Я бы хотел обсудить произошедшее в нескольких аспектах:

• в техническом аспекте, который, между прочим, в данном случае очень существенен;
• в психологическом аспекте, который еще более существен;
• в концептуальном аспекте;
• политическом аспекте и в аспекте метафизическом.

Начну я с метафизики, потому что метафизика — это не всегда какие-нибудь очень-очень глубокие размышления по поводу каких-то сокровенных проблем религии или философских проблем общего характера, смысла истории для светского человека и так далее. Метафизика — это иногда очень и очень простые вещи. Вот сейчас я начну с этой очень простой вещи.

Вот письмо одной девочки, адресованное не мне, а Президенту России Владимиру Путину: «Уважаемый президент! Почему в России есть люди, которые хотят охотиться за детьми? Я не хочу продаваться. Сделайте, пожалуйста, чтобы дети были в безопасности от этих чужих людей. Когда я вырасту, я хочу быть мамой. Андрусенко Кристина. 5 лет».

Вот это письмо (см. рис. на стр. 10). Вот так пишет пятилетняя девочка. Вот она так ставит свою подпись. Вот это все вместе есть абсолютно аутентичный документ, копия этого документа. Я передаю это письмо, исполняя просьбу Кристины Андрусенко, Президенту России Владимиру Путину, который в отличие от меня является человеком глубоко верующим, для которого существует понятие не только ответственности на земле, но и ответственности в другом мире, понятие религиозной ответственности. Я передаю это письмо, потому что меня об этом попросила Христина.

Есть мерзавки и мерзавцы, которые после того как мы передали четверть миллиона подписей в Приемную Президента, начали нести чушь по поводу того, что там все под копирку. Я отвечаю за каждую подпись так же, как и за то, что не я рисовал эти каракули — это написала Кристина, и она попросила это передать Президенту. Вот я и передаю.

На этом метафизический момент заканчивается. Как сказали бы представители другой, не христианской религии, у каждого своя карма, свой долг, своя ответственность и все прочее. И чем выше ты находишься, тем всего этого больше.

Теперь я прямо от этого метафизического момента перехожу к моменту техническому, который мне представляется важным. В чем была задача той акции, которую мы проводили с 23-го по 25-е? Я повторяю: 23-го — была пресс-конференция в «Росбалте», 24-го — мы сдавали подписи под письмом протеста, а 25-го мы проводили митинг. В чем была задача?

Прежде всего, нам нужно было сдать письма, сдать подписи под письмами протеста. Мы должны были это сделать, и надо понять, что наша организация, а также союзные с нами организации (все, в общем-то, понимают, что основной груз работы ложится-таки на наши плечи, но мы благодарны всем, кто участвует) выполнили огромную, конкретную, рутинную работу. Мы приняли четверть миллиона подписных листов, мы их рассортировали, проверили, упаковали, собрали, принесли в приемную и сдали.

Сделав это, мы еще раз показали, что мы относимся очень серьезно к обещаниям в сфере активного права. Мы подтвердили это активное право так, как никто в истории России — никогда еще столько подписей под письмами протеста не собиралось. Мы повторяем, что мы готовы собрать и больше. Мы обращаем внимание на то, что доверие к живым подписям должно быть резко больше, чем к любой «электронике», которая очень подвержена манипуляциям.

И мы ждем. Мы ждем — какая последует реакция на наш гражданский шаг? Будет ли эта реакция полноценна или нет? Нам очень хочется, чтобы она была полноценна, но с политической точки зрения, скажу честно, нам, в каком-то смысле, все равно. Потому что мяч сейчас не на нашей стороне. Мы свое дело сделали. Теперь это можно признать — и отнестись к этому серьезно — или не признать.

Последствия признания и серьезного отношения — одни, последствия непризнания и несерьезного отношения — другие, но сделать вид, что этого не было, нельзя, это состоялось. Это достаточно широко освещено. И я хочу сказать, обращаясь ко всем гражданам, которые подписывали эти письма, что мы насколько могли долг свой выполнили. И что хотя нам не удалось сейчас остановить судорожную, чудовищную, невиданную по напору элитную интригу, связанную с ратификацией Думой, а потом Советом Федерации, Конвенции о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных злоупотреблений и Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка (это было сделано очень... в таком режиме, напоминающим набег, да?!)... Мы дадим отпор! Это наша страна! — и все будет сделано надлежащим образом: достойно, спокойно, решительно и эффективно.

