Украинские радикал-националисты в 1944–45 годах активно готовили, а затем осуществляли массовый и организованный отход на Запад. История этого отхода и детали его поддержки германскими и новыми (в первую очередь американскими) хозяевами достаточно подробно описаны в статьях исторической рубрики нашей газеты и в материалах нашей «антибандеровской» выставки.

Но одновременно с подготовкой отхода все фракции украинских радикальных националистов вели широкую работу на Украине и в эмиграции, призванную к моменту завершения войны максимально нарастить их концептуально-политический капитал.

Первыми в эту работу включились, опять-таки, бандеровцы. Еще осенью 1943 г. германское командование потребовало от УПА прекратить тотальное уничтожение пленных красноармейцев нерусских национальностей. Немцы подчеркнули, что вермахт успешно использует подразделения из представителей этих национальностей в военно-полицейских целях. Бандеровцы тут же решили перевести хотя бы часть этого контингента под свой контроль.

В конце ноября 1943 г. Провод ОУН (б) и лидеры УПА провели на Ровенщине специальный Сбор. На нем «делегаты» тринадцати нерусских народов СССР провозгласили создание «Антибольшевистского блока народов», объединяющихся для «войны всеми средствами против большевистского империализма» и создания на месте Советского Союза независимых государств этих народов.

С 1944 г. резко активизировались многочисленные зарубежные украинские «правительства в изгнании» — Украинской народной республики рубежа 1920-х годов (включая гетманщину Скоропадского и Петлюры), Западно-Украинской народной республики и т. д. Наиболее сильными и влиятельными из этих эмигрантских групп еще с 1930-х годов были «мельниковцы». Все эти группы, понимая неизбежность поражения фашизма и восстановления советской власти на Украине, начали обсуждать с будущими западными «победителями» свои послевоенные перспективы и свою стратегию в послевоенном мире. А также вести друг с другом свару по вопросу, кто из них главный «законный представитель незалежной украинской державности».

В июле 1944 г. Провод ОУН (б) ответил на эту активность эмигрантских конкурентов созданием под крылом УПА Украинской Главной Освободительной Рады (УГОР). УГОР была объявлена «законным временным правительством украинского народа, воюющего с жидо-большевиками, на оккупированной украинской территории».

Сбор не только создал это «правительство», но и провозгласил его концептуальные позиции в отношении будущего Украины и ее места в мире. А также избрал руководящие органы (президента и вице-президентов) и секретариат. В программный документ УГОР вошли (вспомним заявления Бандеры о «программах для внешнего употребления») демократические принципы государственной жизни и обещания гражданских свобод, а также признание необходимости демократической организации рыночной экономики в соответствии с будущим выбором свободных украинцев.

При этом «мельниковцы» в состав УГОР не вошли, но вошли делегаты из Восточной и Северо-Восточной («надднипрянской») Украины. В вице-президенты избрали одного из наиболее радикальных бандеровских активистов, униатского священника Ивана Гриньоха. Главный исполнительный орган — секретариат — возглавил организатор Сбора и командующий (Проводник) УПА Роман Шухевич.

Далее начался массированный уход основной части бандеровских формирований за рубеж. И одновременно — укрепление остающихся частей УПА под командованием Шухевича оружием, связью, системой лесных и горных «укрывок» и секретных баз снабжения, а также подготовленными в Германии диверсионно-разведывательными кадрами.

После капитуляции Германии руководство ОУН окончательно уверилось в том, что Третья мировая война не за горами. В июле 1945 г. «вице-президенты» УГОР И. Гриньох и В. Мудрый дважды посетили ставку главнокомандующего объединенными силами западных союзников в Европе (и будущего президента США) генерала Д. Эйзенхауэра. Темой начатых переговоров стала поддержка борьбы ОУН против СССР. Переговоры завершились осенью 1945 г. согласием американцев и англичан оказывать бандеровцам «всестороннюю помощь». Но при этом оговаривалось, что все действия должны вестись не от имени ОУН (б), замаравшей себя плотным сотрудничеством с германскими нацистами, а от имени УГОР.

Таким образом, к исходу войны ОУН (б) получила определенную легитимацию в глазах основных новых врагов СССР — и как якобы законный представитель украинского народа (через УГОР), и как лидер «антибольшевистского» международного блока (АБН). Эта легитимация стала еще более устойчивой и открыто признаваемой на Западе в 1946 г., после знаменитой Фултонской речи У. Черчилля, провозгласившей СССР главным врагом «свободного мира».

Однако в 1945 г., на фоне общемирового признания решающего советского вклада в разгром гитлеровской Германии, принимать ОУНовских нацистов у себя ни американцы, ни англичане не решались. И передали верхушку бежавших с Украины ОУНовцев в так называемый «мюнхенский отстойник», под крыло перешедшего из германской разведки на службу новым хозяевам генерала Р. Гелена. Того самого, который курировал германские агентурные сети на Востоке и предложил американцам не только свой опыт и голову, но и лично им скопированные и сохраненные агентурные архивы Третьего рейха.

Бандере и его соратникам в послевоенное время пришлось работать под крылом созданной американцами в Мюнхене «Организации Гелена» (из которой позже выросла БНД, главная разведслужба ФРГ). То есть под двойным кураторством: немцев (нередко — тех же оперативников, что и при Гитлере), а также американцев и англичан.

