Вы видите плакат «Дети должны учиться вместе». Первая мысль, которая приходит в голову — конечно, вместе. Разве может здравомыслящий человек делить детей по каким-либо признакам? Как только вы так подумали, вы попали в ловушку. В логическую и лингвистическую ловушку, которую расставляют разрушители образования, чтобы замаскировать свое наступление. Потому что речь идет не о дискриминации по национальному, половому или какому-либо иному признаку. О чем же речь?

Вы начинаете разбираться, о чем говорит этот плакат, и узнаёте, что он об инклюзивном образовании.

Продолжая свое исследование, вы непременно получите информацию о том, что термин «инклюзивное образование», или как его еще называют «инклюзия», происходит от латинского inclusi — включать или французского inclusif — включающий себя. Что якобы такой тип образования подразумевает доступность образования для всех в смысле приспособления к разнообразным нуждам детей, чтобы обеспечить доступ к образованию для детей с «особыми потребностями». Под термином «дети с особыми потребностями» скрываются дети-инвалиды.

И снова пока не видно никакого подвоха — разве будет кто-то против того, чтобы образование было доступно всем? Только ярый человеконенавистник, сторонник регресса и разрушения социума может считать, что доступ к образованию нужно ограничивать.

Далее можно обнаружить, что в России этот вид образования внедряется под воздействием ЮНИСЕФ. Объясню для тех, кто не знает этой аббревиатуры, что ЮНИСЕФ — это детский фонд ООН, международная организация, которая действует под эгидой ООН со штаб-квартирой в Нью-Йорке.

Так как Россия ратифицировала конвенцию ООН по правам детей, то теперь ЮНИСЕФ диктует нам методы исполнения этой конвенции, трактовку пунктов этой конвенции и так далее.

На сайте ЮНИСЕФ размещена брошюра, которая посвящена инклюзивному образованию в России. Во введении к этой брошюре говорится: «Одним из основных положений Конвенции о правах ребенка (1989) является уважение и обеспечение государствами-участниками Конвенции всех прав, предусмотренных в Конвенции, за каждым ребенком без какой-либо дискриминации, независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального, этнического или социального происхождения, имущественного положения, состояния здоровья и рождения ребенка, его родителей или законных опекунов или каких-либо иных обстоятельств.

…

Поддержка программ по обеспечению социальной интеграции детей с ограниченными возможностями здоровья, их равного доступа к образовательным услугам в детских садах и общеобразовательных школах, наравне с их сверстниками, является одним из направлений деятельности ЮНИСЕФ в России.

...

Инклюзивное образование в России является одним из стратегических направлений реализации права каждого ребенка на образование, что закреплено в положениях Конвенции о правах ребенка (1989) и другой Конвенции ООН, направленной на защиту и поощрение прав и достоинства лиц с инвалидностью, — Конвенции о правах инвалидов (2006), подписанной Российской Федерацией в 2008 году».

В итоге все сводится к тому, что для обеспечения прав инвалидов и исключения их дискриминации они должны учиться совместно с другими детьми. Вдумайтесь — особые условия, особая забота, особая система обучения, разработанная для того или иного вида заболевания, — это, оказывается, дискриминация!

И что же нам предлагают поборники инклюзивного образования? Они предлагают (и уже осуществляют!) закрытие специализированных школ и перевод учеников в обычные школы.

Чем это чревато?

Для того чтобы разобраться в этом вопросе, давайте рассмотрим историю становления системы обучения детей с отклонениями в развитии.

Одним из первых русских ученых, который применил научный подход к проблеме обучения детей с отклонениями, был И. А. Сикорский. Его исследования — это одна из первых попыток в нашей науке антропологического обоснования воспитания и обучения детей с отклонениями в развитии. Вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции и в первые послереволюционные годы исследования не получали особой государственной поддержки. Но с 1924 года благодаря работам Л. С. Выготского активно поддержаны государством, и научно-практическая деятельность в области дефектологии активно развивается.

В своих работах Л. С. Выготский показал необходимость учета в воспитании и обучении особенностей разных категорий детей с отклонениями. Результатом работ Л. С. Выготского и дальнейшего исследования в области дефектологии стала выработка разнообразных учебных и воспитательных систем для детей с различными психическими отклонениями. Ни для кого не является секретом, что различные заболевания, а также степень тяжести этих заболеваний предполагают различный подход для достижения максимального уровня обучения.

Кто-то скажет: «Почему это автор только о психических отклонениях говорит, есть ведь еще колясочники?». Соглашусь с этим и введу некую грубую классификацию дефектов. Их можно подразделить на дефекты зрения, слуха, речи, интеллекта и двигательные нарушения.

Любому здравомыслящему человеку понятно, что каждая категория дефектов требует самостоятельного подхода к обучению. Более того — степень тяжести дефекта тоже может вносить свои коррективы. Например, полностью слепому необходимо изучать азбуку Брайля — рельефно-точечный тактильный шрифт, разработанный в 1824 году Луи Брайлем, который сам в три года потерял зрение. И все общение с окружающими у таких людей идет через слух и тактильные ощущения. В то же время у людей со слабым зрением есть возможность видеть крупные предметы, и это можно использовать как дополнительный фактор при обучении.

Ничуть не менее очевидно, что для глухих и слабослышащих обучение должно идти с максимальной визуализацией. И так далее по каждому из видов дефектов.

Как наиболее эффективно реализовать такое разделение?

Разработать специализированные программы для каждого вида отклонений.

Подготовить педагогов, специализирующихся на определенном виде или нескольких схожих видах отклонений.

Создать специальные школы и соединить в них подготовленных педагогов и детей с одинаковыми или схожими отклонениями.

