В статье «Белые бесы», вышедшей в газете «Суть времени», рассматривалась фигурирующая в деле об убийстве Романовых справка следователя В. Н. Соловьева «об участии П. Л. Войкова в событиях, связанных с гибелью Семьи Императора Николая II в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года». Данная справка датирована 29 октября 2015 года.

8 ноября 2015 года выдержки из этой справки были опубликованы в газете «Московский комсомолец» под кричащим заголовком «Следствие считает доказанным участие Войкова в убийстве Романовых». Однако если прочитать справку Соловьева целиком, то мы отнюдь не увидим в ней столь категоричных утверждений о доказанности участия Войкова в убийстве.

А 17 ноября сам Соловьев на сайте ИА REGNUM и 18 ноября на сайте «Совершенно секретно» опроверг навязанные ему выводы и заявил прямо обратное.

В публикации «МК» приводится один малоизвестный факт. Ссылаясь на справку Соловьева, газета заявила, что Войков якобы «28 апреля 1918 года участвовал в принятии решения об организации крушения поезда, в котором император, императрица и их дочь Мария направлялись в Екатеринбург».

Характерно, что в справке не упоминается источник информации о поезде, тогда как другие пункты обвинений подтверждены теми или иными цитатами. На самом деле эпизод с поездом известен по протоколу допроса Николая Арсеньевича Саковича, комиссара здравоохранения Уральской области, левого эсера. Допросы эсера были проведены белогвардейцами.

Стоит разобраться, можно ли доверять такому источнику как Сакович.

Во-первых, показания Николая Саковича носят очевидным образом не вполне искренний характер. Согласитесь, в этом трудно обвинить человека, дающего показания на допросе своим врагам. Да и можно ли вообще считать доказательством показания, если их выбивают у своего врага колчаковцы, применяя весь арсенал наработанных ими специфических средств дознания.

Во-вторых, эти показания противоречат показаниям других участников событий.

И, в-третьих, эти показания кое в чем не подкрепляют, а разрушают антисоветские белогвардейские мифы.

Начнем с рассмотрения неискренности обсуждаемых показаний. К примеру, комиссар Сакович утверждал на допросе у белых, что он лишь сочувствовал партии левых эсеров, а до революции был чуть ли не монархистом. То есть Сакович говорит, что он случайно стал комиссаром и никакого участия ни в чем не принимал. Приведем цитату из протокола допроса Саковича о подготовке крушения поезда:

«Я случайно был приглашен на совещание совета комиссаров перед перевозом Царской фамилии в гор. Екатеринбург из Тобольска. Совещание происходило в Волжско-Камском Банке, в маленькой комнатке, исправляю, что совещание было на Коробковской улице, в белом двухэтажном доме на левой стороне, если идти от центра города, кажется, в первом квартале. Это было в марте или апреле. Так как дело не касалось здравоохранения, я не принимал участия в разговорах и читал газету. Я лишь слышал, как говорили о необходимости перевода и о том, подвергнуть ли поезд крушению или охранять его от провокаторского крушения, что-то было в этом роде. Когда стали голосовать, я отклонился от голосования и объяснил, что это к здравоохранению не относится. В этом собрании были все указанные выше комиссары, а может быть, кого-нибудь не было. Я помню хорошо, что были Голощекин, Белобородов, Сафаров и Тундул, Войков (выделено мною. — И. Ч.). Всего было человек 7 или 8».

На другом допросе Сакович более конкретно сформулировал тезис о подготовке крушения и, конечно, о своем неучастии в этом:

«Явившись на собрание, я протестовал против своего присутствия здесь, но это не помогло, и я остался и был очевидцем отвратительных сцен: например, был возбужден вопрос, кем не упомню, о том, чтобы устроить при переезде бывшего Царя крушение. Вопрос этот даже баллотировался, и было решено перевезти из Тобольска б. Государя в Екатеринбург. Помню, я случайно узнал, что по вопросу о перевозке б. Царя в Екатеринбург была какая-то переписка с центром большевистской власти и от центра было ясно сказано, что за целость б. Государя Екатеринбургские комиссары отвечают головой (выделено мною. — И. Ч.). Судьба б. Государя мне не известна, ибо больше я никем по вопросу о б. Государе никуда не приглашался и не был осведомлен».

То есть Сакович утверждает, что он не хотел, но оказался на заседании «совета комиссаров», на котором обсуждался вопрос о крушении поезда. Сам же допрашиваемый якобы сидел в стороне и читал газету, уклонившись от голосования. На этом же собрании присутствовал и Войков. Отметим: Сакович говорит, что вопрос о крушении поезда только обсуждался, и от этой затеи тогда же было решено отказаться.