Мы прекрасно понимаем, что нам предстоит борьба на годы — вязкая, с противником, обладающим, в каком-то смысле, несопоставимыми с нашими возможностями. Но, возвращаясь к метафизике, могу сказать — возможности определяются правдой, убежденностью и решимостью, а также тем, насколько вырвано все слабое из сердца и из души, из мозга и отовсюду. Нет слабости — есть возможность сражаться. Только этим все определяется. Никакого всемогущества каких-то закулис — не существует.

Существует другое — корыстные интересы, действительно серьезное могущество Запада, непонимание, интриги и все прочее. Мы живем в этом мире и действуем сообразно его законам. И будем действовать. Но два зловещих закона о социальном патронате и общественном контроле, беспокоившие граждан, которым мы благодарны за то, что они подписали по нашей просьбе письмо протеста, два этих закона — отброшены. Это — факт. Где-то выиграет противник, где-то мы. Это вязкая борьба, и я хочу сказать участникам этой борьбы, что они борются с противником, который по своей мощи с ними несопоставим. И то, что по отдельным направлениям они наносят противнику поражения, это очень серьезно.

Нам нужно было этот момент оформить, все сдать, сделать это надлежащим образом: достойно, без карнавалов и, вместе с тем, как политическую акцию. Мы это сделали. Мы дали пресс-конференцию, призвав людей на митинг 25 апреля. Мы провели этот митинг 25-го, до того, как Дума ратифицировала данные документы, и Совет Федерации сделал то же самое вслед за ней, причем стремительно.

Нам очень важно было, чтобы митинг прошел до того, как Дума это все ратифицирует. Поэтому он проходил в будний день. Еще нам очень важно было, чтобы это был не митинг, а действительно Народное собрание.

Время классических митингов — позади. «Нужны новые формы!» — как говорил герой «Чайки». Новые формы — прежде всего. И мы вырабатываем эти формы, не занимаясь пустыми эстетическими поисками, а именно пытаясь все насытить содержанием.

Мы собирали съезд на площади — и это новая форма. Не хочу слово «вече» — это собрание. Мы собирали заинтересованных людей, и прежде всего — ядро своей организации и союзных с нами организаций, подписавших рамочное соглашение на съезде, прошедшем 9 февраля 2013 года в Колонном зале.

Тысячи людей в течение двух часов стояла на площади под дождем, в холоде и слушала не рок певцов, а людей, говоривших на языке цифр, фактов, обсуждавших сложную проблематику, излагавших проблемы, стратегии и так далее. Вот это и есть новый жанр. Шеренги стоявших людей были окружены большими плакатами с подписями, которые мы собирали. Мы впервые провели Народное собрание, и мы на этом народном собрании разработали стратегию более актуальную и глубокую, чем те, которые были разработаны до сих пор. И мы ее разработали не для того, чтобы иметь красивый текст, мы ее разработали для того, чтобы осуществлять.

О психологии. Честно скажу, я очень доволен, что была плохая погода. Потому что мы не численность наращиваем. Мы хотим, чтобы сплотилось определенное количество людей, действительно готовых на самые серьезные издержки и знающих, что впереди еще больше издержек, знающих, что этот путь, по которому они идут, даст им личностно и коллективно очень много, что это их судьба. Но никаких пряников на этом пути не будет. Что идти придется босыми ногами по битому стеклу. Что стояние под проливным дождем на холоде — это еще не самое большое испытание, которое им предстоит.

Мы хотим собрать тех, кто хотят этих испытаний, а не чураются их. И в этом смысле могу сказать, что дождь и холод был нам ниспослан, уж не знаю... исторической судьбой для одних или силами для других, потому что так и должно было быть.

Растерянность начальных периодов завершается. Расплывчатый энтузиазм превращается в собранную энергию. Если вся эта энергия обернется настоящими, когерентными социальными структурами, а мы будем стремиться к этому, если люди действительно вырвут из себя слабость и все это будут сильные люди, то будет все, что угодно! И окончательный результат по численности, и внутренняя сила.

Вот во Франции по очень острым проблемам собирается гигантское количество народу — и что? Г-н Олланд ведет себя, как кот Васька, который слушает да ест. Это вообще черта современной, формальной, исчерпавшей себя политической демократии. Она не гибкая, она не реагирует на импульсы. Вы можете раз в несколько лет идти на выборы, сунуть бюллетень и посмотреть, какая из партий победит. А потом должны ждать, что сделает эта партия. Она обычно ничего особенного не делает. А потом снова придти — и так всю жизнь.

Люди политически, граждански активные этого не хотят. В этом смысле активное право — это серьезный ресурс того, что всегда называлось обратной связью между обществом и властью.

