Особую заинтересованность в российском проекте газопровода «Южный поток» проявляли Болгария, Сербия, Румыния, Венгрия, Греция, Италия. Причины очевидны — их газоснабжение наиболее зависимо от транзитных поставок российского газа через Украину.
В октябре 2011 г. была зарегистрирована международная компания-оператор строительства газопровода «South Stream Transport» в составе «Газпрома» (акционерная доля 50 %), итальянской «Eni» (20 %), французской «EDF Group» (15 %) и германской «Wintershall AG» (15 %). И Россия начала строить сухопутную инфраструктуру новой трубы на нашей территории — магистральный газопровод, перекачивающие компрессорные станции и береговой терминал «Русская».
Однако уже в ходе заключения контрактов на строительство этот газопровод столкнулся с нарастающим противодействием со стороны части влиятельных чиновников ЕС и их американских советников, партнеров и патронов.
В качестве главной причины этого противодействия США и проамериканские европейцы называли «растущую опасность зависимости Европы от поставок газа из непредсказуемой России».
Реальная причина, о которой давно говорят многие европейские эксперты и политики, иная. США ни в коем случае не хотят отказываться от возможности управлять, хотя бы косвенно, энергетическими отношениями между Европой и Россией. А это можно сделать, только прочно привязав эти отношения к транзиту российского газа именно через управляемую американцами Украину. США, назначив Украину на роль некоего кризисного и беспокойного буфера между Россией и Европой, категорически отвергали всё, что подрывало монополию Украины в вопросе о транзите нашего газа в Европу.
Формальный способ тормозить «Южный поток» — принятие новых и всё более изощренных законов (директив) ЕС «по обеспечению безопасного энергоснабжения». Согласно одним директивам, если компания поставляет в Европу газ, то она не может одновременно владеть и этим газом, и средствами его доставки. То есть газопроводами или газовыми терминалами.
Согласно другим директивам, если компания владеет газопроводом, то она обязана беспрепятственно прокачивать по нему — в объеме не менее половины транзита — газ других поставщиков.
То есть, по сути, «Газпрому» предлагалось строить и поддерживать в Европе за российские деньги газовую инфраструктуру, которой будет приоритетно пользоваться не он сам, а заинтересованные европейские или другие компании. С экономической точки зрения это обессмысливало «Южный поток».
Особый цинизм этих европейских «газовых директив» был в том, что они оказывались откровенно антирыночными и одновременно адресно антигазпромовскими.
Они, во-первых, грубо нарушали фундаментальные принципы экономического права — недопустимость возвратного применения закона (их исполнения требовали в отношении контрактов, которые были заключены «Газпромом» ДО принятия директив). Во-вторых, при исполнении этих директив допускались «исключения» для европейских компаний — они, например, могли владеть терминалами поставок сжиженного природного газа (СПГ), который сами поставляли на европейский рынок.
И тогда же резко активизировались переговоры с Азербайджаном о возможности хотя бы частичной реанимации проекта «Набукко», то есть наращивания поставок газа в Европу в обход России с юга. И родились проект «Трансанатолийского» газопровода TANAP из Баку (с месторождения «Шах-Дениз-2») через Грузию и Турцию в Грецию, а также проект продолжения TANAP в Европу — «Трансадриатического» газопровода TAP из Греции через Албанию и Адриатическое море в Италию.
Конечно, в Европе прекрасно понимали, что азербайджанский газ не может заменить российский по «Южному потоку». Проектная мощность «Южного потока» 63 млрд куб. м газа в год. А «Шах-Дениз-2» сможет давать в TANAP и ТАР только 10 млрд куб. м в год — с дальней перспективой увеличения поставок за счет ввода в строй других месторождений до 20 млрд куб. м в год.
Однако, тем не менее, TANAP и ТАР были — в отличие от «Южного потока» — еврочиновниками быстро согласованы и утверждены. Причем для ТАР Еврокомиссия вновь сделала исключение из принципа «разделения собственности», обязательного по условиям директив «третьего энергопакета». В результате разработчикам «Шах-Дениз-2» — азербайджанской госкомпании ГНКАР (SOCAR) и британской ВР — разрешено одновременно контролировать не только TANAP (он вне территории ЕС), но и ТАР, проходящий по территориям членов ЕС Греции и Италии.
А «Южный поток» увяз в непрерывных (и ужесточающихся) требованиях ЕС полностью соблюдать «третий энергопакет» директив Еврокомиссии. Поскольку США, повторим, уже давно готовили почву для ослабления экономических и политических связей Европы с Россией. И одним из механизмов такого ослабления связей должно было стать вытеснение российского газа с европейского рынка газом из других источников.
О каких источниках идет речь?
Прежде всего, о ближневосточном газе. А также, в перспективе, — о сжиженном газе из США, добыча которого в это время уже бурно росла в результате ввода в строй новых «сланцевых» месторождений.
Однако тему американского сланцевого газа мы подробно обсудим позднее. Сейчас же — о проектах «ближневосточный газ для Европы».
Ближневосточные страны волей судеб оказались мировым «нефтегазовым Эльдорадо». Если говорить о газе, то, в частности, в Персидском заливе находится уникальное сверхгигантское месторождение с запасами около 28 трлн куб. м газа, которое примерно поровну принадлежит Катару (он свою часть называет «Северное») и Ирану (его часть называется «Южный Парс»). Немалые запасы газа имеются также у Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Египта.
