Контракт на постройку во Франции десантно-высадочных доков-вертолетоносцев типа «Мистраль» для российского ВМФ нельзя рассматривать изолированно от общей военно-технической политики России начала 2010-х годов. Сделка по «Мистралям» — лишь самая крупная и заметная, но далеко не единственная.
Достаточно вспомнить скандальную историю с закупкой Минобороны вызвавшего жесткую критику итальянского автомобиля повышенной защищенности, получившего у нас наименование «Рысь». Или же громкое заявление тогдашнего замминистра обороны по вооружению В. А. Поповкина о низких боевых качествах и дороговизне отечественных танков в сравнении с немецкими «Леопардами». Были и менее громкие, зато более полезные покупки: втихомолку купили лицензию на американский «диверсионный» катер, выпускающийся сейчас под обозначением РМ-17 «Раптор», всевозможные части спецназначения в немалых количествах вооружили немецкими пистолетами-пулеметами «Хеллер и Кох» МП5...
Плох не сам факт закупок импортного вооружения и военной техники (те же американцы отнюдь не комплексуют, используя на своих кораблях итальянские пушки, немецкие дизели и финские водометы). Плохо то, что главная причина таких закупок сейчас — деградация промышленности России вообще и оборонной в частности.
Только один, но действительно страшный пример. Индия закупила у России авианесущий крейсер «Адмирал Горшков», переименованный индийцами в «Викрамадитью». Этот крейсер мы должны были модернизировать. Как выяснилось, проектировщики (не исходного крейсера, а именно его модернизации) ошиблись с длиной кабельной сети — на 30 %! Сравнение бортовой кабельной сети с кровеносной и нервной системами организма вместе взятыми отнюдь не надуманно, и если можно так ошибиться при проектировании одной из важнейших систем, то в квалификации разработчиков появляются обоснованные сомнения.
Тем более что отношения отечественного флота с отечественным же кораблестроением трудно назвать безоблачными. Наша кораблестроительная школа многократно доказала, что для нее нет неразрешимых задач. Не в таком уж печальном состоянии даже сейчас находится и производство. Но... После чтения книг и статей по военно-морской тематике, посвященных послевоенной советской истории, возникает ощущение, что в наследство от СССР нам, помимо прочего, досталось непрекращающееся соревнование, если не сказать — борьба, между военными моряками и судостроителями. Причем она продолжается и поныне!
Если же попробовать вычленить главное, вокруг чего кипели и кипят страсти, то получается, что военные моряки хотели получить то, эксплуатацию чего — по их мнению — они могли освоить. Ну и, конечно, чтобы при этом оно еще могло топить противника. Промышленность же говорила: «Мы вам дадим не то, что вы просите, а то, что вам нужно!» — но, как правило, при этом переоценивала свои возможности.
И у флота, и у промышленности были (и есть) свои исследовательские центры, которые изучают опыт своих и чужих боевых действий, тенденции развития морской техники. Но к выводам они приходят разным. А дальше то, что должно было бы стать предметом научной дискуссии, становится объектом и орудием аппаратных игр.
Кроме противоречий между флотом и промышленностью есть еще конфликты между разными группировками в самом флоте (в результате тактико-технические требования к новым кораблям весьма далеки от четкости и однозначности, да еще и постоянно меняются) и в промышленности (конкуренция конструкторских школ не всегда была добросовестной). А есть еще ошибки в планировании (создание корпуса нового корабля и оружия для него начинают одновременно, хотя давно известно, что на второе требуется в 2–3 раза больше времени). И в итоге мы получаем корабли с прекрасными характеристиками, очень красивые и мощные, но которые не очень понятно, как применять в реальном бою, и которые неподъемно — для флотских структур — обслуживать...
Ни с той, ни с другой стороны нет «белых и пушистых». Промышленность задержала доводку зенитно-ракетного комплекса — и новые большие противолодочные корабли проекта 1155 «Удалой» несколько лет ходили без защиты от воздушного противника. Флот (командование соединения) нарушил все нормативные документы, отправив в поход неготовый экипаж, — и погибла уникальная подводная лодка проекта 685 «Комсомолец». А обвинили во всем промышленность, и только через 12 лет, о чем знают немногие, судом была восстановлена справедливость.
А поскольку после окончания Великой Отечественной войны в реальных боевых действиях участвовали только экспортные варианты наших катеров и тральщиков, то вообще непонятно, насколько хорош или плох данный вид кораблей. И если плох, то плох в принципе, или потому, что плохо сделан, или потому, что флот его не освоил?
Все эти отсылки к истории взаимоотношений флота и промышленности понадобились нам для объяснения (не оправдания!) покупки всё тех же «Мистралей». По-видимому, эта сделка стала следствием желания моряков поставить эксперимент (конечно, дороговатый, но...)
Эксперимент же заключался в следующем: пока в кои-то веки есть такая возможность, взять чужую систему «под ключ» и ее освоить, научиться с нею обращаться. А по результатам освоения понять, нужна ли она? А главное — показать корабелам, что же нужно морякам не «по мнению промышленности», а на самом деле!
