В прошлой статье мы говорили о нравственной и мировоззренческой проблеме, возникающей у ученого, когда ему приходится заниматься созданием того или иного вида оружия. Это проблема противоречия между гуманными целями науки, призванной познавать мир и облегчать жизнь человека в нем, и антигуманными целями, которые по определению имеет любая война.
Причем от века к веку она становится все острее. Если прежде ученый мог находить такие ниши научного поиска, где он никак не был связан с созданием орудий уничтожения, то сегодня проблема нравственного выбора стоит даже тогда, когда сфера интересов ученого, казалось бы, далека от военных задач. Сегодня военное дело и научные исследования настолько тесно связаны между собой, что нет никакой гарантии, что любое твое открытие, изобретение или концепцию не используют для создания очередного вида оружия.
Если отбросить позицию «я изобрел, а дальнейшее меня не интересует», то вариантов выхода из этой непростой коллизии остается всего два.
Либо вовсе отбросить гуманизм как изживший себя фактор и продавать свои научные достижения тому, кто больше заплатит: хоть военному ведомству, хоть мафии, хоть чужой стране — а почему бы и нет?
Либо каждый раз находить грань между долгом ученого, требующим «не навредить», и долгом гражданина, который стремится сделать всё для спасения своей страны.
Русские ученые во все века умели находить эту грань. Нет ни одного вида варварского оружия или оружия массового уничтожения, первенство изобретения которого принадлежало бы нашим ученым. Пули «дум-дум», отравляющие газы, ковровые бомбардировки, ракеты «фау», ядерное оружие и многое другое в этом роде — изобрели не мы.
Еще в самом начале создания Петербургской академии наук ученые добились от государства соблюдения принципа «академической свободы» — когда лишь они сами выбирают направления своих исследований. При этом, напомним, содержание Академии оплачивалось государством. И во все периоды существования Академии этот принцип соблюдался, как ни старалась государственная власть подменить его принципом «кто платит, тот и заказывает музыку».
Возникает вопрос: как же при столь полной академической свободе осуществлялась государственная необходимость? Ведь работа над требуемой для государственных нужд военной тематикой, или, как сказали бы сейчас, над госзаказом, все-таки происходила! Да, происходила. Конфликт между долгом ученого и долгом гражданина разрешался за счет патриотизма ученых, их убежденности в необходимости послужить государству, помочь ему обеспечить безопасность.
Именно патриотизм двигал русским ученым, электротехником и востоковедом П. Л. Шиллингом, когда он в 1812 году сконструировал мину с электрическим запалом, а затем помогал внедрять это изделие в специальных подразделениях русской армии.
Именно патриотизм двигал Б. С. Якоби, немецким ученым, принявшим русское подданство, когда он в 1850 году изобрел первый в мире буквопечатающий телеграфный аппарат, необходимый прежде всего для военной связи.
Надо сказать, что государственная политика России не часто ставила ученых перед дилеммой: нравственный долг или работа на оборонку. Потому что войны, которые вела Россия, в большинстве своем были оборонительными или освободительными. Российская империя не выдвигала захватнических лозунгов, подобно Германии с ее идеей Lebensraum — борьбы за «жизненное пространство». В России даже в Отечественную войну 1812 года первый приказ по армиям объяснял, что только угроза нападения Франции заставила «ополчиться и собрать войска наши» и быть «токмо готовыми к обороне».
В XVIII веке патриотическое чувство подвигло ученых нашей страны на изучение отечественной географии и отечественной истории — наук, позволяющих понять, чем обладает наша страна и кто такие мы сами. А в следующем, XIX веке, наука перешла от оценки того, кто мы есть, к доказательству того, что мы можем.
Главной задачей науки в XIX веке стало техническое перевооружение российской промышленности, в том числе, военной. Ведь страна с отсталой техникой не способна противостоять противнику, обладающему превосходством в этом отношении.
Причем в России для этого были все необходимые предпосылки. К началу XIX века Россия имела 190 крупных горнозаводских предприятий, среди которых были самые мощные заводы в мире. Русская металлургия давала более трети всего мирового производства чугуна и железа и занимала первое место в мире, оставив позади металлургическую промышленность Англии, Франции и других стран Европы.