Основной нынешний экспортер газа в регионе — Катар. Иран мог бы экспортировать не меньше, но десятки лет находится под международными санкциями. А Катар при участии и поддержке нефтегазовых корпораций Exxon Mobil и BP построил не только современную технологическую инфраструктуру добычи газа, но и мощные терминалы его сжижения. Катар также обладает вторым в мире (после Японии) флотом крупнейших танкеров-метановозов, обеспечивающих минимальные издержки доставки СПГ потребителям в любой точке планеты.
В 2013 г. Катар добыл около 420 млрд куб. м газа и продал на глобальных рынках около 90 млн тонн сжиженного природного газа — 31 % его общемирового экспорта.
Катар давно хочет наладить масштабные поставки своего газа на очень емкий и платежеспособный европейский рынок. Однако пока продажи катарского СПГ в странах ЕС сравнительно невелики. И потому, что путь катарских танкеров-метановозов в Европу лежит в обход Аравийского полуострова через «не вполне безопасные» Ормузский пролив, Аравийское море и Суэцкий канал. И потому, что пока в Европу стабильно идет сравнительно дешевый российский газ.
В середине прошлого десятилетия, когда в Европе началось обсуждение газопровода «Набукко» из Прикаспия в Турцию и далее в Европу, Катар подключился к этому обсуждению очень активно. И предложил направить в «Набукко» свой газ. Предполагаемый объем — до 70 млрд куб. м в год. Причем эту идею Катара, предполагавшую вытеснение из Европы российского газа, тут же горячо поддержали США.
Однако как направить катарский газ в «Набукко», Турцию и далее в Европу?
Самый короткий путь — на север через Иран в Азербайджан. Но этот маршрут не мог исключить из схемы «Набукко» Иран с его собственными гигантскими запасами газа. А это было, во-первых, неприемлемо для арабских суннитских «коллег» Катара по «Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива» (ССАГПЗ), которые считают шиитский Иран неизменным грозным конкурентом за лидерство в исламском мире. И это, во-вторых, было неприемлемо для США, которые с эпохи «Исламской революции» 1979 г. считают Иран своим врагом и провели через Совет безопасности ООН серию резолюций о жестких антииранских экономических санкциях.
В 2008 г. началось обсуждение другого маршрута газопровода из Катара в Турцию — через Ирак. Однако здесь оказалась против Турция, поскольку «труба» должна была пройти через фактически автономный иракский Курдистан и курдские территории турецкой Анатолии. А это предопределяло возникновение серьезных политических проблем для Анкары. Поскольку такая «трубная связка» не могла не повысить градус мечтаний иракских, иранских, сирийских и турецких курдов о едином «Великом Курдистане». Но даже если бы Катар такой вариант трубопровода сумел «продавить», непреодолимым препятствием оставались военно-политические риски фактически продолжающейся в Ираке гражданской войны.
Тогда был предложен третий маршрут «катарской трубы» — вдоль побережья Персидского залива по территории Саудовской Аравии, а затем через Иорданию в Сирию и далее в Турцию. Этот вариант, который активно обсуждался в 2009 г., устраивал и саудитов, и Иорданию, и Турцию. Все они получали контроль транзита плюс плату за транзит — преимущества ни для кого не лишние.
Однако возглавлявшее Сирию алавитское (шиитское и проиранское) меньшинство и его лидер, президент Башар Асад, имели самые серьезные основания для того, чтобы увидеть в данном начинании угрозу политической безопасности страны и ее территориальной целостности.
Слишком очевидным было то, что для США, НАТО и суннитских государств из ССАГПЗ Сирия является такой же военной целью, как Ирак. И что, посеяв хаос своими военными действиями в Ираке, они вскоре начнут сеять его же аналогичными действиями в Сирии. Причем «катарский газопровод» вполне может поспособствовать подобному развороту событий.
Такой прогноз оказался полностью подтвержден реальным ходом событий.
С марта 2011 г. в Сирии, причем именно в тех юго-восточных и восточных суннитских провинциях, через которые должна была пройти катарская газовая труба (в Дераа, Баниясе, Хомсе, Латакии, Алеппо и т. д.), начались первые «народные восстания» очередной «оранжевой революции». Асад, у которого была хорошая разведка, прекрасно понимал, каковы на самом деле «движущие силы» этих «народных восстаний». Понимал он и то, что при подобном развороте событий ему необходима гораздо более прочная, чем ранее, поддержка Ирана и шиитской власти в Ираке.
В конце июня того же 2011 г. в иранском Бушере был подписан «Меморандум о взаимопонимании», объявляющий о проекте альтернативного газопровода Иран — Ирак — Сирия, с перспективой его вывода к Средиземному морю в Сирии или Ливане и дальнейшего продления через море в Грецию. Объявленная проектная мощность этой «трубы» составляла до 110 млрд куб. м иранского газа в год.
Суннитские страны во главе с Катаром и Саудовской Аравией с негодованием объявили этот проект «шиитской газовой магистралью». Они заявили, что Бушерский меморандум является «враждебным актом». И — вместе с США и их НАТОвскими союзниками — резко усилили поддержку «сирийской оппозиции» вооружением, разведданными и наемниками. А заодно обвинили президента Сирии Асада в «геноциде собственного народа», открыто назвали своей целью его свержение и уже к осени 2011 г. развернули почти по всей Сирии полномасштабный вооруженный мятеж.
Продолжение следует.