СССР активно и целенаправленно готовился к грядущей войне. Готовился, естественно, к обороне, а не к нападению. Но от этого легче не становилось: вооружение и военную технику всё равно надо было создавать, запускать в серию, наращивать производство. Тяжелую, легкую и пищевую промышленность необходимо было развивать, строить новые и переоборудовать современными станками старые заводы.

В годы двух первых промышленных пятилеток в строй вступило около 6 тысяч крупных предприятий, то есть 600–700 объектов ежегодно. Темпы роста тяжелой промышленности были в два-три раза выше, чем за 13 лет развития России перед Первой мировой войной.

А ведь кроме заводов и фабрик восстанавливали и усовершенствовали инфраструктуру страны (прежде всего речную и железнодорожную), развивалось жилищное строительство, строились объекты культуры, науки и здравоохранения, прокладывались сети автомобильных дорог, проводилась электрификация, осваивался Северный морской путь, шло колхозное строительство (благодаря росту числа МТС и увеличению поставок сельхозтехники три четверти пахоты производилось тракторами, а половина уборки зерновых — комбайнами).

Велика была роль ученых в организации и проведении индустриализации. После первой пятилетки выяснилось, что крайне медленно шло освоение нового производства: не хватало подготовленных кадров, не были четко налажены связи между предприятиями. Невысока была и производительность труда (за первую пятилетку она поднялась всего на 5 %). Во второй пятилетке был выдвинут лозунг «Кадры, овладевшие техникой, решают все!».

Вводился обязательный минимум технических знаний для рабочих сотен специальностей. Заводы и фабрики обросли сетью школ и курсов по профессиональному обучению — это был так называемый фабзавуч, аналог западных политехнических школ. Причем преподавание там было на довольно высоком уровне: преподавались как теория (черчение, химия, технология и пр.), так и практическое освоение современной машинной техники и элементов современной организации труда. Фактически всё это заводское образование обеспечивал инженерный корпус. Благодаря в том числе и этим мерам, рост производительности труда во второй пятилетке составил 67 %.

Современный западный историк пишет: «Как видно из воспоминаний о тех годах, мощным стимулом для множества людей служила мысль о том, что за короткий срок ценой изнурительно тяжелых усилий можно создать лучшее, то есть социалистическое, общество».

В результате двух завершенных пятилеток страна обрела потенциал, который по отраслевой структуре и техническому оснащению в основном находился на уровне передовых капиталистических государств. Третья пятилетка должна была продолжить поступательное промышленное развитие страны... но она была прервана войной.

Как ни готовилась страна к войне, всё равно она началась в условиях, выгодных для фашистской Германии и невыгодных для Советского Союза.

Задолго до нападения гитлеровская Германия осуществила милитаризацию своей экономики, а затем усилила ее экономическими и военными ресурсами почти всей Западной Европы. Германия использовала весь арсенал вооружений, запасы металла, стратегического сырья, металлургические, военные, автомобильные, авиационные и другие заводы оккупированных стран и своих союзников. К моменту нападения на СССР военно-экономические ресурсы Третьего рейха примерно в 2–2,5 раза превосходили оборонно-экономические ресурсы Советского Союза.

Западным историкам и советологам кажется непостижимым, что при тяжелейших неудачах на фронте в первые месяцы войны, при крайнем дефиците стратегического сырья, прежде всего стали, чугуна, угля, электроэнергии, при недостатке рабочих рук в городе и деревне СССР смог выдержать четыре года войны, снабжать многомиллионную армию новейшей техникой, одевать, обувать и кормить ее.

В самом деле, если сравнивать, то в Первую мировую войну экономика России не выдержала напряжения и практически коллапсировала. К 1916 году металлургические заводы давали лишь половину необходимого металла, создалось критическое положение с топливом, транспорт не мог вывезти со складов большую часть продукции военных предприятий. К 1917 году из-за транспортной разрухи страна фактически распалась на отдельные экономические районы — и это притом, что война велась лишь в приграничных территориях России — в Польше, на Кавказе.

Советская военная экономика не только выдержала напряжение войны, но и неуклонно развивалась, наращивала темпы, увеличивала объемы и эффективность производства.

Конечно, это стало возможным благодаря успехам довоенных пятилеток, появлению в Советском Союзе высокоразвитой индустрии, мощной оборонной промышленности, крупного сельского хозяйства, высокоорганизованного транспорта, многочисленных квалифицированных кадров.

Однако главное все-таки было в другом. Главным ресурсом и для индустриализации, и для победы в войне стала духовная энергия народа, волна патриотического подъема и трудового энтузиазма, которую большевики сумели вызвать и поддерживать в течение многих лет.

Кроме военного и духовного, с первых же дней войны началась мобилизация научно-технического потенциала СССР на борьбу с фашизмом. Уже 23 июня 1941 года, на следующий день после начала войны, состоялось внеочередное расширенное заседание президиума АН СССР с участием 60 наиболее видных ученых страны под председательством вице-президента АН СССР академика О. Ю. Шмидта. Отечественные ученые в очередной раз подтвердили, что не амбиции, обиды на власть, узкопрофессиональные интересы и идеологические соображения являются главным стимулом их деятельности, а именно задача защиты Родины.

А 26 июня советские ученые обратились с посланием к ученым всех стран: «В этот час решительного боя советские ученые идут со всем народом, отдавая все силы борьбе с фашистскими поджигателями войны — во имя защиты своей родины и во имя защиты свободы мировой науки и спасения культуры, служащей всему человечеству... Все, кому дорого культурное наследие тысячелетий, для кого священны высокие идеалы науки и гуманизма, должны положить все силы на то, чтобы безумный и опасный враг был уничтожен».

