ХХ съезд завершился 25 февраля 1956 года.

А уже 2 марта в Тбилиси у памятника Сталину собралась толпа студентов с целью «восстановить доброе имя Иосифа Виссарионовича».

С 5 по 9 марта митинги и манифестации прошли в Тбилиси, Батуми, Сухуми, Рустави... На требования разъяснить, что же все-таки произошло на ХХ съезде, первый секретарь грузинской компартии В.Мжаванадзе не реагировал... Разогрев продолжался. В один из дней вместе с призывом «защитить имя Сталина» прозвучал и призыв к выходу «советской Грузии из СССР».

9 марта в Тбилиси ввели боевую технику. Пролилась кровь — были и раненые, и убитые.

«Осудим Сталина — люди это примут и будут мирно жить под руководством...» Чьим руководством? Мудрой КПСС, которая осудила Сталина? А почему она это сделала только после его смерти? Что она делала при его жизни? Так значит, она НЕ мудрая? А также НЕ добрая, НЕ смелая... В итоге — НЕ благая. Но почему тогда надо жить в условиях ее всевластия? Потому что мы строим коммунизм? А как строим? На костях миллионов? И что строим? Так ли хорош этот самый коммунизм?

Это — цепная реакция сомнений, негативизма. Убийство Отца порождает именно это. Потому что запрет на убийство Отца — один из культурообразующих запретов (табу). Нарушение одного запрета ведет к нарушению других. Переоценка одной ценности — к переоценке других. Любовь к Отцу формирует определенную систему. Убийство Отца ломает эту систему. Другой системы никто не строит. Если приравнять систему к космосу и признать, что задача системы — сдерживание хаоса, то надо признать и то, что сломанная система перестает противостоять хаосу. И хаос заходит на ту территорию, которая раньше была ему недоступна.

Можно веками создавать поле: сначала вырубать лес, потом выкорчевывать пни, потом распахивать, улучшать плодородность почвы. Но если ты однажды махнул на все рукой и перестал заботиться о поле, то очень скоро на место поля снова придет лес.

Поле — это культура. Лес — это природа.

Поле — это космос. Лес — это хаос.

Поле — это Эрос. Лес... Вспомним Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу…» А фольклор, в котором лес — это явно потусторонний мир?.. Короче, лес в таком его мифологическом понимании — это Танатос. Он же — русское Лихо.

С древнейших времен люди знали, что нельзя будить Лихо. Убив Отца, Хрущев разбудил Лихо. А разбуженное Лихо приходит к людям для того, чтобы мстить за свой затянувшийся сон. Лихо нуждается в жертвоприношениях — начинает литься кровь. На месте жизни поселяется смерть, поскольку разбуженное Лихо — это Танатос.

К октябрю 1956 года Лихо проснулось в Польше. С трудом удалось избежать большой крови.

В конце октября Лихо проснулось в Венгрии. И крови избежать не удалось.

Весной 1956 года комсомольцы журфака МГУ — передовой отряд партии — открыто выступают против всевластия КПСС.

В декабре 1956 года ЦК КПСС в закрытом письме «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов» изумляется растущей мощи Лиха и его многоликости. И ни слова не говорит о том, как именно это Лихо было разбужено.

В 1956–1957 гг. на историческом факультете МГУ возникают две антисоветские группы. Группа Льва Краснопевцева нацелена на проведение полномасштабной, а не половинчатой десталинизации. Группа Александра Добровольского пытается создать «Российскую национал-социалистическую партию» и выпускает листовку «Смерть коммунистам!». Участники обеих групп были арестованы.

В 1957 году участники семинара литературных переводчиков Литературного института им. Горького, не дослушав разъяснений по поводу венгерских событий, начинают кричать, что в СССР «нужна такая же революция, как в Венгрии».

Позже, в конце 50-х, в Ленинграде возникнет молодежная организация «Социал-прогрессивный союз». Ее цель — «свержение коммунистической диктатуры и создание многопартийной системы в условиях парламентской демократии»...

Неуклюжую попытку усыпить проснувшееся Лихо Хрущев предпринимает уже в мае 1957 года. На встрече с участниками правления Союза писателей СССР он заявляет, что «нельзя скатываться на волне критики к огульному отрицанию положительной роли Сталина, выискиванию только теневых сторон и ошибок в борьбе нашего народа за победу социализма».

