7 июля прошла пресс-конференция моя, которую все вы видели.
После нее мне позвонил Игорь Иванович Стрелков и сказал, что он восхищен. Восхищен содержанием, формой, предложениями и всем прочим. И предлагает личную встречу. Я, естественно, согласился. Мне было сказано, что эта встреча должна состояться в СБУ (это там, где расположился народный губернатор). И что он гарантирует мне личную безопасность.
Я сказал, что вполне верю его гарантиям, но предлагаю встретиться на нейтральной территории.
Дальше начались длинные переговоры — включился его штаб. Штаб начал сначала кричать, что не надо телевидения. Потом принялся кричать, что не надо нейтрального места и так далее и тому подобное. То есть начались различные извивы, которые никак не отвечали, с моей точки зрения, тону и формулировкам самого Игоря Ивановича Стрелкова. Назвать его тон любезным и восхищенным — это даже слишком скромно. Понравилось ему это всё и он выразил это достаточно прямолинейно, откровенно. Я все-таки еще и театральный режиссер и понимаю, когда идет какое-то притворство, а когда нет. Когда хотят заманить. Он не хотел заманивать. Была такая первая непосредственная реакция.
В финале всего этого моему пресс-секретарю позвонил всё тот же Губарев и сказал, что он от имени Стрелкова заявляет, что «не будет никто тут бегать за этим балаболом». Его спросили: «Это ваше личное мнение? Вы выражаете мнение Стрелкова?» Он сказал: «Я цитирую Стрелкова».
У меня складывается самое мрачное впечатление. Мне кажется, что Стрелков впервые начинает понимать, в какую ловушку он попал. И что он стал марионеткой в очень неприятной, отвратительно-банальной игре. И теперь, возможно, — высказываю гипотезу — он принимает сигналы вовсе ни из каких-то там заоблачных высот, с Олимпов, расположенных где-нибудь в Москве. Он сейчас зависим не от этого, а зависим сейчас он от некоторых групп вокруг него. Причем он зависим настолько сильно, что у меня возникает беспокойство по поводу дальнейшей судьбы человека, который понял, что он оказался в ловушке, как мне кажется. Это — моя гипотеза. Я изложил факты, а теперь интерпретации. Могу и ошибаться. И, находясь в этой ловушке, он пытается вырваться. А ему говорят: нет, милый, уже всё, капкан захлопнулся. И управляется это всё либо из каких-то параллельных систем, либо с совсем неприятных терминалов.
Ситуация мрачная и потому, что (не надо мне тут всех этих песен про Кутузова) схема, которая находится в основе всего произошедшего, мрачна, банальна и слишком очевидна. Тут нет военно-стратегического аспекта, тут где-то далеко маячит политический аспект, а гораздо ближе — аспекты другие.
Прежде всего Стрелков начинает понимать, что его сначала лишили всех нематериальных активов, то есть репутации. Не в глазах господина Губарева — ему же нужна другая репутация, более резонансная и широкая. Что потом его начнут контролировать свои же, снизу. Параллельно откуда-то идут сигналы. Он не понимает, откуда. И это не те сигналы, которые всегда существуют, когда непризнанные государства ориентируются на ту страну, которая им наиболее важна. Это совсем другие сигналы. Какие — надо уточнить. В этом смысле у меня возникает предельное беспокойство просто за судьбу господина Стрелкова, которое я выражаю.
Мое мнение о нем заключается в следующем. Понимаете, в момент, когда всё очень плохо, грубо говоря, когда ситуация такая, что после распада СССР вдруг миллионы и миллионы людей оказались крепостными в каких-то странных государствах, в которые они не входили, и вот они хотят самоопределиться... И они говорят: «Слушайте, мы определяемся так, что мы русские, мы не укры. Мы с Россией». Или: «Мы украинцы, у которых один путь, с Россией», «Мы — две Руси» — не важно.
Эти люди что-то такое говорят и начинают по этому поводу каким-то образом выступать, а на них наводят автоматы и говорят: «А вот поговори со мной! У меня оружие. Ты будешь болтать, а я стоять в сторонке и открою огонь на поражение». Вот в этот момент люди, которые умеют только говорить, они вдруг затихают по естественным причинам. А люди, которые очень хорошо стреляют и могут это делать, как угодно, — всё время ждут команд, они несвободны, всё время размышляют... И так далее. Появляются свободные люди внутренне, готовые хоть с двустволкой, хоть с чем еще идти и говорить: «Знаете что, если у людей есть мнение, что они вместе с Россией, то они это мнение имеют право выразить. А если вы им угрожаете тем, что откроете огонь на поражение, то мы по вам откроем».