Хочет власть задействовать этот ресурс — она обеспечит большую стабильность. Тогда она должна задействовать его по-настоящему. И мы на митинге сказали, как.

Мы сказали и о другом — о том, что мы будем действовать гражданскими конституционными методами, методами гражданского самоуправления. Мы призываем всех к этому.

Это очень трудно. Россия к этому не готова, она никогда еще так не действовала, но у нее такая возможность есть. Ее нужно задействовать полностью. Тут все зависит от нас. Та стратегия, которая осуществляется властью, не в состоянии помешать нам в сфере гражданского самоуправления. Уже есть для этого необходимые возможности. Они будут увеличиваться. И мы будем это делать. Все зависит от людей. Я понимаю, современному человеку, живущему в городе, привыкшему в лучшем случае общаться с десятком себе подобных и желающему сохранить вот эту возможность быть индивидуумом с малым социальным радиусом, и по всем своим большим проблемам пользоваться классической инфраструктурой: школьной, медицинской и прочей — страшно, трудно, мучительно и непривычно переходить в новую коллективность.

Но надо! Придется! Это потребует огромного мужества и новой коллективности. Но мы — коллективистское общество в принципе, и никакие атомизации нас не разбили до конца. На вызов этих конвенций (о защите детей) можно ответить только мобилизацией гражданского сектора. И мы этот сектор мобилизуем! Если мы этого не сделаем, значит, мы слабаки. Но поскольку мы не слабаки, то мы это сделаем.

Почему важно было это стояние и почему важно было, чтобы погода была как можно хуже? Потому что в этом стоянии и есть правда. Когда так выходят и стоят в нужный момент, в нужной точке сто человек — это ведь не только зрелище. Это еще, не побоюсь этого слова, некая политическая медитация. Она есть. Надо выйти на площадь в назначенный час. Надо! И мы вышли!

Мы вышли, мы встали и мы свою правду заявили. И если бы эту правду в таком виде заявили после преступления Беловежья вот столько же людей, то Беловежье конечно бы состоялось, но Советский Союз был бы уже восстановлен. Потому что это и есть духовный акт, и все, кто в нем участвовали, его запомнили. И он является только очередным шагом на нашем непростом пути.

Теперь я хочу перейти к концепции.

Я никогда не был классическим антизападником. То есть если, вообще-то говоря, называть вещи своими именами, моя глубокая убежденность состоит в том, что Россия — это альтернативный Запад, что эта альтернативность уходит вглубь тысячелетий, что единого Запада нет. Что Рим и Греция — это два разных Запада, что православие и католицизм — два разных христианских Запада. Можно сказать не только «Каким же хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа?», можно спросить, «каким ты хочешь быть Западом?». Что Маркс западник, что Россия и Советский Союз — альтернативный Запад, и что в этом наша миссия — быть альтернативой.

И именно поэтому, потому что мы не Восток и не основной, линейный Запад, а альтернативный, нелинейный Запад, именно поэтому нас хотят стереть с лица земли. Это одна из причин.

Но сейчас эти тонкости становятся второстепенными перед лицом одного фундаментального, историософского, геополитического, политического и иного обстоятельства. Обстоятельство это состоит в том, что первый, основной, если можно так выразиться, «римский» Запад, не Запад Византии, а Запад Рима — этот Запад мутирует. Он прекращает быть классическим Западом.

У Энгельса была работа «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Записываю: семьи, частной собственности и государства.

О чем речь шла? О том, что это три краеугольных камня исторического мира, за которым должен последовать либо мир постистории (Энгельс о нем не говорил), либо мир сверхистории, которая и называлась коммунизм. «Из царства необходимости — в царство свободы». Преодоление отчуждения, развитие в каждом человеке его высших творческих способностей.

Но в мире истории это три краеугольных камня, и эти три краеугольных камня очень важны в том, что касается классического Запада вообще и классического буржуазного общества.

Что сейчас делают у нас на глазах?

Уничтожают семью, классическую семью — минус один.

Уничтожают частную собственность. То, что произошло на Кипре — это разгром всей финансовой системы. И кто бы ни преследовал какие-то частные цели: Германия свои — консолидировать Европу и превратить ее в федерацию, Америка свои — развалить Европу, а кто-нибудь там свои — чем-нибудь поживиться, а кто-то еще свои — разогнать офшоры и перегнать деньги в какие-то базовые пункты, все эти мелкие частности не снимают того факта, что частную собственность в классическом виде этим изымают.

