Сейчас, в связи с Украиной и Крымом, один из самых обсуждаемых вопросов в российской, украинской и западной прессе — что будет значить военно-политическое обострение для украинской и российской экономики.

Сначала об Украине.

И в Киеве, и в Москве, и на Западе признают, что Украина уже на грани государственного дефолта.

Все громче говорится о том, что майданное противостояние и уже вовсю развернувшийся «революционный» передел собственности страшно подкосили почти все отрасли украинской экономики.

Обсуждается, завалили ли посевную кампанию окончательно или частично. Называются всё более мрачные оценки падения промышленного производства и ВВП.

Подчеркивается, что Европа пообещала сразу после подписания политической части соглашения об ассоциации с ЕС (это состоялось 21 марта) открыть беспошлинный доступ на европейские рынки многих украинских товаров. Однако тут же признается, что на большинство этих товаров в Европе спроса нет и в обозримом будущем не предвидится.

Все это — на фоне сжимающегося и не способного выполнять даже минимальные социальные обязательства бюджета, из которого уже изымаются огромные суммы «на оборону». Фактически — на попытки хотя бы отчасти восстановить разворованную и разваленную армию и, главное, хоть как-то ввести в берега — в виде «Национальной гвардии» — обезумевшую от безнаказанности вооруженную бандеровско-бандитскую стихию.

Все это — на фоне огромного (и растущего) внутреннего и внешнего долга. Кроме собственного населения, России и МВФ, Украина еще должна ЕБРР, Всемирному банку, американским и британским финансовым корпорациям и российским банкам.

И всё это — на фоне всё более призрачных обещаний западной экономической помощи.

На Майдане с воодушевлением перечисляют, что Украине вот-вот дадут американский миллиард долларов плюс европейский миллиард долларов, а потом еще 10 американских и 10 европейских миллиардов. И с восторгом сообщают, что американский сенатор Линдси Грэм уже потребовал начать поставки Украине современного оружия.

Но в Раде и «исполняющем обязанности правительстве» воодушевления и восторга давно нет. Уже даже самые «непродвинутые» депутаты и министры осознали, что всё это, включая оружие, будут (если вправду будут) не подарки, а кредиты. Причем кредиты на жестких социально-политических условиях и вдобавок под «чисто конкретные» гарантии возврата.

Из приоритетных социально-политических условий МВФ уже названы: урезание вдвое пенсий для работающих пенсионеров, повышение пенсионного возраста, повышение тарифов на газ в 2 раза для населения и в 1,4 раза для промышленных предприятий, а также ликвидация почти полусотни государственных социальных, инфраструктурных и пр. программ.

Причем это еще не конец. Реакция России на введенные США и ЕС санкции, а также начавшийся на Украине захват вооруженными майдановскими бандитами российской собственности (ряд принадлежащих российским инвесторам предприятий, партия из полусотни автомобилей «КамАЗ», недвижимость и пр.) — стала для западных кредиторов Киева «новым непредвиденным обстоятельством». В частности, «послекрымские» заявления Д. Медведева о прекращении действия Харьковских соглашений, гарантирующих Украине скидки на газ, заставили миссию МВФ на Украине «затормозить» для уточнения этих самых условий «кредитной помощи». И понятно, что не в сторону облегчения этих условий.

Но с «помощью» происходит и другое. Официальные представители Франции заявили, что предварительным условием согласия ЕС даже на первый (обещанный и якобы безвозмездный) европейский транш Украине в $1 млрд является полное разоружение «майданных» боевиков в Киеве и регионах. Германия дополняет: деньги будут только после выборов законного президента и формирования нового правительства.

А заодно поднимается вопрос о гарантиях возврата кредитов. Поскольку в казне и резервах Украины скоро не останется ничего, понятно, что гарантиями может стать только залог у кредиторов еще не приватизированной и высокорентабельной украинской госсобственности. Из которой главное — газотранспортная система с ее трубопроводами, перекачивающими станциями и подземными газохранилищами. Однако против приватизации или залога этого «национального достояния» давно и категорически выступают практически все «незалежники» — от «либералов» в правительстве до радикалов на Майдане. Причем последние уже снова жгут покрышки и всё громче обвиняют новую власть в предательстве национальных интересов.