При этом показания Саковича вступают в противоречие с другими описаниями тех же событий. Например, стоит учесть следующие воспоминания П. Быкова, бывшего до мая 1918 года главой Екатеринбургского совета:

«На заседаниях областного Совета вопрос о расстреле Романовых ставился еще в конце июня. Входившие в состав Совета левые эсеры Хотимский и Сакович (оставшиеся в Екатеринбурге при белых и расстрелянные ими) и другие были, по обыкновению, бесконечно «левыми» и настаивали на скорейшем расстреле Романовых (выделено мною. — И. Ч.), обвиняя большевиков в непоследовательности».

Этого же вопроса касается участник убийства царской семьи М. А. Медведев (Кудрин):

«На собраниях и митингах на заводах Верх-Исетска рабочие прямо говорили:

— Чегой-то вы, большевики, с Николаем нянчитесь? Пора кончать! А не то разнесем ваш Совет по щепочкам!

Такие настроения серьезно затрудняли формирование частей Красной Армии, да и сама угроза расправы была нешуточной — рабочие были вооружены, и слово с делом у них не расходилось. Требовали немедленного расстрела Романовых и другие партии. Еще в конце июня 1918 года члены Екатеринбургского Совета эсер Сакович и левый эсер Хотимский (позднее — большевик, чекист, погиб в годы культа личности Сталина, посмертно реабилитирован) на заседании настаивали на скорейшей ликвидации Романовых (выделено мною. — И. Ч.) и обвиняли большевиков в непоследовательности. Лидер же анархистов Жебенев кричал нам в Совете:

— Если вы не уничтожите Николая Кровавого, то это сделаем мы сами!»

Итак, по свидетельствам Саковича сам он был, что называется, ни при чем. А по свидетельствам М. А. Медведева (Кудрина) и П. Быкова Сакович сам громче других кричал о необходимости скорейшей расправы над Романовыми. Хотя бы поэтому полное доверие к показаниям Саковича было бы опрометчивым. Можно смело предположить, что комиссар выгораживал себя, что, собственно, делает почти любой допрашиваемый.

Но если Сакович дает неверную информацию в вопросе о своей роли, то почему надо верить его информации о том, что касается роли других, включая Войкова, якобы готовившего крушение поезда с царской семьей?

Кстати, в связи с Саковичем всплывает еще одна характерная деталь. Исследователь Михаил Хейфец в книге «Цареубийство в 1918 году» пишет о том, что Сакович (казалось бы, такой важный свидетель) был допрошен только судьей Сергеевым (помощником главного следователя белогвардейцев — Соколова). Сам же Соколов «вообще ни разу не допросил Саковича, слишком показания того не совпадали со следственной версией. По словам Дитерихса, «доктор Сакович умер в июне 1919 года в Омской тюрьме от скоротечной чахотки. Он умер в тот самый день, когда за ним прибыл караул для отвода его на допрос к следователю Соколову» (выделено мною. — И. Ч.), меньше, чем через год после ареста».

Смерть в тюрьме в день, когда человека пришли допрашивать... Не правда ли, странный сюжет? Михаил Хейфиц видит разгадку в том, что белогвардейский следователь Соколов стремился подогнать факты под нужную ему версию, а показания Саковича его не удовлетворяли.

Во втором протоколе допроса Сакович упоминает о том, что «по вопросу о перевозке б. Царя в Екатеринбург была какая-то переписка с центром большевистской власти и от центра было ясно сказано, что за целость б. Государя Екатеринбургские комиссары отвечают головой (выделено мною — И. Ч.)». Возможно, как раз эти слова Саковича не устраивали Соколова? Ведь ему нужно было всю вину возложить на большевистский центр.

Долгое время реплика допрошенного комиссара об указании центра сохранить жизнь царю вызывала недоумение. Однако после того как вся история с перевозкой Романовых из Тобольска вышла на поверхность, появилось много сведений о действительном давлении Москвы на уральских большевиков с требованием сохранить жизнь царской семье. Достаточно вспомнить телеграмму Свердлова чрезвычайному комиссару по перевозке Романовых Яковлеву, в котором глава ВЦИК сообщает Яковлеву о том, что «с уральцами сговорились. Приняли меры — дали гарантии личной ответственностью областников (выделено мною. — И. Ч.)».

Таким образом, эсер Сакович — дважды неудобный для сегодняшней антивойковской кампании свидетель.

С одной стороны, протоколы его допросов свидетельствуют о требовании Москвы сохранить жизни Романовым, что подтверждается множеством других источников.

С другой стороны, информация Саковича об участниках обсуждения подготовки крушения поезда с Николаем II (идея, от которой, повторим, в любом случае отказались) расходится с показаниями других свидетелей. А ведь версия об участии Войкова в подготовке крушения держится только на свидетельствах явно врущего по данному вопросу Саковича. То есть «поездным» аргументом против Войкова, покамест он не подтвердится кем-либо помимо Саковича (что навряд ли), оперировать, мягко говоря, странно.