Этот потенциал теперь следовало использовать, создав обрабатывающую промышленность. Однако на это ушло больше полувека — и не только из-за пресловутой косности российской власти. Война с Наполеоном, войны с Персией и Турцией, полувековая война на Кавказе, Крымская война — почти непрерывные войны начала и середины XIX века держали экономику России в большом напряжении. И не позволяли щедро тратить деньги на инновации.
С другой стороны, военная необходимость нередко стимулировала эти самые инновации. После тягостного поражения в Крымской войне и государственной власти, и обществу стало ясно, что необходимы кардинальные перемены. В России вместе с реформами 1860-х годов (а частично и до их начала) началась первая промышленная революция, превратившая чисто сельскохозяйственную страну в страну с зачатками крупной промышленности.
Роль русских ученых в этом процессе была незаменимой.
В металлургической промышленности рост выплавки чугуна и стали сопровождались техническим переворотом в производстве. Устаревший метод пудлингования вытеснялся бессемеровскими конвертерами и мартеновскими печами. Во второй половине 80-х — начале 90-х годов был полностью реконструирован Новороссийский металлургический завод в Юзовке. Он превратился в крупнейший в России металлургический комбинат.
В русской металлургии абсолютно легендарной личностью является П. П. Аносов, талантливейший инженер, горнозаводской деятель и ученый. Он — отец «русского булата», восстановивший потерянный в веках секрет его изготовления. Но Аносов был славен еще как несравненный организатор производства. Горный начальник созданного еще в петровские времена Златоустовского завода на Урале сумел превратить старое производство в современный металлургический комбинат, поставлявший для военных нужд лучшую в мире сталь. По сходной системе вслед за ним были организованы и новые сталелитейные Обуховский и Мотовилихинский заводы.
Во второй четверти XIX века развитие машиностроения началось со строительства таких крупных машиностроительных предприятий, как Сормовский завод, завод Нобеля, Невский и Балтийский заводы в Петербурге, а также казенный Александровский завод там же. В 1864 году промышленниками братьями А.Е. и Г. Е. Струве был основан Коломенский машиностроительный завод. В начале 70-х годов в России было запущено 8 рельсопрокатных, 5 паровозостроительных и 12 вагоностроительных заводов.
Для России с ее необозримыми пространствами проблема развития транспортной структуры стояла особенно остро. Железнодорожное строительство в стране началось в середине XIX века. Впервые строительство и применение сухопутной паровой тяги в России были осуществлено на Нижнетагильских металлургических заводах Демидовых. Здесь крепостные механики Е.А. и М. Е. Черепановы в середине 30-х гг. построили первые русские паровозы оригинальной конструкции. Ко второй половине 30-х гг. относится строительство первой государственной железной дороги между Петербургом и Царским Селом. Построенные несколько позже Петербурго-Московская, Петербурго-Варшавская и другие железные дороги были столь же важны, как в военно-стратегическом, так и в экономическом отношениях.
Уже в 60–70-е годы XIX века железнодорожные магистрали связали Центр с Поволжьем, черноморскими и балтийскими портами, с западной сухопутной границей империи. Благодаря линии Екатеринбург–Челябинск огромный регион Урала был включен в общую транспортную инфраструктуру империи.
Железные дороги целенаправленно сооружались для обслуживания интересов тяжелой промышленности. Через реки Днепр и Ингулец были сооружены для прохождения тяжелогруженых составов два моста новейшей конструкции по проекту профессора Н. А. Белелюбского. Выдающимся инженерным сооружением тех лет стал и мост через Днепр у Екатеринослава. К началу XX века Россия по общей протяженности железнодорожной сети уступала только Северной Америке.
Российские геологи в первой половине XIX века сумели разведать гигантские угольные залежи Донбасса, что стало просто спасением для зарождавшейся тяжелой промышленности — без угля нечего было и думать о мощной металлургии. Началось создание каменноугольной промышленности Донецкого бассейна, строительство сотен новых шахт и штолен.
Еще одним необходимым слагаемым для металлургии была руда. Российские геологи совершили беспрецедентную работу, разведав в 80-е годы XIX века колоссальные запасы превосходной железной руды в Кривом Роге.