И, наконец, третье начало, которое уничтожают, это государство. Об этом много говорится: кризис национального государства, разрушение национального государства –все эти автономизации в Каталонии, в других местах, в Шотландии и т. д.

Начинается развал по существу.

Но ведь не коммунизм, не коммунисты все это осуществляют! Все это делают не коммунисты, хотя бы и самые левацкие, это делает нетранспарентная элита, финансово-олигархическая, хотя и, возможно, желающая перейти в постфинансовую стадию. Это она делает, это она исполняет этот смертельный номер, это она уничтожает весь классический мир.

Что это за мутация? Что это за однополые браки? Что это за оргия разврата, уничтожение семейных традиций, уничтожение человека вообще? Ребенок становится человеком в семье и школе. В какое состояние переводят семью и школу? Почему воюют с человеком как таковым, с правом маленького существа стать человеком?

Я не говорю о конкретных пакостях — охоте за детьми и всем прочем. Что делают стратегически?

И надо сказать: это — Запад-мутант! Туда идти нельзя! Этот Запад — враг человечества! И наплевать сегодня на то, кто из нас был западником, кто — антизападником, а кто — альтернативным западником. Сейчас важно другое — чтобы сформировалась широкая коалиция фундаментально, ценностно антизападных сил.

Их нет! Они не представлены в Думе, они очень слабо представлены в элите и они еще не проявлены до конца в обществе. И я призываю перед лицом мутации Запада и страшнейших угроз расчеловечевания, которые эта мутация несет, приступить к форсированному формированию такой абсолютно определенной коалиции.

Вот на этом стоим!

Кто-то говорит, что в обывательском смысле на Западе жить лучше, и люди на это поддаются.

Но, во-первых, на Западе жить лучше, потому что этот Запад нас грабил, грабит и будет грабить. Жить лучше материально в этом смысле грабителю. Но вы же не можете стать этим грабителем!

Во-вторых, не так хорошо живут на Западе в материальном смысле, как нам тычут в нос. Это все перестроечные экстазы. Все уже знают люди, уже там пожили.

И, в-третьих, главное — плевать нам, как они живут.

Один из участников пресс-конференции 23 апреля, проходившей в «Росбалте», Валентин Лебедев, сказал великолепные слова: «Вы можете себе представить, что древние спартанцы будут отдавать в Афины своих детей, сирот своих, потому что в Афинах более сытно живут?».

Мы — не обыватели, мы не живем хлебом единым, мы не измеряем жизнь тем, сколько намазано масла на хлеб. Мы добьемся того, чтобы не было голодных и бедствующих. Но у нас другое представление о жизни и тем, кто выдвигает это представление, мы говорим: «Идите вон с этим представлением! Оно нас не интересует. Это представление обывателя, а мы — граждане».

Итак, эта антизападная коалиция должна сформироваться сейчас, потому что, повторяю, на наших глазах пухнет и оформляется мутант.

Значит ли это, что мы вообще отказываемся от диалога с Западом? Нет, не отказываемся. «Суть времени» — это международная организация. И мы оформим эту международную организацию, с серьезными филиалами — во Франции, в Германии, в Китае. И уж, естественно, во всех странах СНГ. Всюду. У нас есть сторонники в США — и там создадим. А без этого международного движения мы врага не победим, потому что этот мутант — это враг человечества.

Для религиозных людей понятно, что такое враг человечества. Для светских людей это тоже фундаментальная категория. И мы не зря выбрали важной точкой нашей гражданской борьбы антиювенальное движение. Потому что если в России мы не сплотимся хотя бы на этой теме, очевидной для православных, для всех людей классических религий... если в очень трудно мобилизуемом обществе даже дети не мобилизуют, если не возникнет здесь настоящая гражданская активность, если вот это — очевидное и дорогое, связанное с будущим, имеющее и буквальный, имманентный и трансцендентный характер — не сплотит, тогда уже ничто не сплотит.

Именно на этой теме мы объединились с Православной церковью, именно после того, как эта тема была поднята, красные знамена оказались рядом православными хоругвями. И они будут рядом, кому бы чего ни хотелось!

Очень важно понять еще и другое.

Президент Путин, как я уже много раз говорил, — это западничество + государственность, это экономический либерализм + государственность. Вообще, наш класс политический делится на две группы. Одна говорит: западничество любой ценой. А другая говорит: западничество + государственность, либерализм + государственность, даже консерватизм + западничество.

У нас нет практически элиты, которая бы четко оформилась вне этой концепции. Повторяя одного политика, я могу сказать, что «у меня для вас другой элиты нэт!»