В научных и технических учреждениях, специализированных НИИ, высших учебных заведениях была пересмотрена тематика научных исследований — все усилия были сконцентрированы на оборонных работах и исследованиях, могущих дать немедленный выход в практику. Тематика научных учреждений АН СССР, особенно физических институтов, на 90–95 % была подчинена решению военных проблем. Уже в июле 1941 года в МВТУ имени Н. Э. Баумана были образованы группы ученых для решения оборонных задач: создания новых типов электроприцелов для бомбометания и зенитных орудий, повышения маневренности танков. Специальное КБ работало над противотанковым ружьем.

В свою очередь, понимая опасность утраты научных кадров, 15 сентября 1941 г. Государственный комитет обороны вынес решение о категорическом запрещении брать на фронт преподавателей вузов и научных работников. Их стали отзывать из армии по ходатайству наркоматов и ведомств.

Жить и работать приходилось в труднейших условиях. Часть вузов и научных учреждений была эвакуирована, не хватало оборудования и приборов, многие исследования проводились непосредственно в заводских цехах. Но главное было сделано — были сохранены высококвалифицированные кадры научных работников и преподавателей вузов. Удалось также спасти значительную часть наиболее ценного оборудования и материальной базы научных учреждений.

Никто не считался званиями и авторитетом: светила мировой величины, всю жизнь занимавшиеся лишь фундаментальными проблемами науки, начали решать частные оборонные задачи.

Признанный во всем мире физик, специалист по особо сильным магнитным полям и открыватель фундаментального явления сверхтекучести, академик П. Л. Капица был в давних неладах со Сталиным и руководством страны. Однако он отбросил все прежние конфликты и взялся за решение важнейшей задачи сжижения кислорода. Лидерами в этой области до войны были немцы, у них и приобретали установки. А сейчас кислород нужен был для военной медицины, для создания оксиликвитных взрывчатых веществ для военных летчиков, совершавших дальние бомбардировочные полеты, и, главное, для разворачивающихся военных производств.

Капица и всё «кислородное направление» получили особую поддержку Государственного комитета обороны. Петр Леонидович и его сотрудники создали оригинальную установку — турбодетандер, позволяющую с более высокой эффективностью и в больших количествах, чем в немецких установках, получать жидкий кислород. За эти работы П. Л. Капица был награжден орденом Ленина.

«Отец советской физики», учитель Капицы, Курчатова, Александрова и многих других выдающихся физиков, академик А. Ф. Иоффе еще с конца 20-х годов вместе с сотрудниками вел исследования по термоэлектричеству и полупроводникам. Результаты этих исследований позднее произвели переворот в электронной технике. А в годы войны они позволили создать термогенераторы — малогабаритные устройства, вырабатывавшие электрическую энергию непосредственно из тепловой. Термогенераторы использовались для питания небольших партизанских радиопередатчиков.

Советский математик, академик А. Н. Колмогоров на кафедре теории вероятностей МГУ по просьбе Наркомата обороны рассчитал таблицы бомбометания с малых высот при малых скоростях самолета, а также решил задачу, которая помогла увеличить эффективность артиллерийского огня.

С увеличением скоростей летчики боевой авиации стали гибнуть из-за внезапно возникающих в полете лавинообразных колебаний конструкции. Загадочное явление получило название флаттера, но природа его была непонятна. В первые же годы войны академик М. В. Келдыш и профессор Е. П. Гроссман исследовали это явление, создали теорию флаттера и нашли эффективные меры для борьбы с ним.

Особая нагрузка легла на конструкторов танков, самолетов и артиллерийских систем. Предвоенный опыт показал необходимость создания военной техники со значительно более высокими тактико-техническими и боевыми качествами. Только боевых самолетов требовалось разработать более 25 новых типов.

Уже весной 1940 года в небо поднялись опытные образцы истребителей с улучшенными характеристиками: МиГ-3 (конструкции Арт.И. Микояна и М. И. Гуревича), ЛаГГ-3 (С. А. Лавочкина, В. П. Горбунова и М. И. Гудкова). А с марта 1941 года начался серийный выпуск штурмовика Ил-2 (С. В. Ильюшина) — машины, не имевшей себе равных в мире. Ни одна из воюющих стран не имела подобного бронированного штурмовика, получившего название «летающий танк», и ни один самолет не был выпущен в таком количестве (41 тыс. за годы войны).

Знаменитый танк Т-34 был разработан главным конструктором Харьковского завода М. И. Кошкиным. Этот средний танк превосходил даже тяжелые немецкие танки оптимальным сочетанием бронестойкости, маневренности, огневой мощи и технологичности в производстве. Но тогда мало кто знал, сколь драматичной была история рождения танка, разработанного сверх задания Комитета обороны. Кошкин по собственной инициативе добился лично у Сталина права представить чисто гусеничный танк к правительственным испытаниям. 31 марта 1940 года танк Кошкина был принят на вооружение, но сам главный конструктор в сентябре скончался от пневмонии и переутомления.

Танк Т-34 стал основным средним танком Красной Армии и приводил в ужас и отчаяние танкистов противника — он пробивал броню немецких танков с 1,5–2 тысяч метров, тогда как немецкие могли поражать его с расстояния не более 500 метров. Гитлер после битвы под Москвой объявил умершего главного конструктора своим личным врагом, и его могила в Харькове была уничтожена целенаправленной бомбардировкой — так велика была ненависть к создателю танка Т-34.

Не только названные боевые машины, но и многие другие навечно зачислены в разряд «оружия Победы». Но не успела закончиться война, как советским ученым и конструкторам в условиях жесткого недостатка времени пришлось создавать еще более грозное оружие — атомное.

Об этом — в следующей статье.