Объектом покупки стала система, о необходимости которой в самом флоте когда-то шли жаркие споры. И хотя большие десантные корабли для отечественного флота строились и обновлялись (от БДК проекта 1171 с высадкой на берег или на воду наш флот перешел к кораблям проекта 1174, оснащенным док-камерой и 4 вертолетами, а в скором будущем ожидались доки-вертолетоносцы проекта 11780), что-то с ними в нашей стране «не задалось». Что было тому виной — множество изменений и исправлений, вносимых «на ходу», попытки копировать американцев, борьба адмиралов, требовавших разных тактико-технических характеристик кораблей — трудно сказать, но факт остается фактом.
Эти комплексы (а БДК — это именно комплекс, включающий сам корабль-носитель, десантно-высадочные катера, десантные амфибии, десантные вертолеты, вертолеты огневой поддержки) раз за разом несли в себе наряду с уникальными характеристиками какую-то несуразность.
БДК проекта 1174 («Иван Рогов», «Митрофан Москаленко» и «Александр Николаев») сохранили архитектурные решения гражданского судостроения. В результате корабль оказался наделен крайне неуклюжей надстройкой, в которую вдобавок втиснули не только вертолетный ангар, но и ЗРК и РСЗО с выдвижными пусковыми установками...
Одна вертолетная площадка — на корме, другая — на палубе, причем размещена она в «колодце» между надстройкой и развитым полубаком (на котором еще стоит и 76-мм артиллерийская установка)... Но как пользоваться вертолетами даже на минимальном ходу, когда завихрения набегающего воздуха способны сбросить машины в воду или разбить о надстройку?
Да, обводы корпуса являются шедевром гидродинамики... Да, в корабле совмещены эскадренная скорость, океанская мореходность и возможность подхода вплотную к пологому берегу для высадки десанта по сходням. Но если вплотную к пологому берегу можно подойти (по разным причинам — сложный рельеф дна, заболоченность, камни и скалы и т. д.) только на некоторых участках побережья, совокупная длина которых составляет всего 17 %, то стоила ли овчинка выделки?
Однако вернемся к «Мистралям».
В 2011 году руководству РФ было всё равно, у кого заказывать новые боевые корабли. Как варианты можно было рассматривать Францию, Испанию, Италию, Южную Корею. Собственная постройка по вышеприведенным основаниям не рассматривалась. Южная Корея давала минимальную цену постройки корабля, но никак не обеспечивала создание боевой системы. Испания и Италия имеют свежий опыт постройки достаточно удачных кораблей по невысокой цене, но это первый их подобный опыт.
В российском экспертном сообществе сложилось мнение, что именно Франция может служить для «новой» России образцом военного строительства вообще и военно-морского в частности. Обоснование было если не бесспорным, то разумным. «Новая» Россия — не Советский Союз, она будет тратить на оборону не «сколько нужно, а сколько можно». А есть ли примеры, чтобы страна тратила на оборону не заоблачные суммы, но при этом проводила бы независимую политику? Есть, и это Франция, отвечали в 1990-х годах.
Франция, в отличие от Италии и Испании, не только строит собственные десантные вертолетоносцы, но и имеет длительный опыт их эксплуатации. И этот опыт Франция учитывает при создании кораблей следующего поколения. Ведь «Мистрали» — уже ТРЕТЬЕ поколение десантно-высадочных доков — вертолетоносцев собственной французской постройки.
Наверняка, во всем этом были и коррупционная составляющая, и желание причастных лишний раз прокатиться за государственный счет во Францию, и неисправимая страсть «слияния со «старой» Европой». Но, надо признать, у покупки «Мистралей» были и вполне объективные и патриотичные военно-технические основания.
Французские корабелы проект доработали: борта получили ледовое усиление. Вертолеты, к вящей радости КБ Камова и заводов в Кумертау и Арсеневе, взяли отечественные. Катера, правда, заказали французские, но не имеющие мировых аналогов и в принципе перспективные, хотя сложные в изготовлении и эксплуатации.
Единственное, что непонятно — как решили и решили ли проблему АСУ? Ведь АСУ увязана со структурой и способами применения французских, а не российских войск. И остается опасность «закладок», а еще «Буря в пустыне» доказала, что «закладки» в системах управления — не вымысел упертых особистов, а суровая реальность. Кстати, большая часть западной электроники в иракской армии была французской...
Впрочем, теперь всё это имеет уже чисто историческое значение: в марте текущего года французское правительство окончательно объявило, что приняло суверенное решение удержать уже построенные корабли.
И всё же, хотя эксперимент наших моряков окончился конфузом, кое-какую пользу он принес. Знания, полученные моряками и корабелами в ходе совместной с французами работы, хочется надеяться, пригодятся при создании отечественных кораблей такого класса. Из-за истории с покупкой «Мистралей» и нашим военным морякам, и нашим судостроителям пришлось, наконец, задуматься об отечественной концепции военно-морских десантных кораблей, и военно-морских десантов как вида боевых действий.
Между тем сегодня ни нам, ни зарубежным конструкторам не удается создать ни новой концепции, ни новых моделей, отвечающих новым вызовам. В разных странах идет поиск новых архитектурных и конструктивно-компоновочных решений, причем конструкторы всё больше присматриваются именно к архитектуре доков-вертолетоносцев.
России, которая самой географией обречена быть великой морской державой, нужен полноценный океанский флот. Такой флот строится небыстро, и именно сегодня закладываются перспективные решения, которые воплотятся в металле через 10–15 лет. Есть надежда, что среди кораблей флота будущего мы получим и мореходные десантные корабли, способные высаживать десант на любой берег.