XXI век заворожен высокими технологиями. Ими же он любит себя пугать. Что бы ни происходило на свете — природные катаклизмы, войны или социальные взрывы — тут же возникают версии об использовании какого-то зловещего чудо-оружия: геофизического, метеорологического, психотропного... Что ж, вполне возможно, где-то такое оружие и применяется, хотя бы в экспериментальных масштабах. Но чаще всего трагические события можно объяснить и не прибегая к таинственным «лучам смерти». Хотя порой искушение велико. Вот как, например, свести с ума и втравить в кровопролитную и разорительную гражданскую войну целый народ, вроде бы всегда отличавшийся здравомыслием, хозяйской сметкой и хорошим чувством юмора? Наверняка облучают чем-то, что-то добавляют в воду или хотя бы используют в телепередачах 25-й кадр!
Не стану утверждать, что спецтехнологии для «зомбирования» украинцев не применяются — хотя бы психологические, вроде пресловутого НЛП. Но всё это — лишь приправа к зловещему ведовскому вареву. Основные же ингредиенты не меняются с древнейших времен — и в эту же седую дочеловеческую древность опрокидывают тех, кто его вкусил. Через обращение к примитивным звериным инстинктам даже самого образованного и «продвинутого» человека можно ввергнуть в бездну зубастой и клыкастой архаики — и натравить получившееся агрессивное чудовище на соседей. Как же именно это было проделано с талантливым, тонко чувствующим и вовсе не таким уж и воинственным украинским народом?
Начать стоит с целого комплекса негативных чувств и переживаний, в которые входят уязвленная гордыня, обида, зависть и мстительность.
Терапия обиды — одна из самых непростых, потому что обычно человек склонен скрывать, что он обижен. Обида считается чем-то стыдным, инфантильным, признаком слабости. Однако бывает и так, что длинный перечень обид и претензий к окружающему миру не только не скрывается, но заменяет знамя и символ веры. Так случается со склочными людьми; в склочника и сутягу можно мастерски превратить и целый народ — особенно если сперва внушить ему, что он достоин занимать гораздо более почетное место в мире, чем он занимает в реальности. От этого лишь один шаг до «точного» целеуказания на того, кто является причиной такой несправедливости, потому что у несправедливости должен же быть виновник!
Можно строить свою национальную идентичность на позитивных основаниях: любви к своей культуре, языку, истории. К тому, чем ты реально обладаешь. А можно, так сказать, от противного. «Противным» в этой конструкции назначается наиболее могущественный сосед, который испокон веку тебя угнетал, тиранил, не давал встать на ноги и показать, на что ты способен. При таком подходе его приверженец неизбежно с твердой почвы реальности шагает в трясину мифологического мышления, потому что история сослагательного наклонения не знает.
Алгоритм таков: сначала до совершенно несоразмерных величин раздувается национальная гордость народа, имеющего множество достоинств, но никогда не игравшего значительной самостоятельной роли в мировой истории. Эта раздутая гордыня неизбежно начинает болезненно ударяться о жесткие рамки реального положения дел. После этого озадаченным и огорченным людям указывают на виновника мнимой несправедливости — лучше всего на такого, отношения с которым исторически сложились неоднозначные. Далее происходит консолидация уже на этой болезненной основе. Происходит она очень легко, потому что «дружить против» всегда легче — тут задействуется древний оборонительный инстинкт, свойственный еще нашим стайным и стадным животным предкам. Далее мифологизированная обида из прошлого накладывается на столь же фантастическую угрозу для настоящего, а еще лучше — будущего: «Кляты москали всегда-то нам жить не давали, а теперь мешают войти в Евросоюз и обрести счастье и процветание!» Политический, экономический, социальный протест легко переводится на предварительно смазанные межнациональные рельсы. Всё, почва для конфликта подготовлена, ненависть разбужена.
Чтобы превратить потенциальную энергию ненависти в динамическую энергию «горячего» конфликта используется опять-таки обращение к примитивным инстинктам. Для негативной консолидации человеческих масс, выведенных на площади для протеста, дополнительно используются специальные приемы: кричалки, коллективные прыжки, барабанный бой, разрисовывание лиц. Всё это вместе с обычаями футбольных фанатов пришло из военных и охотничьих ритуалов первобытных племен и с гарантией возвращает человека в архаическое состояние сознания, к мифологическому, дологическому мышлению. Если учесть, что сознание людей, подвергающихся такой обработке, уже в значительной степени мифологизировано, что внедрение определенных мифов начинается еще в детском возрасте, процесс архаизации, превращения в дикарей и варваров, протекает очень быстро.
