Когда-то считалось — было такое заблуждение — что отечественный интеллигент — существо мечтательное, сродни идеалисту. Дескать, «жизни он не знает», ориентируется в ней, исходя из сугубо книжных истин, и тем заведомо проигрывает «гегемону». Тогда как рабочий и иной выходец из народа, конечно, попроще, мысль его покондовее, зато близок к земле и потому на мякине его не проведешь. Что провели в перестройку на мякине именно эти слои, сколь доверчиво и беззащитно оказалось как раз народное большинство, всем давно очевидно. И ему, большинству — прежде всего. Это можно только с горечью констатировать. Но что же позволило «мечтательной» (или якобы мечтательной) прослойке так лихо оседлать процесс, который «пошел»? Увести его в гибельное для страны русло? Вы будете смеяться, но... представьте, в каком-то смысле, как раз идеальное. Уверенность в идеале — идеале свободы. И привычка к определенному «изводу» этого идеала и специфическому — довольно прагматичному! — пользованию им. То есть привычка к его «превращенной форме». Что такое превращенная форма «свободы», стоит разобрать.
Хочешь не хочешь, опять придется процитировать классика современности, господина поэта Быкова. Совсем на днях он, давая оценку Съезду родителей, назвал собравшихся 9 февраля в Колонном зале «полуинтеллигентами». И — что важно — уточнил, почему считает таковыми молодых, образованных, вполне современных людей, явно заряженных некими общими идеями, более того, идеалами. Он не стал городить ерунду, подобно своим собратьям по журналистскому цеху, и утверждать, будто если организатор мероприятия и явный лидер собравшихся Кургинян — то это Поклонка с ее «совками-бюджетниками». Нет, он четко выделил тот параметр, по которому контингент «Сути времени» не дотягивает до понятия «интеллигенция». Оказывается, всё вроде при них, но они лишены основного определяющего признака, без которого интеллигент не может. Этот признак — потребность в свободе.
Вот в этом месте (благодаря Д. Быкову, который все время подкидывает нам «онлайн» с написанием данного цикла статей важные мысли) и начинается самое интересное. Оно касается детального рассмотрения понятия «свобода». Поскольку Быков совсем не лжет и не преувеличивает: действительно, именно зацикленность на идее свободы есть характернейшая черта нашей интеллигенции. По этому признаку — не перепутаешь. Но... начнем с простейшего... И признаем, что свобода — штука коварная. И что, как любая другая такая коварная штука, она немедленно взыскует чего-то дополнительного. Прямо-таки по принципу «инь и янь». Впрочем, кого не устраивает адресация к даосизму, те могут обнаружить то же самое в квантовой механике. Где это так и называется — «принципом дополнительности». Свобода адресует к дополнительности под названием «ответственность». Хочешь быть свободным — бери на себя ответственность. Чем большей свободой стремишься обладать, тем больший груз ответственности должен взять на себя.
Есть вещи, которые нельзя обмусоливать в статье. Либо они принимаются в качестве очевидного, либо требуется не публицистика, а научные доказательства. Которые все равно в итоге никого из инакомыслящих, а главное, инакочувствующих ни в чем не убедят. А потому давайте признаем на уровне очевидного, что Быков — человек безответственный. И даже, если так можно сказать, соткан из этой самой субстанции безответственности. И, увы, не только он — это коллективное свойство нашего креативного класса (не хочется порочить слово «интеллигенция»). Как только мы начинаем зондировать «креаклов» на ответственность, сразу же обнаруживается, что наш креативный, псевдоинтеллигентный класс — это интеллигенция наизнанку. То есть нечто диаметрально противоположное нашей традиционной интеллигенции. То же самое мы уже обнаружили, когда рассматривали ее отношение к народу. И вот опять! На что ни глянешь, везде это самое «шиворот-навыворот». Ведь что такое была классическая интеллигенция? «Я отвечаю за все», «человек, которому до всего есть дело», «мы стали полностью в ответе за все на свете до конца», «каюсь, это я во всем виноват»... и так далее.