Вот такие люди — наперечет. Они могут быть удобные, неудобные, такие, другие, всякие. Но они наперечет. И Стрелков — один из них. И, конечно, это очень важные люди для России. Вот это и есть граждане, которые готовы к решительному ответу. Здесь же среди ополченцев таких граждан много. У Стрелкова есть большие заслуги. И он это всё по каким-то сигналам управленческим разрушил. Он это разрушил, понимаете? Не кто-то, а он. И когда ему была протянута рука с тем, чтобы помочь это каким-то образом преодолеть, хотя бы объяснить, что происходит, а он вдруг непосредственно, по первому импульсу потянулся, чтобы схватить эту протянутую руку и сказать: «Да-да, я тоже хочу понять, я чувствую, что что-то не то», — поэтому начали бить. И не с политического олимпа метрополии, а совсем из других мест. Подчеркиваю — совсем из других мест.
Значит, комбинация продолжает разыгрываться. Поэтому особо смешны истерики, психопаты и люди, вообще-то говоря, демонстрирующие свою неполную адекватность или полную управляемость неизвестно кем, которые говорят, что всё, что было здесь сделано, — это война против Стрелкова. Это война за Стрелкова. Потому что Стрелков имеет заслуги. Он сделал чудовищную ошибку. Я хочу знать, по какому сигналу он ее сделал. Я практически наверняка уже понимаю мотивы, не имеющие отношения ни к политике, ни к военной стратегии, а также косвенные политические мотивы тех людей, которые этот сигнал подавали. Но теперь эти люди берут Стрелкова в некий капкан и хотят задушить его в объятиях.
Вот такова сейчас ситуация. Единственное, что должно быть сделано, — это гармонизация отношений всех военных лидеров, которые ведут за собой людей. Недопустима криминализация никого из них. Недопустимо выпячивание кого бы то ни было. Всё по заслугам. Абсолютно необходима открытая критика, потому что без нее будут деморализующие шепотки самого отвратительного вида.
А главное — нужно создать плотную связку таких военных вожаков, вождей, командиров. Она может называться Совет обороны. Там должны приниматься коллегиальные решения. На время, пока враг на территории, именно Совет обороны должен быть главным органом управления. Все политические крикуны должны отойти на второй план. Все гастролеры — тоже.
Совет обороны должен сформировать дееспособное правительство, которое должно показать, что оно может в культуре, финансах, экономике, антикоррупционных действиях, установлении порядка. И, конечно, Совет обороны должен показать свою военную эффективность.
Крайне важен для того, чтобы это всё состоялось, съезд сражающихся — сражающегося Донбасса, сражающегося Луганска. Именно сражающегося.
После того, как ситуация будет нормализована, нужны выборы. И превращение зачатков государственности в полноценную государственность. А мы сделаем всё, для того, чтобы это состоялось.
Любые попытки отдельных людей обзавестись своими ОПГ в виде отрядов героических ополчений — для решения непрозрачных неполитических, невоенных задач — должны быть пресечены, и они будут пресечены — как бы этим людям ни хотелось продолжать то, что уже привело к трагическим последствиям. Всё будет восстановлено в виде той нормы, которая должна быть, и только эта норма по-настоящему будет победительной.
Россия будет оказывать помощь. Мы напряжем усилия и помогать будем всем. Всем, кто воюет, потому что все они — наши братья. И каждый, кто готов давать отпор бандеровцам, вызывает наше уважение вне всякой зависимости от того, что они о нас говорят.
Кстати, начинающим политикам: первое — надо учиться терпеть и понимать критику. И второе — учиться видеть в критиках не страшных врагов, присланных неизвестно кем, а людей, желающих помогать, реально исправлять нечто, что было сделано, как мы теперь видим, откуда-то сбоку, каким-то достаточно криволинейным методом и с непрозрачными целями. И, главное — восстановить норму — высокую братскую коллегиальность военных вождей, среди которых нет плохих и хороших. Все они вместе, как братья, имеют одного врага — бандеровцев. Дружить надо против этого врага, а также друг с другом, понимая, что все не без греха. Что любые такие войны сопряжены с массой осложняющих обстоятельств. Что копаться в этих обстоятельствах негоже до тех пор, пока враг не будет разбит. А он будет разбит, победа будет за нами — если мы сделаем то, что должны.
Ради этого нужна была встреча, которую хотел Стрелков. Сожалею, что она не состоялась. Всегда к ней готов. И всегда готов к оказанию настоящей помощи и интеллектом, и волей, и делом, и всеми своими возможностями. Потому что там сражаются наши братья. Там сражаются ополченцы, которые представляют соль земли нашей. Честь им и хвала за их героизм.
До встречи в СССР!