нацистской группы, в которую он входил, мы должны дать описание этого религиозно-мистического ядра движения «Артаманен». В чем специфика интересующей нас религиозной мистики, наложившей отпечаток на очень и очень многое?
(Продолжение следует.)