Что мы наблюдаем сейчас? Наш передовой класс в оные годы совершил перестройку. Несет ли он за нее ответственность? Нет! Ни за что, кроме хорошего, он ответственности категорически не несет! Он даже постоянно устраивает конференции, чтобы объяснить, КАК он хотел всего хорошего, и как КТО-ТО — не он, разумеется — сделал все плохо. Значит, налицо отрыв свободы от ответственности. А что такое свобода без ответственности? Это разнузданность. Ребенок освобожден от ответственности (хотя его постепенно к ней приучают). Но и свобода его ограничена. «Спички детям не игрушка!» Если ребенка не приучить к ответственности, вырастет инфантил, лишенный всех обаятельных черт ребенка, а также не могущий, в отличие от ребенка, быть оправданным тем, что в дальнейшем, когда вырастет, станет ответственным. Извините, уже вырос! И имеем то, что имеем — ровно то, что в науке именуется «социально опасный тип».
Креативный псевдоинтеллигентный класс не хочет отвечать ни по каким своим обязательствам. Он их сначала берет, а потом не выполняет и считает, что «с гуся вода, а с Димочки вся худоба». Примерам этой безответственности числа нет. Когда инфантилу на то указывают и говорят: «Вы, между прочим, профессионал: профессиональный литератор, профессиональный журналист и так далее — и потому ответственны как перед совестью, так и по закону», — что отвечает инфантил? Известно что! «Вы меня хотите лишить свободы высказывания, видимо, по указке тиранической власти!» Извини, ты взрослый человек, если бы был медик — ты бы свободно самовыражался на хирургическом столе? Если бы физик — на атомном реакторе? Вам на это отвечают, что во всех сферах деятельности, кроме одной, самовыражение ограничивается профессиональной ответственностью за результат, а в сфере, связанной с написанием разного рода текстов и прочего, этой ответственности нет. Поелику — свобода слова! Самая священная из всех свобод. Чем это сразу же отдает? Все тем же запоздалым ребячеством, шалостями. Делают пакость, а потом говорят: «Мы ж пошалили, а вы к нам по-взрослому! Это несправедливо, тоталитаризм!» К чему это приводит? Оставим в стороне проблему тех, так сказать, традиционных людей, которые должны сносить бесконечные хулиганские шалости инфантилов. И задумаемся о самом главном. О том, что такая «технология» все говоримое, самое СЛОВО превращает в шалость, то есть обесценивает.
И это опять то же самое шиворот-навыворот. Если классическая интеллигенция постоянно наращивала цену слова, его роль и значение («глаголом жги сердца людей», «но мы сохраним тебя, русская речь» и т. д.), то этот ее антипод занят обесценением слова. А что такое мир, в котором идет постоянное обесценение слова? Это страшная штука. Населяющие его люди быстро начинают делиться на тех, кто «шалит» — на заборе, в интернете, в ведущих газетах — и тех, кто оторопело наблюдает за этим. И известно, как это называется. Это называется смерть культуры. Но она же не сама умирает, потому что, дескать, время пришло! Это внушают, что сей процесс неизбежен, но на самом деле в процессе есть субъект, есть киллер. Быков и другие — это киллеры культуры. Причем как бы даже своей культуры, в любви к которой похотливо исповедуются.
Что раздражает такого киллера? Взирающий на него антипод, классический интеллигент. И если интеллигент начнет говорить на языке ответственности, или же если впрямую прозвучит неприличное слово «ответственность» — как сигнал, поступающий из лона классики и будоражащий сердца, — возникает очень яростная реакция. Она обнажает последние глубины исследуемого нами субъекта, он же антипод классической интеллигенции. Казалось бы, коли ты шалун и обижаешься, когда к шалостям твоим относятся болезненно те, кому ты их адресовал, то реакция на чужие слова должна быть мягкой и иронической: «Подумаешь, мы же все шалим, эпоха шалостей и так далее!». Но ничего подобного. Реакция на тех, кто направляет бумеранг «шалости» обратно на самих шалунов — очень яростная. Безнаказанно шалить могут только они одни. Остальных — к стенке! Однако ведь даже у самых заядлых шалунов должно быть свое объяснение данного, для них очевидного, обстоятельства. Почему я могу шалить, а другой нет?
Дитя ответит: «Потому что я ребенок». А что отвечает наш инфантил? Между прочим, ответ на такой вопрос называется легитимацией. Как легитимирует инфантил именно свое право на шалости? Почему он наделяет себя этим правом и отнимает его у других? Потому что он — прогрессор. Он причастен чему-то высшему, что это право дает. И что же это такое? Нет, не ищите слишком сложного ответа. Тут мы сталкиваемся с еще одним слагаемым все того же инфантилизма. Как только в песочнице один ребенок заденет другого, задетый апеллирует к папе: «Вот мой папа сейчас придет!». В ответ — симметричный аргумент и... «тендер пап». Дело известное.