Но тот, кто Лихо разбудил, усыпить его уже не может. Это должны взять на себя другие. «Другие» — группа высокопоставленных политиков, недовольных «линией ХХ съезда». В июне 1957 года она предпринимает попытку сместить Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС. Однако Хрущев берет верх. А его противников — «антипартийную группу» Молотова, Маленкова, Кагановича, Ворошилова, Булганина, Первухина, Сабурова и «примкнувшего к ним Шепилова» — выводят из руководства партии. Разгром противников Хрущева не мог не активизировать Лихо. Поди-ка, разгроми их, не объявив «подельниками ужасного Сталина», то есть не вернувшись к ритуальному убийству Отца.

И хотя Хрущев в ноябре 1957 года, выступая по случаю 40-летия Октябрьской революции на сессии Верховного Совета, вновь уговаривает Лихо заснуть («Критикуя неправильные стороны деятельности Сталина, партия боролась и будет бороться со всеми, кто будет клеветать на Сталина...»), это всего лишь попытка с негодными средствами.

И.Эренбург писал: «Вместо объяснений предшествующего периода молодое поколение получало шотландский душ: Сталин то низвергался в бездну, то прославлялся; тем самым мораль подменяли карьеризмом...»

Газеты в день рождения и в день смерти Сталина продолжали печатать о нем хвалебные статьи. Когда в мае 1961 года Гагарин стоял на трибуне Мавзолея, а проходящие мимо трибуны радостные и счастливые демонстранты несли макет ракеты «Восток», на Мавзолее рядом с именем ЛЕНИН по-прежнему было начертано имя СТАЛИН.

Цепляясь за власть, Хрущев осознает, что, смягчая критику Сталина, он неизбежно будет низвергнут теми или иными сталинистами. Остается только одно — резко нарастить эту критику. И Хрущев решается на «символическое отцеубийство №2». Оно было совершено в октябре 1961 года на ХХII съезде КПСС. Хотел ли Хрущев, совершая второе символическое отцеубийство, дополнить его убийством коммунистической идеи? Четкого ответа на этот вопрос нет и поныне. Выступая на съезде, которому предстояло принять новую Программу партии, Хрущев заявил, что «КПСС выдвигает великую задачу — достичь за предстоящее двадцатилетие уровня жизни народа, который будет выше, чем в любой капиталистической стране, и создать необходимые условия для достижения материальных и культурных благ». Коммунизм в отдельно взятой стране — абсурд. Коммунизм как изобилие материальных благ (походя дополняемых благами культурными) — абсурд в квадрате. Позже Э.Фромм именно это назовет «гуляш-коммунизмом».

Возможно, Хрущеву казалось, что он, выдвигая новую «великую цель» — построение в СССР коммунизма к 1980 году, усыпляет антикоммунистическое Лихо. И потому имеет право еще раз нанести удар по Сталину. Как бы там ни было, отцеубийство-2 (да еще дополненное абсурдными заявлениями про коммунизм) становится мощнейшей подкормкой все того же Лиха.

Хрущев бьет наотмашь по «антипартийной группе». Ему вторят Н.Подгорный, К.Мазуров, Л.Брежнев, Е.Фурцева, А.Микоян, В.Гришин, М.Суслов и другие... Наиболее «впечатляющие» подробности о преступлениях Сталина и его помощников сообщают Л.Ильичев, Н.Шверник, А.Шелепин и 3.Сердюк... Наговорившись всласть о преступлениях Сталина и его клики, а также о светлом коммунистическом будущем, XXII съезд партии единогласно (вот что особенно важно!) принимает чудовищное решение о выносе тела Сталина из Мавзолея.

Убийство Отца принимает характер полноценной ритуальной мистерии. Мистерия осуществляется поздним вечером 31 октября 1961 года. Красная площадь оцеплена под предлогом ночной репетиции парада к 7 ноября. Вход в Мавзолей и вырытая у Кремлевской стены могила загорожены фанерными щитами. Тело Сталина перекладывают из саркофага в деревянный гроб. С его мундира снимают Звезду Героя Социалистического труда (правительственные награды принято после смерти орденоносцев возвращать на государственное хранение), а также срезают золотые пуговицы, заменив их на латунные. Гроб опускают в могилу в полной тишине: ни залпов, ни музыки. Ночью над входом в Мавзолей плиту с надписью «ЛЕНИН СТАЛИН» меняют на первоначальную с надписью «ЛЕНИН».