Что и было сделано в СССР. И это давало свой результат. Я уже писал в своих статьях о знаменитой школе Мещерякова и Ильенкова для слепоглухонемых, один из выпускников которой стал доктором психологических наук.

Теперь же ЮНИСЕФ называет это дискриминацией и требует, чтобы такие дети обучались в обычных классах.

Вот что говорится в той самой брошюре, на которую я ссылался выше: «Основные идеи и принципы инклюзивного образования как международной практики по реализации права на образование лиц с особыми потребностями были впервые наиболее полно сформулированы в Саламанкской декларации «О принципах, политике и практической деятельности в сфере образования лиц с особыми потребностями» (1994). Более трехсот участников, представлявших 92 правительства и 25 международных организаций, заявили в Саламанкской декларации о необходимости «провести кардинальную реформу общеобразовательных учебных заведений», признавая «необходимость и безотлагательность обеспечения образования для детей, молодежи и взрослых с особыми образовательными потребностями в рамках обычной системы образования».».

Вдумайтесь в это! В приведенных словах нет ни грамма разума, ни толики стремления к максимальному уровню образования у кого бы то ни было. Есть лишь безумная декларация того, что специальные учебные заведения — это дискриминация, а право на обучение реализуется через обучение в общих классах обычных школ.

Ну и как это право реализуется, если в общих классах педагог не может быть специалистом во всех видах дефектов? Он не может освоить все методики, необходимые для обучения детей с разного рода отклонениями. Но представим на минуту, что педагог все это освоил. Он же должен одновременно в одном классе давать программу обычным детям и детям с отклонениями. А если в классе дети с разными отклонениями? Работа педагога распадается на преподавание многих программ в ограниченное одним уроком время.

Может быть, я что-то упускаю из виду, и Саламанкская декларация содержит в себе разумные пункты? Давайте рассмотрим принципы, записанные в этой декларации:

«Мы считаем и торжественно заявляем о том, что:

- каждый ребенок имеет основное право на образование и должен иметь воз- можность получать и поддерживать приемлемый уровень знаний;

- каждый ребенок имеет уникальные особенности, интересы, способности и учебные потребности;

- необходимо разрабатывать системы образования и выполнять образова-тельные программы таким образом, чтобы принимать во внимание широ-кое разнообразие этих особенностей и потребностей;

- лица, имеющие особые потребности в области образования, должны иметь доступ к обучению в обычных школах, которые должны создать им условия на основе педагогических методов, ориентированных, в первую очередь, на детей с целью удовлетворения этих потребностей;

- обычные школы с такой инклюзивной ориентацией являются наиболее эф-фективным средством борьбы с дискри-минационными воззрениями, создания благоприятной атмосферы в общинах, построения инклюзивного общества и обеспечения образования для всех; более того, они обеспечивают реальное образование для большинства детей и повышают эффективность и, в ко- нечном счете, рентабельность системы образования».

Давайте разберем эти пункты. Поищем здравое зерно.

Первый пункт сомнений не вызывает. Действительно, каждый ребенок должен иметь доступное образование.

Но уже второй пункт вызывает серьезные вопросы. Сказать, что все люди уникальны — не сказать ничего. Ну уникальны — и что? Для каждого персонально будем делать программу обучения? И погрязнем в миллионах программ? Безусловно, это невозможно. Какими бы уникальными люди ни были, всегда можно выделить группы людей со схожими способностями и интересами. А это уже совсем другое дело.

Если не учитывать то, что я сказал выше, то есть объединение людей по интересам и способностям, то третий пункт, говорящий о необходимости учитывать все многообразие особенностей и потребностей при разработке учебных программ, выглядит абсурдным.

И вот, наконец, следующий пункт говорит о лицах с особыми потребностями. И содержит в себе взаимоисключающие тезисы.

Первый тезис говорит о том, что эти лица должны иметь доступ к обучению в обычных школах.

Второй — о том, что им необходимо обеспечить все их потребности.

Вдумайтесь — вместо того, чтобы создать (а точнее — сохранить уже существующую) эффективную инфраструктуру, обеспечивающую все потребности инвалидов, собранных в коллектив согласно этим самым потребностям, предлагается распылить их по разным школами и в каждой попытаться создать удобные условия. Это и есть дискриминация, когда под видом заботы о человеке его помещают в среду, которая не сможет сформировать условия для эффективного обучения ребенка.

И, наконец, последний пункт является ничем не подкрепленной декларацией того, что инклюзивное образование является эффективным средством борьбы с дискриминационными воззрениями. О качестве образования в такой системе никто не говорит. Оно не интересует подписантов этой декларации.

Таким образом, инклюзия обращается в обоюдоострое оружие. Обоюдоострым называют оружие, имеющее острое лезвие с обеих сторон. А в переносном смысле — это нечто, способное вызвать последствия с обеих сторон. Такая инклюзия и вызывает последствия с обеих сторон: мы теряем возможность квалифицированно и качественно обучать инвалидов — с одной стороны, а с другой — из-за нехватки времени у педагога программа упрощается, и уровень образования снижается.

Кроме того, в процессе внедрения инклюзии мы оставляем невостребованными уникальные знания, полученные в результате исследований в области дефектологии, оставляем без работы высококлассных специалистов, а вслед за этим сокращаем профессоров вузов, которые готовили этих специалистов. То есть уничтожаем целую ветвь научного исследования.

Внедрение инклюзивного образования, ведущего к разрушению существующих, вырабатывавшихся годами систем специального обучения, разрушению систем подготовки педагогов, сокращению научной деятельности есть еще один удар по всей системе образования в рамках войны с образованием.