Российская электротехника, благодаря успешным работам П. Н. Яблочкова, вышла на передовые позиции в мире. Достижения нашего ученого стали мощным катализатором для изобретательской и предпринимательской деятельности не только в российской, но и в мировой электротехнике. Впервые в мире в 1881 году в Петербурге заработала электростанция мощностью 250 кВт.
Огромна роль в российской промышленной революции гениального Д. И. Менделеева. Великий русский химик, создатель периодического закона химических элементов — одного из основных законов естествознания, — Менделеев занимался не только чистой наукой. Он внес огромный вклад в развитие отечественной промышленности. Гидродинамика и технология, разведка нефти и угля, бездымный порох и маслобойное дело, мука, крахмал, вазелин и винокурение, производство стекла и техника земледелия, реформа фабрично-заводской промышленности и народного просвещения — вот только часть тех прикладных областей, где русский ученый произвел фундаментальный переворот.
Благодаря энергии и таланту русских ученых и промышленников к началу XX века созданный в процессе индустриализации промышленный потенциал России обеспечил ей пятое место в мире и четвертое в Европе по абсолютным показателям промышленного производства.
В российской армии и флоте с 1861 года также началось техническое перевооружение.
Прежде всего, было необходимо ликвидировать ужасающее положение со стрелковым оружием. С 1826 по 1869 год на вооружении русской армии имелось до 38 различных образцов ружей и пистолетов, в большинстве своем заряжавшихся с дула, с очень низкой дальностью и скорострельностью. Причем, патроны, запасные части и приспособления к ним приходилось закупать за рубежом, т. к. отечественные военные заводы не имели соответствующего станочного парка. Встала задача вооружить пехоту однотипным ружьем и избавиться от иностранной зависимости.
С 1859 по 1864 год было испытано свыше 130 иностранных и 20 отечественных моделей, однако ни одна из них не была удовлетворительной. Приемлемый образец был найден в Америке — это была винтовка конструкции Хайрема Бердана. Однако и ее пришлось усовершенствовать, что и было сделано русскими офицерами А. П. Горловым и К. И. Гунниусом, причем настолько удачно, что в самой Америке «берданка» была названа «русской винтовкой».
Однозарядная винтовка системы Бердана обладала большой по тем временам дальностью прицельной стрельбы, кучностью и скорострельностью. Ее производили реконструированные в 60–70-х гг. тульский, ижевский и сестрорецкий оружейные заводы. «Берданка» прослужила в русской армии до 1891 года, пока не была заменена многозарядной трехлинейной винтовкой Мосина–Нагана, легендарной «мосинкой».
Для оснащения артиллерии новыми образцами вооружения (по многим параметрам превосходившим зарубежные аналоги), трудились выдающиеся русские ученые и инженеры П. М. Обухов, Н. В. Калакуцкий, А. С. Лавров, Н. В. Майевский, Д. К. Чернов, И. А. Вышнеградский, А. П. Давыдов и другие.
В 1873 г. на вооружение поступила сконструированная русским изобретателем В. С. Барановским первая в мире скорострельная пушка. Она имела противооткатное приспособление и была снабжена оптическим прицелом. Отставной артиллерийский офицер А. П. Давыдов впервые в мире изобрел прибор для автоматической стрельбы из орудий крупных калибров.
Еще раз подчеркнем — роль русских ученых, инженеров, конструкторов, организаторов производства в создании отечественного военно-промышленного комплекса огромна и неоспорима. Их пытливому уму и научному предвидению можно только поражаться. Достаточно сказать, что именно русские ученые и инженеры покорили для человечества две стихии, недоступные с зарождения цивилизации — воздушное пространство и космос.
Есть неопровержимые доказательства того, что первый в мире самолет был создан в России А. Ф. Можайским. Что именно он за 20 лет до братьев Райт построил (в сентябре 1876 года ), и запатентовал (3 ноября 1881 года) летательный аппарат тяжелее воздуха.
Кстати, прототип реактивного двигателя, без которого невозможно представить современную авиацию, тоже разработал — еще в 1864 году — наш соотечественник, русский артиллерийский офицер Н. Телешов.
Подобные инженерные инновации опережали свое время настолько, что получили в полной мере воплощение лишь в XX веке.
Об этом — в следующей статье.