В романе Томаса Манна «Избранник» герой, осознав чудовищность своего метафизического падения, подвергает себя страшному наказанию. Он просит лодочника отвезти его на одинокую скалу, торчащую посреди вод. И больше никогда к этой скале не приближаться. Когда через какое-то время люди все-таки приплывают к скале, они видят на ней даже не человека, а скорчившееся существо, чем-то похожее на ежа. Люди подбирают это существо. И оно начинает приобретать черты праведника. Праведника восхваляют. При его появлении в Риме колокола начинают звонить сами собой. Праведник становится Римским Папой.
Излагаю эту историю столь сжато, что искажения неминуемы. Впрочем, читатель может сам, если захочет, прочитать и этот роман, и другие произведения Томаса Манна. Писателя, стоящего в одном ряду с величайшими литературными гениями XX века. Такими, как Фолкнер, Горький и Шолохов. Кстати, я убежден, что формирование полноценной контрэлиты, способной преодолеть «ситуацию Ч», невозможно без одновременного освоения гуманитарного и естественно-научного (а также технического) знания. Поскольку, большая часть молодежи, вошедшей в «Суть Времени» (а «Суть Времени» — это движение по преимуществу молодежное), — технари (шире — естественники), то для них проблема освоения гуманитарного содержания является одной из важнейших. Что же касается гуманитариев, то им придется осваивать определенное естественно-научное содержание.
Гуманитарное содержание, в свою очередь, включает научное и культурное. Говоря о «культурном содержании», я, естественно, включаю в него и «собственно духовное» содержание.
Введем компьютерную метафору. Ваш мозг (и не он один) должен обзавестись базой данных (а также знаний и чего-то еще), позволяющей вам бороться с «Ч». В этой базе должны находиться и понятия, и образы, и символы. Понятия, а также способы пользования ими (то бишь понятийный аппарат) предоставляет наука. Гуманитарная наука отличается от естественной тем, что последняя рассматривает исследуемое как объект. А себя как субъект. И имеет к этому полное основание. Ибо камень, который исследует физик, не знает о существовании физика и процедуре исследования.
Гуманитарная наука занята не камнем, а человеком. Его деятельностью. Творческой, в том числе. Его внутренним миром. Такой объект уже не является объектом в строгом смысле этого слова. Вы, например, изучаете человека. А человек, сообразив, что к чему, и ознакомившись с вашим методом, дурит вам голову.
Полководцы враждующих армий способны так дурить друг другу голову? Конечно, способны. На этом основано все искусство войны. Заметьте, искусство, а не наука! То же самое вытворяют спецслужбы враждующих стран. И называется это Интеллектуальной Игрой.
Там, где отношения субъекта с объектом переходят в отношения субъекта с субъектом, наука, в строгом смысле этого слова, кончается. Ибо наука — это лишь одна из возможных интеллектуальных процедур. Совокупность постигающих процедур — это множество, в которое наука входит в виде подмножества. А, поскольку, эмоции тоже могут быть средством постижения, то и искусство входит в множество постигающих процедур.
Знания о человеке можно получить, читая толстые книги по психологии. Но их можно получить, и знакомясь с произведениями писателей: Толстого, Достоевского, Чехова. И неизвестно, что больше даст тебе в плане постижения человека.
То есть я-то убежден, что чтение Толстого, Достоевского, Чехова — больше даст. Но это не значит, что я против чтения психологических монографий. Помню, кстати, как моя мать, известный филолог, знакомилась с размышлениями Фрейда по поводу тайн шекспировского Гамлета. «Ну, как?», — спросил я ее, после того как она завершила знакомство с фрейдовскими размышлениями. Она ответила: «Очень трогательно». Выдержала длинную паузу и добавила: «И очень наивно». После чего сказала: «Я не претендую на постижение последних тайн Гамлета. Но мне кажется, что вся тайна в том, что Гамлет очень любит своего отца. Вот и вся тайна».
