24 сентября 2014 года президент США Барак Обама, выступая перед Генассамблеей ООН, назвал три главные угрозы миру и международной безопасности: лихорадка Эбола, «российская агрессия в Европе» и экспансия ИГИЛ («Исламского государства Ирака и Леванта»). Именно в таком порядке. Многие обратили тогда внимание на то, что ИГИЛ (или — «Исламское государство») в выступлении Обамы оказалось лишь на третьем месте.
А как на деле в США оценивают угрозу со стороны ИГИЛ?
Чтобы разобраться в этом, посмотрим, какие меры по противостоянию экспансии ИГИЛ на Ближнем Востоке принимали американцы накануне заявления Обамы.
20 сентября 2014 года Обама подписал закон, позволяющий американским военным вести подготовку и снабжать боевиков «умеренной» сирийской оппозиции для борьбы с радикальной группировкой «Исламское государство». На исполнение закона выделено $500 млн. Это — часть задуманной операции по подготовке, обучению и вооружению американскими военными «новой волны» боевиков негосударственных вооруженных формирований на Ближнем Востоке — теперь якобы нацеленных на вооруженную борьбу именно с ИГИЛ.
Генерал-лейтенант Уильям Мэйвилл, начальник отдела операций Объединенного комитета начальников штабов, заявил, что миссия «находится в начале реализации», и описал ее как «многолетнюю программу».
Министр обороны Чак Хейгел заявил, что США в настоящее время проводят «настройку системы», выявляя, какие именно оппозиционные сирийские бойцы могут получить американскую поддержку. Хейгел не уточнил, кто же является главой этой оппозиции. И туманно сообщил, что «процесс будет включать региональных партнеров, а также представителей государственного департамента и спецслужб».
В целом, по замыслу Пентагона, этот процесс может занять до пяти месяцев: первый этап будет заключаться в том, чтобы определить круг «надежных повстанцев». А затем еще около года отводится на то, чтобы обучить их и сформировать из них организованные боевые подразделения.
Газета The Times добавляет к этому: «США сейчас поставили задачу сформировать и обучить соединение сирийской оппозиции численностью в 15 тысяч бойцов для ведения наступательных действий на позиции ИГ».
Приведенное публичное описание американского проекта долгосрочной борьбы с ИГИЛ в Ираке и Сирии несет на себе отпечаток тех ожесточенных споров, которые идут в США по поводу их стратегии действий в связи с наступлением «Исламского государства» на Ближнем Востоке.
С одной стороны, очевидно, что ИГИЛ не станет ждать год, пока западная коалиция наконец сформирует и подготовит для нее достойного боеспособного регионального противника, не имеющего отношения ни к армии Дамаска, ни к армии Тегерана.
С другой стороны, альтернативой (или необходимым дополнением) такой подготовке может быть только западная наземная операция в регионе.
Присматриваясь к американской «заботе» о Ближнем Востоке, нужно отметить, что к числу сторонников наземного варианта относятся многие ключевые представители военной верхушки США. Среди них и начальник Штаба сухопутных войск генерал Рэй Одьерно, и председатель Объединенного комитета начальников штабов США Мартин Демпси, и, наконец, бывший министр обороны США Роберт Гейтс.
К сторонникам наземной операции также относят спикера палаты представителей конгресса Джона Байнера, известного критика политики Барака Обамы. Кроме них, в число «ястребов» традиционно входят сенатор-республиканец Линдси Грэм, а также бывший госсекретарь в администрации Джорджа Буша-старшего Джеймс Бейкер и бывший директор ЦРУ Майкл Хейден. Как мы видим, сторонники наземной операции составляют в США достаточно мощную политическую группу, в целом из республиканской партии.
23 сентября США и члены коалиции начали наносить авиаудары по ИГИЛ. Однако ясно, что такие удары не вернут под западный контроль нефтеносные иракские территории, уже занятые халифатистами. А какую задачу в таком случае должны решить удары с воздуха — еще предстоит разобраться. При этом от сухопутного вторжения сил США в Сирию и Ирак Обама пока отказывается. Что вызывает всё большее раздражение «ястребов».
В подобной ситуации в США особенно остро востребованы профессиональные оценки финансовых последствий возможной наземной операции.
Ниже приведены данные Центра стратегических и бюджетных оценок США (CSBA) по поводу первых американских расходов на борьбу с ИГИЛ — еще до сентября 2014 года: «В июне 2014 Соединенные Штаты начали военные действия с увеличения помощи Ираку и курдским формированиям, сражающимся против ИГИЛ в Ираке. Эта помощь состояла из небольшого контингента личного состава ВС США, действующего в качестве военных советников и инструкторов. Воздушные операции официально начались 8 августа, когда Соединенные Штаты начали посылать самолеты для оказания гуманитарной помощи, для разведывательных целей, а также для проведения ограниченных ударов с воздуха с целью защиты гражданского населения и дружественных сил в Ираке. Эти начальные военные действия, проведенные до 26 августа включительно, оцениваются Пентагоном примерно в $530 млн».
Это были пока еще, можно сказать, карманные расходы. Главное начнется дальше.