О том, как бандеровцы «работали» на Украине, есть слишком много ужасающих свидетельств, которые уже обсуждались и в нашей газете, и в материалах «антибандеровской» выставки, и в прессе.

Однако одновременно ОУН (б) решала — в непрерывных конфликтах со своими эмигрантскими националистическими соперниками — и другие стратегические задачи.

Первая задача — стать не только нужными Западу, но и политически респектабельными. И не только для новых (в основном, спецслужбистских) американских хозяев и их союзников в различных «антибольшевистских» странах мира, но и для широких политических кругов. А на «глобальном политическом столе» в тот момент были и массовое уничтожение евреев и поляков, и массовая ненависть к нацистам в семьях тех, кто погиб на войне, и протоколы Нюрнбергского трибунала о преступлениях против человечности, и недавно созданная ООН (с ее демократическими «Декларациями прав»), и формируемое газетами антинацистское общественное мнение...

Значит, бандеровцам нужно было срочно отмываться от обвинений в геноциде и холокосте, а заодно снова перекрашиваться в «демократов».

Как отмываться?

Из собственных архивов УПА, а также из германских архивов (с помощью Гелена и новых американских спецдрузей) были извлечены «документальные доказательства» того, что бандеровцы казнили евреев, поляков, русских только тогда, когда они выступали в качестве силы, враждебной украинству. А на самом деле, мол, многие евреи и поляки служили в УПА не за страх, а за совесть.

Действительно, отряды УПА нередко мобилизовали для работы на себя евреев, иногда и поляков, прежде всего — врачей и портных (среди украинцев таковых почти не бывало). Действительно, в УПА попадались русские и евреи — выкресты или атеисты, которые были готовы воевать против СССР. Но таких «аномальных случаев» было совсем мало. И все «аномальные» к концу войны были уничтожены по приказам Провода УПА о «ликвидации неблагонадежных». Нормой же была резня евреев, поляков, русских и «омоскаленных» украинцев везде, куда дотягивались руки бандеровских боёвок.

Американские хозяева это прекрасно знали. И нисколько не верили бандеровским заявлениям о том, что уничтожением евреев, поляков и мирного населения занимались случайные, не входящие в УПА, бандитские группы, а также создаваемые НКВД отряды провокаторов, переодетых в бандеровскую форму. И знали они это не только из архивов, но и из публикаций соперников ОУН (б) в эмигрантской прессе, где появлялось немало разоблачений бандеровских бесчинств на Украине.

Одним из довольно болезненных ударов по бандеровскому имиджу на Западе стала выпущенная «мельниковцами» брошюра «Лес в истинном свете», где не только описывалась ужасающая практика «партизанства» бандеровских боёвок на Украине во время немецкой оккупации и после ее завершения, но и давались этой практике очень нелицеприятные политические оценки. Мельниковцы показывали, что именно массированный бандеровский террор непрерывно провоцирует на Украине ответный террор советских войск и НКВД и что именно этот бандеровский тип «освободительной войны» привел к физическому уничтожению десятков тысяч украинцев и к решениям Москвы провести массовую высылку членов семей бандеровцев в Сибирь.

Однако бандеровцы прилежно выполняли на Украине порученную американцами работу, и их хозяев такая работа вполне устраивала. Поскольку позволяла постоянно предъявлять западному обществу «свидетельства ужасающих репрессий НКВД против мирных украинцев, мечтающих о свободе». Причем бандеровцы оказались еще более нужны США после того, как ОУН (б) в 1946 г. официально «переучредила» наскоро собранный на Украине в 1943 г. «Антибольшевистский блок народов» в расширенном — уже чуть не глобальном — составе.

АНБ во главе с ближайшим соратником Бандеры Ярославом Стецько оказался для США очень важной площадкой и полезным инструментом для собирания и организации — по всему миру и на все формы войны против СССР — разношерстных политических сил. В американском политическом истеблишменте росло понимание, что именно ОУН, и именно ее самая свирепая и непримиримая бандеровская фракция, наиболее способна поддерживать в послевоенном мире, привыкающем к благополучию и расслабленности, высокий политико-психологический тонус антикоммунизма и антисоветизма.

Такому ценному союзнику надо было помочь. И потому позже, в 1954 г., когда публичные страсти на Западе вокруг бандеровских бесчинств несколько утихли, а в западном массовом сознании уже был прочно сформирован «холодно-военный» образ страшного и коварного советского врага, в Конгрессе США прошли специальные слушания. Которые объявили, что (несмотря на Львовскую и Тернопольскую резню, несмотря на Бабий Яр, о которых на Западе в это время было уже хорошо известно) обвинения ОУН в участии в холокосте не имеют под собой оснований.

Все эти послевоенные годы Степан Бандера был главным идеологом и политическим стратегом ОУН (б), которую, по его предложению, переименовали в «революционную» — ОУН (р). Бандера много писал как для близких соратников (всё — от инструкций до политических проектов), так и для эмигрантской прессы. Представляется, что концептуальная логика трудов Бандеры заслуживает отдельного рассмотрения — хотя бы потому, что слишком отчетливо выявляется у значительной части нынешнего «майданного поколения».

Этим рассмотрением мы далее и займемся.