Это — детский вариант. А как называется его взрослый аналог? «Тендер крыш». Инфантил выбирает для себя самую мощную крышу. Или — если кому-то хочется большей благозвучности — наиболее мощного «папу». Кстати, вроде бы именно так называют на языке «спецухи» оперативника, ведущего агента-инфантила. Так инфантильность и есть лоно любой вербовки! Вербуемый — всегда инфантил. Он не верит в свои собственные возможности. Он не хочет обладать тем, чего он сам добился. Он хочет большего и при этом не хочет отвечать ни за что, даже за себя. В этом смысле его «свобода» — антипод независимости. Он хочет «крышу» и «халяву», «халяву» и «крышу». Индульгенция на шалость — вот что нужно инфантилу. Ему нужен заказчик, который и заплатит за шалость, и покроет шалость (потому как и шалость не в радость, если потом отшлепают), и защитит право на шалость, и наделит возможностями для эскалации шалостей.
Именно этот симбиоз амбициозного инфантила, ни за что не желающего отвечать, но все желающего порушить, потому как «даешь свободу!», и совокупного заказчика — он же оперативник, умело оперирующий такого типа «социально опасными личностями», вообразившими себя интеллигентами, — и привел в свое время к победе перестройки. А также к постперестройке, в ходе которой реализовались все самые смелые мечтания нашей псевдоинтеллигенции. Вседозволенность приняла воистину гротескные формы, а отсутствие наказания превратило для «бенефициаров» оную в подлинный праздник без берегов. Ну, а об аутсайдерах процесса никто из бенефициаров думать и не собирался. Поскольку, как известно, «новых нарожают» (мысль, достойная истинного прогрессора!). Если бы инфантилы были хоть с каким-то чувством ответственности, они бы остановились на полпути и задумались: а то ли происходит? Если бы они стремились к подлинной свободе, они бы задумались изначально — возможна ли свобода при наличии «заказчика»? И не стали бы вступать в обязывающие связи. Но... и в том, и в другом случае это были бы уже не они. Не инфантилы, то есть.
Как поступает инфантил (он же «полный интеллигент» в принятой им самим системе мер и весов, он же «псевдоинтеллигент» — в нашей), нам только что продемонстрировал сам г-н Быков. Буквально на днях интернет от души зубоскалил по поводу розыгрыша, затеянного и успешно проведенного неким средней руки бизнесменом из уральского города Качканар. Уралец на спор (на ящик виски) сумел договориться о приезде в родной город именитого москвича — с концертом на 23 февраля и якобы в рамках его, уральца, выборной депутатской кампании. Тут если что важно, то это последнее. Потому что артист он и есть артист — ну, гастролирует... ну, бабки стрижет... ну, немалые... ну, пожрать и всякий комфорт любит... Это само по себе ерунда, не стоящая обсуждения. А вот то, что наш «гражданин» и, более того, политический деятель, и, более того, деятель оппозиционный попался в ловушку, расставленную самым наикондовейшим способом — что мог сговориться по телефону с незнакомцем за 30 тысяч долларов заняться его пиаром... Это — извините! Это диагноз! Взяться пиарить в депутаты (не интересуясь, какой партии) незнамо кого? — может, он бандит-рецидивист, может, наркодилер или фашист с репутацией? — зато оговорить в деталях качество гостиницы и выпивки!.. На такое способен только абсолютно безответственный инфантил, он же, простите, феерический «полный интеллигент».
И когда некоторые комментаторы начинают лепетать что-то про «подставу», организованную чекистами, то уж молчали бы лучше. Поскольку данная история как раз и может служить хрестоматийным примером «этого самого» (чем бы она ни была на деле). Глядя на такого рода фортели «гражданина поэта» и его самого, вдруг понимаешь, что Быков-то и есть олицетворение мутации нашей интеллигенции (причем, крайне образное олицетворение), ее полный конец.
Есть такой анекдот. Звонок в дверь. Хозяин открывает. За дверью огромного размера невероятно толстый мужик. Хозяин: «Вы кто?» Мужик: «Я — твой конец». Хозяин (оторопело): «А… почему такой толстый?» Мужик (с достоинством): «Я не толстый, я полный».