10 ноября 1961 года Верховный Совет РСФСР принимает Указ о переименовании Сталинграда в Волгоград. А затем начинается массовый процесс изъятия имени Сталина из названий населенных пунктов, улиц, заводов, здравниц, дворцов культуры. И демонтаж памятников Сталину. К демонтажу в массовом порядке привлекались рядовые советские граждане: столяры, трактористы... И они невольно становились подельниками в этом акте ритуального отцеубийства.

Памятники — те самые, к которым в марте 1953 года стекалось в разных городах и весях рыдающее людское море — старались демонтировать по ночам. Бетонные закапывали, топили в реках или водохранилищах. Бронзовые отправляли на переплавку. Иногда изваяния обтягивали тросом, сдергивали с помощью бульдозера и увозили в балки, дамбы, старые противотанковые рвы. Иногда приходилось работать вручную — и тогда памятник нужно было сначала расчленить. Чем не мистерия? Сначала убийство. Потом — кощунство. Потом — ритуальное расчленение тела.

Даже лютый антисоветчик Галич признается, что, разрушая памятники Сталину, зэки «ревмя ревели» вместе с вохровцами.

Воспоминает житель Днепропетровска: «Получив распоряжение демонтировать памятник Сталину, я с моим напарником принялись за дело. Поначалу срезали голову. Затем от туловища отбили ноги...» Наконец, части туловища погрузили на прицеп трактора (голову умудрились потерять) и повезли в так называемое провалье, куда обычно сбрасывали мусор. Но то ли тракторист подъехал слишком близко, то ли грунт в том месте просел... Короче, «трактор и прицеп неожиданно перевернулись и вместе с безголовым Сталиным рухнули вниз — парнишка едва успел выпрыгнуть. Прицеп мы спустя время вытащили. А когда стали поднимать трактор, он вновь оборвался и упал на дно. Словно Сталин не отпускал его... Позже машину вытащили, но ездить на ней уже никто не хотел».

А вот еще одно очень типичное свидетельство человека простого и, безусловно, искреннего: «В первые дни [после ХХ съезда] раздражало то, что суд устраиваем над умершим человеком, и так хотелось, чтобы на всю жизнь Иосиф Виссарионович Сталин остался в памяти <…> справедливый и честный... И теперь, когда узнали о его крупнейших недостатках, трудно, очень трудно погасить в сердце эту великую любовь...»

А теперь — В.Буковский, борец с «тоталитарной системой», которого никак не заподозришь в любви к Сталину: «После того шока, который дало нам всем разоблачение Сталина, ни один коммунистический вождь никогда уже любим народом не будет и ничего, кроме насмешек и анекдотов, не заслужит. Но никто, видимо, и не вызовет столь единодушной и лютой ненависти, как Хрущев... До него был тот же голод, несвобода, страх, безысходность, но была вера в усатого бога, которая заслоняла все. Он отнял эту веру... Его наивные обещания коммунизма к 1980 году вызывали только смех...»

Ритуал, осуществленный Хрущевым, не мог не привести к краху самого Никиты Сергеевича. Те, кто вместе с ним проклинал Сталина и принимал решение о проведении данного ритуала (а решение это было принято единогласно), вскоре расправились с осуществившим ритуал лидером.

Но нельзя же, вынеся тело из Мавзолея, вновь поместить его в Мавзолей! Воскресить любовь к Отцу? Как? Кроме того, тогда надо отвечать за соучастие в хрущевских кощунствах... Было принято самоубийственное решение: пусть-де, мол, одни Сталина продолжают охаивать, а другие начнут его восхвалять. Но тех, кто охаивает Сталина,  безусловно, надо окоротить.

Окоротили. Сформировали тем самым диссидентские кухни. И либеральную внутрипартийную фронду.

А из другой части элиты — той, которой делегировали функцию восхваления Сталина, — сформировали особое элитное коллективное существо, которое А.Байгушев называет почему-то «русским Орденом внутри КПСС».

Элиту подготовили к перестройке, расколов на антисоветских псевдолибералов и антисоветских же псевдоконсерваторов. А народ? Он стал вешать на лобовые стекла машин фотографии Сталина. Но не отвратив народ от Сталина, не придашь Лиху новую энергетику. А значит, не «запустишь» перестройку.

О том, как ритуально расправлялись с тем, что знаменовали собой незатейливые фотографии Сталина на лобовых стеклах КамАЗов и «жигулей», — в следующей статье.