Многие говорят о национальной идее. Но преодолеть «Ч» может только «идея-чувство». Просто идеи мало. В XXI веке ее недостаточно даже для страны, не попавшей в «Ч». Итак, нужно нечто большее, чем идея. И сопряженное с высокой огненной страстью. Обрести подобное можно, только занимаясь и идеями (уже одно это требует в XXI веке глубокого синтеза разного рода наук), и чувством. А где чувство, там уже одних наук мало. Еще Сократу, кстати, сообщалось об этом. Но тогда подобный месседж посылался только отдельным философам, которые могли его игнорировать. А сегодня необходимость широчайшего синтеза — это месседж, посылаемый всем и каждому. Проигнорируем этот месседж — все человечество окажется в «Ч».
Контрэлите, желающей спасти Россию от «Ч», нужно взвалить на себя огромный груз. А поскольку сформироваться эта контрэлита может по преимуществу из социальных низов (слишком уж протухли верхи), то и без того огромные трудности становятся совсем уж гигантскими. И иногда спрашиваешь себя: «Как люди это выдержат?»
Но ведь не раз в истории они это выдерживали. И под нагрузками не сгибались. Хотя нагрузки были огромными. Советские военачальники — по преимуществу выходцы из социальных низов. Немецкая военная аристократия (прусская, прежде всего, но и не только) превосходит по компетентности и силе духа все военные аристократии мира. Война — это тончайшее из искусств. И одновременно это наука. Когда могли ее постичь советские выходцы из социальных низов? Но ведь постигли. Советская операция «Багратион» признана самой совершенной в истории мировых войн.
Почему постигли? Потому что учились с неукротимой страстностью. И огромной целеустремленностью. Тут все решает степень накаленности смысла, побуждающего тебя к работе. Если смысл по-настоящему накален, ты можешь выдержать гигантскую рабочую нагрузку и не надломиться.
Только на основе такой подвижнической работы может сформироваться контрэлита, по настоящему воюющая с «Ч». И понимающая, кстати говоря, с чем именно она воюет. Что именно «лежит на весах, и что совершается ныне». Уже одно это понимание требует колоссальных усилий. Ибо «Ч», порожденное перестройкой на постсоветском пространстве, — это только первая проба пера. Россия в очередной раз оказалась слабым звеном. Именно по ней нанес первый удар «Черный орден», заявивший о том, что он усмирит и поработит Историю ради сохранения власти правящего класса. Мы имеем полное право называть такой Черный орден контристорическим субъектом (сокращенно КИС).
КИС сформировался окончательно году эдак в 1925-м. В него вошли представители верхушки буржуазного класса, разорвавшие с гуманистической буржуазностью (она же проект Модерн), элитарно-антигуманистические интеллигенты и реликты добуржуазных аристократий. Итальянская и испанская черная аристократия... Очень разные контрбуржуазные группы, враждующие между собой (Бурбоны, Габсбурги и так далее)... Прусская аристократия... Радикально-антигуманистические элитарные секты, решившие, что пора вылезать из нор, где они прятались по много столетий... И так далее.
Все это образовало очень причудливый сплав. И лихорадочно стало оформлять себя сообразно поставленной сверхамбициозной задаче. В самом деле, разве может быть более амбициозная задача, чем война с Историей?
А тут еще мировой кризис 1929 года... Чувствуя, как почва ускользает из-под ног, как время скукоживается, КИС решился на фашизм. Попытки поделить фашизм на совсем плохой нацизм и не очень плохой фашизм — типа итальянского или испанского — это чушь собачья. Фашизм един. И он представляет собой первого гомункула, выведенного в алхимической колбе КИС.
Гомункул оказался ничего себе, но с причудами. Но не это главное. А то, что советский человек (для врага абсолютно тождественный русскому человеку) воодушевился новым историческим идеалом. И в этом воодушевленном состоянии стал воевать с гомункулом, выведенном в колбе КИС.