Теперь вопрос будет в одном: когда и в какой степени будет обнаружено, что западничество + государственность невозможны, и что Запад — мутант. Ведь он мутант! Эта мутация уже вызывает отвращение, бешенство и массовую ненависть на самом Западе.

Итак, первое: Запад — мутант, и это должно вызвать физическое отторжение.

И второе: для России сейчас западничество + государственность невозможно, либерализм + государственность невозможно, и даже консерватизм + государственность невозможно.

Но есть люди, которые уже сейчас говорят о «западничестве любой ценой», и это сила №1.

И есть люди, которые сейчас еще думают, что возможно и западничество, и государственность — вместе, но позже они решат по-другому и скажут, что «западничество важнее, чем государственность, либерализм важнее, чем государственность». Мы находимся в первых фазах глубокого, затяжного, кризисного, а по сути катастрофического процесса. Все еще будет сказано! И это будет сила №2, которая присоединится к силе №1. Вот эта сила, которая уже сейчас говорит, что у консерватизма нет врагов в оранжевом стане, рано или поздно соединится с оранжевыми. Часть сегодняшней «Единой России» и других ее сателлитов окажется в оранжевом лагере или в глубокой кооперации с оранжевыми.

А какая-то часть элиты посмотрит на эту мутацию Запада и скажет: «Нет! Государственность важнее, чем западничество». И это будет сила №3.

И вот за это время должна сформироваться сила №4 — то есть контрэлита, способная действительно глубоко взаимодействовать с народом, можно сказать, национально-освободительная интеллигенция.

И рано или поздно сила №3 окажется в ответственном диалоге с силой №4, с контрэлитой, с народно-патриотической оппозицией. Это произойдет, и мне очень интересно посмотреть, где будет КПРФ. Что-то у меня на душе кошки скребут, что она будет в очередной раз в той зоне, которая маркируется Болотной.

Сегодняшняя элита колеблется между западничеством и государственностью, пытается сочетать все более несочетаемое. И ее позиция будет продолжать колебаться, пока, наконец, не наступит момент истины. Важно, чтобы он наступил вовремя.

Итак, вот какая получается картина.

Есть сила №1 — просто западники, то есть пятая колонна, которая на государственность «забила болт» или рассказывает нам, что это будет какая-то псевдогосударственность в условиях оккупации «при участии и под давлением внешних сил» с ампутацией части страны.

Есть сила №2 — люди, которые рано или поздно скажут: «Ну, раз уж нельзя сочетать западничество и государственность, давайте западничество». И мы уже видим этих людей.

Есть сила №3 — люди, которые скажут: «Хотелось бы западничество, но раз уж нельзя сочетать, то мы выбираем Россию и государственность.

И будет сила №4 — контрэлита, которая будет формироваться на принципиальных антизападных основаниях. И формировать ее будем мы, потому что просто это больше делать некому.

Организовывать все надо по-новому, на новых основаниях, соответствующим способом и в соответствующей матрице. Потому что если мы не организуемся перед вторжением врага человечества, вторжением мутанта, вторжением очень сложным и беспощадным, то окажемся совсем беспомощны, совсем унизительно. Не так, как в 41-м году, а совсем, как во сне, когда ты парализован, а вокруг все движется, и ты понимаешь, что ты рукой пошевелить не можешь с тем, чтобы помочь всем, кого ты любишь. Вот так быть не должно. Так что давайте объединяться!

Я поздравляю «Суть времени» и РВС с очень большим успехом. С этой плохой погодой, с тем количеством людей, которые собрались, с их стойкостью. С тем, как мужественно мы вместе с нашими союзниками собрали это колоссальное количество подписей, как качественно мы выполнили нашу работу.

Поздравляю вас с нелегким ратным подвигом — политическим.

Благодарю всех, кто внес в него невероятно ценную лепту.

Верю непоколебимо, что главный субъект нашей истории сегодня — это простой российский человек, который стал гражданином, вырвал из себя обывательскую слабость, принял вызов, соединился со своей судьбой и объединился с другими вне всякого чванства, карьеризма и упования на то, что из этого получатся какие-то пряники. Тут гляди не гляди, но не выглядишь выгод.

Я поздравляю всех, кто собрался вместе и испытал еще раз это чувство коллективной близости в невероятно трудный момент. Борьба будет идти, ее стратегия абсолютно новая, выработана на нашем первом «Народном собрании». Поздравляю вас с тем, что оно состоялось. И — до встречи в СССР! — где Кристина и все другие будут спокойны, где наши дети будут находится на территории нашего понимания о благе.

До встречи в этом СССР!