Позднее, став императором и прославленным полководцем, Петр писал, что начал в 1700 году Северную войну как слепой, не зная ни противника, ни состояния своей армии. Самокритичное признание, мало кому из великих свойственное! Но спустя восемь лет Петр уже достаточно прозрел, чтобы понять врага и создать армию, способную его разгромить.
Шведы же к 1708 году намеревались поставить окончательную точку в борьбе с «московитами» — сомнений в победоносности летнего «русского похода» у них не было. Гамбургские газеты утверждали, что шведский король к осени будет в русской столице. Как шакалы за львом, вслед за шведской армией засобирались и несколько сотен литовской шляхты — чтобы как в 1612 году пограбить в Москве.
После выхода шведов с «зимних квартир» из Могилева Петр и его штаб никак не могли определить, куда они пойдут — к Смоленску или на Украину. Разведывательные отряды Меншикова и Боура захватывали языков, но точных сведений получить не могли — Карл скрывал свои планы даже от собственных генералов. Еще 5 августа 1708 года Петр был уверен, что корпус Левенгаупта соединится с главными силами и тогда русским придется воевать одновременно с обеими армиями.
Между тем корпус Левенгаупта, отягощенный огромным обозом в семь тысяч фургонов, всё еще медленно полз по Белоруссии. Дороги раскисли — с конца мая почти ежедневно шли дожди. Тяжелые повозки с трудом перетаскивали через множество рек и речушек. За день ломались до сотни тележных осей и колес. Но у солдат Левенгаупта хотя бы было в достатке еды.
Главные же силы шведской армии просто голодали. Невозможно было добыть продовольствие и фураж — русские применяли тактику выжженной земли. Все, что не могли вывезти, сжигалось, скот угонялся, население вывозилось в глубь страны. Меншиков писал царю: «...наша кавалерия по деревням провиант, и на полях стоячий хлеб, и строение всякое жгли для оголожения неприятеля, и чтоб не было оному пристанища». На пробирающуюся сквозь дым и гарь армию беспрестанно нападали казаки и калмыки, всё время держа шведов в напряжении.
И генералам, и королю становилось ясно, что пробиться к Москве (а это более 600 километров) в таких условиях практически невозможно. А ведь на пути к русской столице шведов еще ждали засеки, валы и рвы, хорошо укрепленные города-крепости, партизанская война и уже совсем не беспомощная русская армия. Так, не дойдя до Смоленска 70 километров, лучшая армия Европы выдохлась. Петр заставил Карла отказаться от наступления на Москву.
Главные силы шведов повернули на Украину, к гетману Мазепе. Следом за ними, сопровождая их, повернули главные силы русских под началом Шереметева.
Между тем отставший от главных сил корпус Левенгаупта изо всех сил пытался догнать короля и избежать встречи с русской армией. И это ему почти удалось. Но к 20 сентября русская разведка, наконец, узнала маршрут движения Левенгаупта и созданный Петром корволант («летучая конница») в несколько дней нагнал его. 26 сентября из леса выскочил большой русский отряд — это был авангард корволанта. Корпус Левенгаупта был вынужден остановиться и развернуться для отпора. Но сражения не случилось — русские слегка постреляли и исчезли в лесу. Шведы же потеряли из-за этого еще сутки.
В тот же день на военном совете русское командование решало — нападать на шведов в меньшинстве (11 тысяч русских против 16 тысяч шведов) или нет? В итоге было решено дать бой. К вечеру 27 сентября шведский корпус достиг небольшой деревушки Лесной, надеясь там перебраться через реку Сож. Но, как выяснилось, русские успели раньше — они на две версты завалили узкую дорогу вековыми соснами. Для обоза это была мышеловка, выхода из которой не было.
Шведы попытались разобрать лесные баррикады, но не смогли — пришлось готовиться к обороне на этой стесненной позиции, среди обозов, мычащего и блеющего скота, где с трудом можно было развернуть пушки.