Всё перечисленное в переводе с дипломатического языка на русский означает, что в близком будущем Украине серьезных денег от Европы и США ждать не следует. Вместо этого Киев аккуратно подталкивают к тому, чтобы Украина ввела против «русских империалистов» свои собственные санкции. И в Раде, и в «исполняющем обязанности правительстве» на этот счет постоянно рождаются «свежие идеи».

Например, востребовать от России «свою долю» активов и собственности за рубежом, которые достались Москве при разделе советского имущества (ведь Украина соглашение об этом разделе так и не подписала). Однако вскоре вспоминают, что этот «пряник» был с обременением в виде советского внешнего долга, и одно без другого ни один арбитраж в мире рассматривать не будет. А доля Украины в этом внешнем долге — за десяток миллиардов долларов.

Обсуждается и идея национализировать «за Крым» российскую собственность на Украине (список из десятков крупных и средних предприятий прилагается). Но кто-то опять вспоминает, что Украина должна России (и государству, и частным инвесторам) слишком много денег, и такую национализацию ни в каком международном суде не отстоять.

Из последних подобных «свежих идей» — выход Украины из СНГ и введение визового режима с Россией. Однако в первом случае украинский экспорт в Россию будет облагаться такими же высокими пошлинами, как американский или бразильский (то есть резко упадет в объеме и прибылях). А во втором случае придется вытерпеть возвращение в «незалежную» миллионов работающих в России «гастарбайтеров» и их присоединение к уже критически выросшей армии безработных.

Потому в Киеве всё чаще признают, что серьезная экономическая война против России у Украины «не получается». И всё чаще оглядываются на США и Европу, которые, мол, медлят с «настоящими санкциями», способными поставить «москалей» на колени. Мол, уже вводимые санкции — даже после Крыма — по сути, не более чем «булавочные уколы», которые лишь дразнят «русского медведя».

Об этом же твердят многие американские политики. И понятно, почему. Товарооборот России с США — примерно $40 млрд в год, его потеря для Америки почти неощутима.

А вот Европа в этом смысле гораздо осторожнее. У ЕС товарооборот с Россией более $400 млрд в год, и он для европейских экономик — особенно сейчас, в кризисе, — очень важен. Вдобавок многие страны ЕС критически зависят от импорта российских газа и нефти, поставки которых быстро восполнить неоткуда.

Потому даже радикально-проамериканские европейские политики вроде главы МИД Польши Радослава Сикорского в последние дни начинают аккуратно остужать европейские «горячие головы». Так, Сикорский, полторы недели назад говоривший, что «Россия дорого заплатит за вторжение в Крым», на днях заявил: «Предлагаю не испытывать чрезмерного энтузиазма в том, что касается санкций, потому что мы за это будем платить».

В любом случае понятно, что Европа в основном воевать с Россией (в том числе экономически) не хочет. И если политики максимально резко (в духе «злого полицейского») грозят Москве карами земными и небесными, то экономисты и бизнес (а следом за ними парламентарии) ведут себя совсем иначе. Они тихо объясняют, что России серьезные санкции, конечно, навредят. Но и экономику Европы такие санкции, скорее всего, вернут из нынешнего неуверенного послекризисного восстановления в новую глубокую рецессию. При этом совсем катастрофические для европейской экономики сценарии «перекрытия» Россией поставок в Европу газа и нефти даже не обсуждаются — и как «маловероятные», и как «слишком страшные».

По этим же причинам в Европе (дозированно, но всё чаще) в СМИ появляются — ведь экономическая война неотделима от политической — картинки марширующих по Киеву юнцов с факелами, нацистской символикой и воплями «москалей на ножи». И обрамляются подобные картинки риторическими вопросами: должны ли просвещенные европейцы воевать с Россией за такую Украину?

