В предыдущей статье мы остановились на том этапе строительства в России «либеральными реформаторами» криминального капитализма, который был связан со скандальной аферой так называемых залоговых аукционов. И указали, что в результате этой аферы основные кланы номенклатурно-спецслужбистско-криминального альянса (НСКА) получили в собственность крупнейшие российские экспортоспособные активы.

Знаменательно, что иностранные корпорации в «залоговой» приватизации российских активов не участвовали. Однако эти корпорации — в лице Браудеров и им подобных — вскоре начали (о чем Сергей Кургинян уже писал в материале «Лезвие бритвы» в №12 нашей газеты) скупать акции этих активов на бирже через фиктивные фирмочки. И становились, таким образом, главными бизнес-компаньонами наших олигархов! Кроме того, олигархи из «преуспевших» кланов НСКА, став ключевыми экспортерами сырья, начали укреплять не только экономические, но и политические связи с зарубежными контрагентами-импортерами этого сырья. То есть, все отчетливее переходили на позиции компрадорской буржуазии.

А заодно олигархат ринулся выстраивать в российской власти (и коррупцией, и прямой скупкой депутатов Госдумы и региональных представительных органов, и делегированием своих людей на выборы) теневые лобби, обеспечивающие законодательное оформление «особых интересов» кланов НСКА. То есть, фактически — захватывал государственную власть для экономической, политической, социальной, культурной войны с собственным народом, превращая криминальное государство во всеохватную систему.

Наши «либеральные реформаторы», разрушая все скрепы постсоветского государства, любили адресовать СССР и коммунистам диагноз, который историк Василий Ключевский дал эпохе Петра I: «Государство пухло, народ хирел». В отношении СССР это, конечно, была наглая ложь. То, что реальные доходы советских граждан неуклонно росли вплоть до последних стадий перестройки, признает и вовсе не коммунистическая западная статистика.

Одновременно российская и западная статистика признают и тот несомненный факт, что в результате наших постсоветских «рыночных реформ» хирели и государство, и народ…

После приватизации олигархами основного экспортного потенциала страны — сохранялась высокая инфляция, снижались поступления доходов в бюджет, государство все хуже исполняло свои обязательства по финансированию социальной сферы, госзаказа предприятиям, армии. Заодно росли объем взаимных неплатежей в экономике и сфера бартерных расчетов, а также внешний и внутренний госдолг. Население нищало, безработица не снижалась, значительная часть безработных (особенно молодежь) была вынуждена искать и находить криминальные способы пропитания.

Стратегия борьбы «реформаторов» с инфляцией строго следовала рекомендациям советников из МВФ. А они утверждали, что причина инфляции — избыток денежной массы. Соответственно, «реформаторы» последовательно зажимали денежную эмиссию, а также расходование бюджетных средств. В том числе, за счет повсеместных задержек зарплат и пенсий, неисполнения обязательств государства перед бюджетными организациями и по оплате госзаказа. А предназначенные для этих выплат бюджетные деньги месяцами прибыльно прокручивались в банках новоиспеченных олигархов.

Но и эта машинка обогащения кланов НСКА работала все хуже. Растущие бюджетные дефициты приходилось покрывать кредитованием за рубежом и внутри страны.

Еще в 1995 г. для финансирования выборных кампаний власти был введен в оборот новый инструмент внутрироссийских заимствований — Государственные краткосрочные обязательства (ГКО) — с высокой процентной доходностью, намного превышающей уровень инфляции. В том же 1995 г. объем выпуска ГКО составил около 160 млрд рублей, и в дальнейшем объем ГКО в обращении постоянно наращивался.

В условиях, когда вся сфера производства, и в том числе промышленность, была охвачена неплатежами и бартером, прибыльный рынок ГКО неизбежно оттягивал на себя все деньги. Инвестиции в производство падали, неплатежи и дефицит бюджета росли, а рынок ГКО превращался в классический спекулятивный пузырь, в своего рода финансовую пирамиду.

При этом курс рубля «реформаторы» держали на максимально высоком уровне — якобы для снижения инфляции, но на деле ради поддержки олигархических кланов, которые фактически приватизировали государство и хотели получать при переводе своих рублей в доллары больше валюты. Однако дорогой рубль одновременно означал и снижение цен на импорт на российском рынке, причем настолько, что большинство промышленной и сельскохозяйственной продукции у нас стало производить невыгодно. Одновременно в России росли цены на энергоносители, дополнительно сводя на нет конкурентоспособность отечественного производства.