Когда конфликт разгорелся, его делают самоподдерживающимся. Для этого назначенный смертельным врагом сосед предельно демонизируется и расчеловечивается. Тут используются опять же архаические мифологемы — псевдоисторические или явно сказочные. Например, Россия сравнивается с Ордой (при этом Орда — это не только азиатская и варварская сила, противопоставляемая «просвещенной Европе», это еще и сила агрессивная, подавляющая, жадная и крайне опасная) или с толкиновским Мордором, а «москали» — с монголами, янычарами или орками.
Для расчеловечивания также используется обозначение неприятеля названиями неодушевленных предметов или животных: совки, ватники, вата, колорады. Всё это опять же соответствует пещерному сознанию, ведь самоназвания многих примитивных племен переводятся просто как «люди», соответственно, все чужаки людьми не являются, за границами пещеры или деревни живут чудовища или демоны. Расчеловечивая неприятеля, человек неизбежно «настраивается на волну» своих пещерных предков, падает в историческом развитии до их уровня и становится способным на первобытную жестокость, похожую на детскую. Весь ужас этой психологической трансформации наглядно показала трагедия в Одессе. Отсюда же обстрелы и бомбардировки мирных кварталов, начавшиеся без малейших попыток договориться, похожие на изгнание огнем диких животных. Ответом на бездумную жестокость становится ужас, возмущение и гнев с другой стороны. Конфликт превращается в цепную реакцию. Однако это вовсе не значит, что его пустят на самотек.
На стадии вооруженного противостояния подключается еще одно очень древнее, дочеловеческое чувство — территориальность. Защита территории, «землицы» и защита Родины — внешне схожие, но по внутренней сути разные вещи. Можно клясться не отдать ни пяди родной земли, потому что она имеет сакральный смысл, — это земля, политая кровью и потом предков и хранящая в себе их святые могилы. А можно до глубины души возмущаться просто фактом, что кто-то хочет отхватить, «отжать» клочки того, что ты считаешь по праву своим. Священной становится не земля, а застолбленная граница, подобно тому, как для территориальных животных крайне важны метки, обозначающие их территорию.
Тут можно вспомнить маниакальную страсть расписывать все подворачивающиеся под руку детали городской застройки и даже ландшафта в цвета национального флага, а также судорожное стремление водрузить украинский флаг даже там, где он заведомо исчезнет в ближайшие часы. Это именно архаические «метки», попытки утвердить право собственности и свою готовность это право яростно защищать. Известно, что животные особенно часто метят территорию, когда чувствуют угрозу, исходящую от соперника. Сюда же можно отнести безумные прожекты выкопать ров или возвести огромную стену на границе с Россией — в век авиации в этом практически нет смысла, но архаизированному сознанию логика чужда, оно работает иначе.
Никто не пытается ввести это псевдопатриотическое безумие в какое-то русло, напротив, подобная дочеловеческая архаика всячески поощряется. Также поощряются и пропагандируются люди, к месту и не к месту рядящиеся в «вышиванки», венки с лентами и носящие оселедцы. Доходит до вышивания народных узоров по живому телу. В этом тоже можно увидеть возвращение древнего способа отличать своих от чужих, «людей» от «нелюдей» — по одежде, украшениям, раскраске, татуировкам и шрамированию.
Способы архаизации и мифологизации народного сознания можно перечислять долго. Результатом становится массовая потеря способности логически мыслить. Мифологическое сознание логическим доводам предпочитает сказки, легенды и страшилки. Некритически воспринимаются любые слухи и выдумки — лишь бы они укладывались в мифологическую картину мира.
Зато то, что не влезает в мифологему, отбрасывается как невозможное или вообще не воспринимается как осмысленная информация. Если «свои» — это воины Света, а «чужие» — злобные орки, то воины света в принципе не могут стрелять по мирным жителям. Не могут и всё, потому что они «светлые»! Но кто-то же разрушает города Донбасса, и мифологическое сознание выдает единственный возможный ответ: злобные орки обстреливают сами себя — потому что они злобные, безумные, кровожадные и коварные! Украинские воины — самые лучшие, умелые и бесстрашные, потому им не могут наносить поражения какие-то ополченцы, этим врагом может быть только армия великой державы, Украина воюет не с ополчением Юго-Востока, а с Россией! Таким образом трактуется практически любой факт, на каком-то этапе пропагандистам даже не требуется прикладывать особых усилий, иногда складывается впечатление, что работники украинских СМИ сами верят в то, что говорят.
Именно потому так трудно, почти невозможно наладить контакт с погруженными в далекое прошлое людьми, обращаясь к ним на языке логики. Пробиваться приходится не только через враждебность и подозрительность, но и через искусственно возведенный психологический, даже антропологический барьер. Такой эксперимент, проведенный некими силами в «полевых» условиях целой европейской страны, выглядит воистину порождением дьявольского разума. Где еще будут применены в ближайшее время полученные и обработанные экспериментаторами результаты?