Между тем, нельзя не признать, что и без санкций нагрузка на экономику России, созданная украинской «банановой революцией», далеко не шуточная. Только процедуры экономического встраивания Крыма в Россию будут стоить, по оценке Минэкономразвития, не менее $1 млрд в год. К этому придется добавить:

• обязательное и спешное создание железнодорожно-автомобильного моста через Керченский пролив (не менее $4 млрд за три года);

• трансформацию под российские стандарты систем социального обеспечения, образования, здравоохранения, культуры (а это тоже миллиардные затраты);

• создание независимой системы энергоснабжения и водоснабжения полуострова (порядка $5–6 млрд за 5 лет);

• довооружение и реконструкцию Черноморского флота, а также системы базирования в Крыму его основных и вспомогательных подразделений и служб (по экспертным оценкам — порядка $8–10 млрд за 6–7 лет);

• инвестиции в нефтегазодобывающий, промышленный, сельскохозяйственный и санаторно-курортный комплекс (оценки — $6–10 млрд за 10 лет).

Дорого? Да, дорого. Но, во-первых, уже через год-два эти инвестиции начнут окупаться. И, во-вторых, политический результат присоединения Крыма для нашей страны и для мира неизмеримо ценнее. И в мире это хорошо понимают — что и показывает беспрецедентный вой о «возрожденном русском империализме».

Что к этим «затратам на Крым» могут добавить для России возможные санкции?

Могут быть сокращения поставок в Россию продовольствия и медикаментов. Однако принятие этой крайней санкционной меры эксперты считают возможным лишь в случае официального объявления войны против России.

Может быть ограничен доступ российского бизнеса к западным кредитам. Болезненно, но терпимо.

Гораздо серьезнее может оказаться угроза конфискаций активов этого бизнеса на Западе. Это вполне способно скачком повысить численность и антигосударственную агрессивность российской элиты «глобиков».

Серьезной угрозой является и сокращение сотрудничества Запада и Украины с Россией в сфере высоких и военных технологий. Не секрет, что самые современные российские турбины для электростанций выпускаются по лицензиям «Сименс». И что самолет «Суперджет-100» — символ возрождения российского авиапрома — в значительной части собирается из импортируемых из Европы и Азии компонент. И что российские военные и гражданские вертолеты в основном летают на украинских двигателях «Мотор-Сич», поскольку российские аналоги пока хуже.

Перечисленные риски санкционной экономической войны против России достаточно серьезны — особенно в нынешних условиях, когда в стране практически прекратился экономический рост.

Это значит, что нам в России нужно спешно озаботиться развитием тех приоритетных (прежде всего высокотехнологичных) производств, которые способны заместить импорт в условиях разного рода санкций или эмбарго. И это значит, что нам нужно спешно повышать эффективность экономики в целом. А это невозможно без активной инфраструктурной и промышленной политики и без глубоких трансформаций культурной, образовательной, научной, социальной и так далее сфер российской жизни. То есть, прямо говоря, без общенациональной стратегической мобилизации. И «украинский кризис» полезен хотя бы тем, что показал данную проблему с полной ясностью.

Но кризис полезен не только этим.

Расширение списков западных санкций на всё более широкие круги российской власти и бизнеса привело к тому, что, как сообщает Минфин, обнаружился аномально высокий приток в Россию финансовых средств из оффшоров — значит, многие российские бизнесмены, опасаясь попадания под санкции, начали переводить средства в Россию.

А заодно Минфин 19 марта обнародовал первый в России законопроект, нацеленный на возвращение в страну «оффшорных» денег. Он обязывает российских юридических и физических лиц платить в России серьезные налоги с доходов иностранных «дочек» и других зарубежных структур, находящихся в их полной или частичной собственности. А тем, кто от этого налогообложения уклоняется, грозят разорительные штрафы в 20 % от дохода. Причем специалисты считают, что в «послекрымской» ситуации такой закон через Думу пройдет.

Эти тенденции в прессе уже называют «национализацией элиты». Хотя, конечно, пока нет никакой уверенности в том, что они разовьются в последовательную государственную политику.

Понятно, что без реальной «национализации элиты» никакая стратегическая мобилизация невозможна. Но столь же понятно, что и политика России в отношении Украины, и упомянутый законопроект вызывают бурное возмущение в кругах отечественных «глобиков». И нельзя не видеть, что участившиеся в этих кругах разговоры о необходимости организации в Москве своего Майдана непосредственно связаны со стремлением наших «глобиков» и их зарубежных союзников не допустить «национализации» российской элиты.