Но если у предприятий нет денег от продаж все менее конкурентоспособной продукции, плюс властью зажата денежная эмиссия, плюс почти все свободные деньги в экономике перемещаются в спекуляции на ГКО — то заводам нечем платить друг другу за сырье, материалы, детали. И нечем платить налоги в бюджет. Неплатежи росли. И для их покрытия выдумывались новые хитрые «как бы платежные» инструменты вроде «казначейских налоговых освобождений» (КНО) и т. п. И предприятия «как бы расплачивались» вместо денег подобными КНО.

Естественно, бюджет обрушивался все глубже. И весной 1997 г. очередная волна «либеральных реформаторов», пришедшая в правительство (А. Чубайс и Б. Немцов), решила, с одной стороны, провести секвестр бюджета (сократить на треть и без того мизерные госрасходы) и, с другой стороны, либерализовать валютную политику и рынок ГКО. То есть, допустить на рынок ГКО нерезидентов (зарубежных инвесторов) и облегчить вывод за границу валютных средств.

К лету 1997 г. доля нерезидентов в спекуляциях ГКО превысила 30 %; объем рынка ГКО в этом же году составил около 500 млрд руб. А в газетах и по телевизору нам вещали о том, что растут иностранные инвестиции в Россию. Это была чистой воды ложь. Росли — спекуляции. Как позже признала наша официальная статистика, из 51 млрд долларов иностранных денег, полученных Россией в 1997 г., прямые инвестиции составили менее 1 млрд долларов, все остальное вовлекалось в спекулятивную игру на бирже и валютном рынке. А реальные инвестиции в производство в России с 1990 по 1998 г. рухнули в 5 раз (!!!). И одновременно рос и внешний, и внутренний долг.

Тем же летом 1997 г. до России докатилась волна мирового кризиса, начавшаяся на рынках Юго-Восточной Азии. Этот рукотворный финансовый кризис, сооруженный пулом западных (прежде всего, американских) инвестфондов и банков, мы обсудим позднее. Сейчас же укажем, что кризис привел к новому обрушению цен на российское экспортное сырье, в том числе на нефть и металлы. И российские «олигархические» банки, набравшие кредитов на Западе, начали беспокоиться. Начало беспокоиться и правительство, понимающее, что страна летит в долговую ловушку.

И тут свой военно-экономический «аргумент» предъявил МВФ. Фонд «вдруг обнаружил» (якобы, его представители в России ничего не знали), что в бюджетных балансах России не учитывались растущие долги бюджета населению и предприятий бюджету, и что на самом деле с бюджетом катастрофа. И миссия МВФ отказалась одобрить очередной транш кредита Москве. А значит, дала инвесторам сигнал: финансы России ненадежны!

У «молодых реформаторов» были разные варианты реагирования. Можно было быстро и решительно девальвировать рубль — и тем самым обесценить российские долги. Но при этом были неизбежны финансовые потери и у клановых банков НСКА, и у их зарубежных партнеров. И потому «реформаторы» запустили на полные обороты выпуск ГКО — причем уже именно в формате откровенной пирамиды. То есть растущие процентные выплаты держателям ГКО покрывались выпусками новых (все более доходных, иначе ведь не купят) ГКО.

Конечно, долго такая афера международного масштаба продолжаться не могла. К лету 1998 г. поддерживать пирамиду ГКО (доходность по которым перевалила за безумные 100 % годовых) новыми выпусками тех же бумажек стало невозможно. И «реформаторы» во главе с новым премьером С. Кириенко, в апреле 1998 г. заменившим на этом посту В. Черномырдина, начали тратить на спасение ГКО скудные бюджетные средства и валютные резервы страны, а также лихорадочно занимать деньги за рубежом. Как позже выяснилось, в июне–июле на погашение ГКО практически полностью шли деньги, поступающие в доход бюджета. Финансирование бюджетников, армии, социальных выплат почти совсем прекратилось.

Одновременно шли переговоры с МВФ о предоставлении России очередного кредита. К началу августа 1998 г. они завершилось успехом: был согласован кредит в 25 млрд долларов, и России был выделен первый транш в 4,8 млрд долл.