Подчеркнем, что упомянутый CSBA представляет собой яркий пример того, что называется «think tank» («мозговой трест»). И принадлежит к числу влиятельных американских аналитических структур, имеющих явный мироустроительный профиль.
Ниже в докладе того же CSBA приводятся расчеты будущих финансовых параметров операции в случае прямого военного включения США в ближневосточную ситуацию.
CSBA предполагает три возможных сценария американского присутствия в регионе. Это военно-воздушная кампания низкой интенсивности, военно-воздушная кампания более высокой интенсивности и (наиболее драматичный вариант) непосредственное военное присутствие. Вот как его оценивает американский «мозговой трест»: «В третьем сценарии предполагается еще более высокий уровень интенсивности: 150 разведвылетов в день, и поражение 200 целей в месяц. Предполагается, и это еще более существенно, что будет задействован 25-тысячный наземный контингент США в Ираке и Сирии, в соответствии с некоторыми официальными рекомендациями. Этот контингент предположительно будет состоять из нескольких тысяч солдат войск специального назначения, ведущих действия «на самом острие атаки» при поддержке боевой авиационной бригады, двух бригадных тактических групп и других подразделений, обеспечивающих транспортировку и медицинскую помощь, которые будут дислоцированы в Ираке и (или) Сирии. Более интенсивный уровень воздушных операций в стабилизированном состоянии отражает вероятность того, что наземным силам ВС США потребуется дополнительная поддержка авиации. С учетом этих допущений, итоговая стоимость воздушных и наземных операций составит, приблизительно $1,1–1,8 млрд где около 80 % приходится на расходы по привлечению крупного наземного контингента».
Что случится в этом случае с ИГИЛ, еще неизвестно, а вот то, что такие действия должны уничтожить остатки сирийской и иракской государственности — у нас сомнений не вызывает.
И наконец, заглянув в заключительную часть доклада, можно убедиться, что CSBA отнюдь не является противником наземной операции: «Как показано выше, стоимость военных действий против ИГИЛ может варьироваться от $200 млн до $1,8 млрд в месяц в зависимости от того, какие авиационные и наземные силы в них задействуются. В годовом исчислении это составит $2,4–22 млрд в год, соответственно. Для сравнения, в 2008 финансовом году максимальные расходы на войну в Ираке достигали $164 млрд, а в 2011 году — $122 млрд (в ценах 2015 финансового года)».
Верхний предел приведенных здесь цифр подразумевает именно наземную операцию. Таким образом, CSBA показывает, что в сравнении с последней войной в Ираке предполагаемое участие США в наземной операции не должно показаться слишком дорогим.
Объектом напряженного внимания американских «мозговых трестов» оказываются финансовые возможности самого «Исламского государства».
Такой кит американской аналитики, как РЭНД, оценивает возможности ИГИЛ следующим образом»: «Наиболее важно для американских политиков (U.S.policymakers) помнить, что на сегодняшний день ИГИЛ располагает средствами в размере примерно 2 миллиардов долларов США, по сообщению Гардиан, которая ссылается на официальных лиц Британской разведки».
Далее РЭНД подчеркивает, что большая часть средств ИГИЛ является результатом контрабанды нефти в Сирии и Ираке. Продажа этой контрабандной нефти, разумеется, производится по сниженным ценам. Так что, по разным оценкам, «ИГИЛ зарабатывает от 1 до 3 миллионов долларов в день». Еще один «think tank», американский «Брукингс институт», оценивает ежедневные доходы ИГИЛ в $1,5–4 млн в день. Много это или мало?
Конечно, эти суммы несравнимы, например, с доходами Медельинского кокаинового картеля, который на пике деятельности зарабатывал свыше $60 млн в день. Но с доходами, скажем, «Хизбаллы» это вполне сопоставимо. Кроме того, аппетит растет во время еды. И речь тут идет о мироустроительном аппетите, которого у кокаинового картеля все-таки не было. А когда аппетиты финансовые соединяются с аппетитами идеологическими и мироустроительными, то следует ожидать ускоренного роста всех — в том числе и финансовых — возможностей ИГИЛ.
Ведь экспансия ИГИЛ в Сирии и Ираке позволила на данной фазе процесса захватить ресурсы, необходимые «Исламскому государству» всего лишь для заявки на создание своего халифатистского территориального ядра. Создав его, ИГИЛ немедленно начнет наращивать экспансионистские претензии. Впрочем, почему начнет? ИГИЛ уже наращивает эти претензии. Публикуются карты, на которых в состав будущего халифата включены Магриб (Северная Африка), Испания, все Балканы, Турция, Индия и обширные территории Кавказа и Средней Азии.
Такого рода карты не оставляют сомнений в том, что «Исламское государство» не намерено ограничиваться региональными рамками. Оно претендует на территорию гораздо большую, нежели вся зона «арабской весны». А в таких случаях — были бы претензии и те, кто готов за них умирать, а деньги найдутся.
О том, что собой представляют притязания «Исламского государства» на обозначенные регионы и чем они подкрепляются, мы поговорим в следующем номере.
(Продолжение следует)