КИС, испугавшись буйности гомункула, поддержал советскую войну против этого гомункула. Потом — засунул гомункула в свою колбу. И не просто гомункула он туда засунул. А все, что гомункул понасобирал. Я имею в виду и материальные ценности, и определенные знания. То же самое эсэсовское «Ананербе» накопило много знаний, проводя эксперименты над людьми. А ведь не оно одно эти знания накапливало. Гомункул, которого разгромил советский человек, сохранил все накопленные знания. Все материальные ценности были аккуратно вывезены и инвестированы в дело. Все ценные кадры были пристроены (для чего было создано много организаций — Die Spinne («Паук»), ОДЕССА и так далее)
Произошло примирение как бы поверженного гомункула с не отказавшимся от своей цели западным КИС. Гомункулу дали возможность опомниться и воспрянуть. Связь верхушечной буржуазии, предавшей Историю, антигуманистической интеллигенции и черной аристократии была укреплена. А тут еще и «примкнувший к ним гомункул». Контристорический субъект, он же глобальный Монстр — резко укрепился. Гомункула серьезно переформатировали. Поднакопив знаний о человеке, освоившись с возможностями, предоставляемыми второй половиной XX века (одно телевидение чего стоит), глубоко проникнув в ткань западных спецслужб, перестроив под глобальные цели международную преступность и многое другое, КИС решил атаковать СССР. Причем не жесткими способами, как это делал фашистский гомункул, а иначе.
КИС хотел отомстить СССР за любовь к Истории и сохранение потенциала историчности. Он хотел отомстить ему за победу над гомункулом в Великой Отечественной войне. И наконец, он хотел отомстить ему за сбережение в коллективной душе и коллективном разуме определенных возможностей, не позволяющих уничтожить Историю.
КИС нанес страшный удар. Перед тем, как его нанести, КИС вступил в сговор с нашей номенклатурой. Точнее, с ее самой элитной и наиболее стухшей частью. Эта стухшая часть нашей номенклатуры и так называемой золотой молодежи восхищалась Гитлером еще в ходе Великой Отечественной войны. Говорят, что узнавший об этом Сталин, сказал: «Проклятая элита!». Но родители вымолили у беспощадного Кобы прощение для своих деток. И, видимо, в благодарность за это прощение потом измывались над Кобой особо пакостно.
Впрочем, конечно, дело не в этих детках. А в том, что наша номенклатура к середине 60-х годов тоже стала контристорическим классом. То есть осознала, что продолжение Истории возможно только в том случае, если она передаст власть совершенно новым группам. Впрочем, нам еще придется разбирать этот сюжет более подробно. Сейчас же — зафиксируем главное.
Западный КИС, ставший к середине 1960-х годов общемировым, подключил к себе некий советский КИС. И помог нашему КИС выйти на ударные позиции. Нахождение на этих позициях было использовано для подготовки контристорического взрыва и усыпления населения, обладавшего до этого усыпления определенным потенциалом исторического Эроса.
После того как была накоплена контристорическая взрывчатка и осуществлен контристорический взрыв под названием перестройка, сформировалась наша «Зона Ч». Наша «Зона Ч» воспринимается глобальным КИС (а после победы над СССР КИС фактически стал глобальным) как форпост в войне с Историей. Недаром так яростно велась война с советской, да и всей нашей тысячелетней историей. Под маской войны с конкретной историей КИС воевал с историей как таковой, с самой историчностью, а значит, и гуманистичностью, и так далее.
Создав «Зону Ч», КИС поселил «Ч» в каждого ее обитателя. Вопрос лишь в том, в какой степени разные обитатели «Ч» оказались восприимчивы к «Ч». И какую именно разновидность «Ч» они восприняли. Кто-то воспринял исходящий от «Ч» Танатос и стал элитой «Ч». А кто-то увял, заснул — опять же — в большей или меньше степени. И стал порабощенным «Ч» доходягой.
КИС прекрасно понимает, что находящееся в таком состоянии общество можно использовать для эскалации «Ч». И сжечь (ликвидировать) дабы ускорить подобную эскалацию.
Но что должны делать осознавшие эту коллизию люди, желающие сформировать армию «анти Ч»? Что они должны сделать, дабы стать соразмерными задаче победы над КИС и его «Ч»? И могут ли они что-то сделать, если ресурсы их крайне ограничены, КИС силен как никогда, его «Ч» носит всепроникающий характер, а люди, вставшие на позицию «анти Ч», отягощены всем тем, что проистекает из их крайне долгого пребывания в «Ч»? Конечно, они могут этому противостоять — если захотят. Но сделать им придется примерно то же самое, что сделал герой Томаса Манна, соединив себя со скалой. Как выглядит сегодня это соединение? Является ли оно лишь образом или знанием, позволяющим обрести силы? Без ответа на этот вопрос невозможна метафизическая, а значит и никакая другая война с КИС, сооружающим «Ч».