О до сих пор не разрешенной загадке пропажи этого кредита в сети мировых банков упоминал С. Кургинян в №12 нашей газеты. Здесь же для нас важно то, что после решения МВФ о кредите, 14 августа 1998 г., Президент РФ Б. Ельцин в своем выступлении сообщил: «Девальвации не будет. Это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано». Однако уже 17 августа Кабмин и ЦБ России объявили, что принято решение о дефолте страны по основным видам ценных госбумаг, а также об отказе от политики жесткого валютного коридора «дорогого рубля» (то есть, о той самой девальвации).

В результате оказался заморожен госдолг России в размере около 265 млрд руб. (более 42 млрд. долларов по курсу), и еще в обращении у инвесторов остались госбумаги на сумму примерно 75 млрд руб.

Увольнение в начале сентября 1998 г. С. Кириенко и назначение премьером РФ Е. Примакова, а также замена С. Дубинина на посту главы ЦБ В. Геращенко — открыли мучительный этап последефолтного восстановления экономики России.

Курс рубля к доллару с августа по конец года упал с 6 до 21 руб./долл. Пресса и телевидение скорбно сетовали, что дефолт катастрофически подорвал доверие к России и к нашей рыночной экономике. Однако позже появились вполне конкретные расчеты финансовых и иных потерь от политики финансовых афер и экономической войны с собственной страной, которую вели «либерал-реформаторы» перед кризисом и дефолтом 1998 г.

Так, например, расчеты экспертов Московского банковского союза дают следующие оценки: общие прямые потери экономики РФ от кризиса — $96 млрд; в том числе потери населения — $19 млрд; потери коммерческих банков — $44 млрд; потери корпораций реального сектора — $33 млрд.

Но это только прямые финансовые потери, причем некоторые эксперты считают, что реально они были выше — в совокупности до $140 млрд.

Кроме того, в результате девальвации, банкротств множества предприятий и сокращения производства, а также фактического прекращения поступления налогов в бюджеты всех уровней, ВВП России в 1998 г. упал практически втрое (!!!), до $150 млрд по официальному курсу. Таких потерь в мирное время не знает экономическая история. Даже в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, в условиях оккупации огромной нашей территории, ВВП СССР не падал более чем на 35 %.

Но потери ВВП России в кризисе — это еще не все. Заодно в результате неисполнения государством своих обязательств по зарплате бюджетникам, пенсиям, стипендиям, пособиям, а также по оплате госзаказа предприятиям, накопился гигантский внутренний долг (более $80 млрд по курсу). Еще хуже было с внешним долгом: он в ходе кризиса «взлетел» до $220 млрд ($165 млрд — госдолг, $25 млрд — долги корпораций, $30 млрд — долги банков)!!!

И здесь я не могу не привести цитату из книги американского «спецконсультанта» правительств развивающихся стран Джона Перкинса «Исповедь экономического убийцы»: «В 1971 году, когда я начал работать со своим преподавателем Клодин, она говорила, что моя работа… будет заключаться в подталкивании лидеров разных стран мира к тому, чтобы они становились частью широкой сети по продвижению коммерческих интересов Соединенных Штатов. В конце концов эти лидеры оказываются в долговой ловушке, которая и обеспечивает их лояльность. Когда нам будет это необходимо, мы сможем использовать их для удовлетворения наших политических, экономических или военных нужд».

Какие именно политические, экономические и военные нужды Америки должен был удовлетворять гигантский российский внешний долг — тема для отдельного обсуждения. Здесь же назову оценку эксперта крупного американского «мозгового центра», с которым я разговаривал в кулуарах международного семинара в 2001 г. Он сообщил, что, по расчетам его корпорации, из России на Запад (преимущественно в Европу и США) за десять лет наших «реформ» безвозвратно ушло не менее $1 трлн. Отмечу, что это близко к оценке вывода капитала из России экспертами Ассоциации российских банков (от $800 млрд до $1 трлн).

И, конечно же, военно-экономическая спецоперация элитных кланов «ГКО–дефолт–девальвация» — вновь обрушила в нищету уровень жизни большинства наших граждан. Вкладчики разорившихся банков потеряли деньги полностью, но и сохранившиеся сбережения населения, считая в твердой валюте, обесценились почти вчетверо. Количество получающих пособие по безработице увеличилось вдвое.

Вот из такой рукотворной «экономической пропасти» России пришлось выбираться в начале нового XXI века.

Об этом — в следующей статье.