В русский корволант был собран цвет армии. Ядром его были Преображенский и Семеновский полки (около 6 тысяч человек). Позже, уже сидя в русском плену в Москве, Левенгаупт писал о них: «Я, даже будучи их противником, должен воздать им хвалу и сказать, что никакая другая нация не держится в бою лучше, чем эти полки». Сам Петр принял на себя общее командование, Александр Меншиков командовал кавалерией, храбрейший Михаил Голицын — пехотой, Яков Брюс — артиллерией, кавалерийский корпус шведа на русской службе Боура (русские звали его Родион Христианович) был в резерве.
Перед сражением всю ночь шел мелкий холодный дождь, к утру ударили заморозки. Шведам оставалось до реки Сож несколько километров, но русские драгуны и казаки перебрались на другую сторону реки и оттуда обстреляли авангард противника. Шведам переправиться не удалось. Между тем к полудню из леса показались русские полки и стали строиться в боевую линию. Шведы в спешке также построились к бою, часть их батальонов пошла в наступление. В этот момент гвардейская бригада Голицына (около 5 тысяч человек) с заряженными мушкетами вышла им навстречу и дала единый слаженный залп. Сила первого залпа «была похожа на гром молнии и потрясла даже старейших шведских офицеров», писал шведский участник сражения. Левый фланг шведов был сметен. Выдвинувшаяся в атаку шведская пехота, даже не выстрелив в ответ, бросилась под защиту главных сил. Ошеломляющий удар русских сильно подорвал боевой дух шведов.
Между тем Левенгаупт, видимо, больше боясь своего короля, чем поражения, решил отправить к переправе хотя бы часть обозов с продовольствием, а сам остался прикрывать их движение. Выигравшая завязку боя русская армия строилась в линии, впереди выставлялись пушки. Несколько часов шла взаимная перестрелка, атаки и контратаки, не доходившие до рукопашной. Петр — на правом фланге, Меншиков — на левом руководили боем, разъезжали вдоль линий под градом пуль и ядер.
К четырем часам дня оба войска так устали от битвы, что сели в половине пушечного выстрела друг от друга и устроили часовую передышку. За это время вывезли с поля боя раненых, переставили ближе артиллерию. Затем с русской стороны для поднятия духа заиграла военная музыка и с развернутыми знаменами вперед пошли гвардейские полки правого фланга. В начавшемся снегопаде с градом и ливнем русские рванули в страшную штыковую атаку, которыми позже прославилась русская армия. Противник не выдержал удара и побежал.
Лишь наступившая ночь спасла остатки шведов — из 16 тысяч до главных сил добралось лишь 6,5 тысяч солдат, было потеряно две трети обоза, армия Карла осталась без резервов и боеприпасов. Бегство превратило корпус Левенгаупта в толпу — настолько шведы были потрясены поражением. Разгром был полный. Недаром Петр назвал битву при Лесной «матерью Полтавской победы».
Сама же Полтавская битва произошла девять месяцев спустя. Здесь впервые два великих полководца — Петр и Карл — встретились лицом к лицу.
Когда измученные, истощенные долгим отступлением шведские отряды без обоза прибыли в городок Мглин возле Брянска, где стояли главные силы короля, Карл разгневался на Левенгаупта, который «дал себя победить таким, которых без оружия, одними плетьми победить можно». Но потом, узнав подробности и осмотрев остатки разгромленного корпуса, он сам впал в гнетущее состояние.
Несколько дней спустя пришла еще одна дурная весть — корпус Любекера, посланный захватить Петербург, был разбит. Русский гарнизон под командованием Апраксина не только не сдал город, но и уничтожил треть 13-тысячного шведского корпуса.
Шведскую армию накрыл ужас будущего поражения. Обещанных Мазепой 30 тысяч запорожцев не оказалось — большинство сечевиков сочувствовали своим православным собратьям, а не «безбожным протестантам». Крестьяне Полтавщины начали партизанскую войну, молдаване-конники группами переходили к русским. Какой-то казак-одиночка вбежал в хату, где жил предатель Мазепа, чтобы его убить, но был схвачен шведской охраной.
И главное — Полтаву никак не удавалось взять.
Полтава — казачий городок в двухстах километрах от границ Крымского ханства — был богат торговлей, но как крепость считался «хилым». Шведы удивлялись — неужели русский гарнизон и казаки «до такой степени безрассудны, что станут защищать Полтаву?». Но город оказался крепок не деревянными стенами и валами, а духом своих защитников.
Шведская артиллерия бомбардировала стены города и башни, но ни разбить их, ни поджечь не удалось — защитники тушили пожары. Между тем русская армия заняла противоположный берег Ворсклы, фактически окружив шведов.
Снова была использована тактика мгновенных нападений и отходов. Дерзкие степняки ночью переплывали реку и угоняли коней. Меншиков изматывал врага ложными тревогами: демонстрируя готовность напасть то в одном, то в другом месте, он заставлял шведскую армию постоянно быть настороже. Однажды он с помощью военной хитрости сумел провести в город для поддержки осажденных почти тысячу солдат, каждый из которых нес мешок с продовольствием или порохом.
В шведской армии начался голод, изматывала страшная жара, нечем было лечить больных и раненых. Но если русские могли восстановить потери из резерва, то каждая убыль в окруженном шведском войске оказывалась безвозвратной. Шведы молили короля начать штурм, но Карл не решался.
15 июня русские войска придвинулись так близко, что казаки из длинных ружей отстреливали шведских офицеров и инженеров, строящих укрепления. Пострадал и сам король — 16 июня, буквально в день его 27-летия, какой-то русский снайпер ранил его в ногу. Это было сочтено очень плохим предзнаменованием — ведь Карл считался залогом шведских побед.
С этого дня вся инициатива перешла к русским, а шведы ушли в глухую оборону. В ночь на 20 июня вся русская армия без помех переправилась через Ворсклу на «шведский» берег и стала готовиться к решающей битве.
Шведская наступательная тактика вообще не предусматривала полевых укреплений. Вот и в ходе Полтавской битвы шведы не оградили свои войска земляными валами. Русские же построили у Полтавы шесть длинных редутов, разделивших широкое поле на длинные коридоры. В редутах засели стрелки и была выставлена артиллерия — они должны были в упор расстреливать шведов, двигавшихся вдоль редутов на столкновение с русскими главными силами.
Так и произошло. 27 июня на самом рассвете шведы начали свою атаку. Первый удар пришелся по редутам, два из которых были взяты, но дальше шведы завязли, попав под страшный огонь артиллерии. Атакующую конницу шведов отбила контратака кавалерии Меншикова.
Бой у редутов шел всю ночь и только к 8 утра Петр двинул вперед основные силы. Шведы ударили всей массой в центр русского войска, где стоял Новгородский полк. Новгородцы дрогнули, не выдержав мощного натиска, но сам Петр возглавил контратаку и выправил положение.
В это же время русские начали ответную атаку. Впереди шли лучшие полки — семеновцы, преображенцы, астраханцы. Шведы не выдержали удара и побежали, их охватила паника. Напрасно Карл, поднятый на носилки, призывал остановиться свое воинство. Ему самому вместе с Мазепой и парой сотен конников с трудом удалось оторваться от преследовавших и сбежать в Турцию. Остатки же войск Карла три дня спустя сдались корпусу Меншикова у Переволочны. Полтавская битва до сих пор считается образцом русского военного искусства.
Так плачевно закончился для шведов «русский поход» и победно для русских — второй этап Северной войны. Армия — первая опора шведской короны — перестала существовать, но шведский флот по-прежнему властвовал в морях. Чтобы принудить Швецию к миру, следовало разгромить эту ее вторую опору.
(Продолжение следует.)