Продолжение. Часть I. Часть II
Детальное обсуждение американской политики подавления индейцев через расчеловечивание в данной аналитической газете обосновано в основном тем, что знание чужой истории может помочь России избежать уготованного ей капкана, построенного по тому же образу и подобию. Но есть для нас в индейском опыте и иные положительные стороны.
Например, мы уже успели коротко обсудить наблюдения Вольфганга Джилека — психиатра, переехавшего из Австрии в Северную Америку, чтобы заниматься с индейцами. Он ввел в научный обиход термин «аномическая депрессия», описывая состояние «экзистенциальной фрустрации, уныния, пораженчества, заниженной самооценки, а порой и моральной дезориентации», характерное для людей, столкнувшихся с обрушением культурной и нормативной матрицы своего общества. Так было с американскими индейцами, подвергнутыми политике культурного геноцида в резервациях. Нечто подобное случилось и после обрушения русской культурной и нормативной матрицы с развалом СССР.
Джилек описал не только сам синдром аномической депрессии, но и то, как наблюдаемое им племя прибрежных салишей нашло эффективный способ борьбы с ним, опираясь на свою практику шаманского целительства. Давайте попристальней взглянем на этот опыт.
У меня нет цели представить то, что делали индейские шаманы с больными аномической депрессией в качестве готового примера для подражания. Но их опыт стоит рассмотреть методологически. В нем содержится определенная модель, она может оказаться ценной и за пределами особого индейского культурного контекста.
Итак, в конце 1960-х годов в результате американской политики по осознанному и систематическому подрыву культурно-языковой преемственности поколений массовым явлением стали молодые индейцы, ощущавшие себя отчужденными от своей культуры и от соплеменников и испытывавшие депрессивные симптомы и влечение к саморазрушительному поведению. То, что Джилек распознал как аномическую депрессию, шаманы племени прибрежных салишей назвали духовной болезнью.
Духовная болезнь была известна прибрежным салишам задолго до 1960-х. В традиционной системе верований этого индейского племени духовная болезнь связана с нападением на человека его духа-хранителя, указывающего человеку на то, что тот отпал от него, своего духа-хранителя, и что необходимо воссоединиться. Воссоединение происходит через мистический танец, в ходе которого танцующий становится сосудом для духа-хранителя, дающего ему во время танца силу и мистические знания.
Дух-хранитель обычно принимает облик того или иного тотемного животного — медведя, волка, оленя и так далее. До массового заселения территорий штата Вашингтон и канадской провинции Британская Колумбия белыми тамошние индейцы обретали духа-хранителя в подростковом возрасте во время многодневного одиночного поиска в лесу. Это было первой инициацией. После нее во взрослом возрасте отношения с духом-хранителем восстанавливались во время сезона духовных танцев, длящегося от ноября до апреля.
Но после вытеснения с родовых земель в маленькую резервацию лесные поиски для обретения духа-хранителя подростками стали невозможными.
Повзрослев, уже молодые взрослые, не прошедшие первой инициации и не получившие духа-хранителя обычным способом, не получив излечения своих недугов и у белых врачей, стали обращаться с депрессивными и соматическими болевыми симптомами, характерными для духовной болезни, к шаманам. Так сказать, «от безнадеги». Это привело шаманов к неожиданному решению — использовать обряд танцев духов-хранителей в качестве терапевтического вмешательства для избавления соплеменников от опасных симптомов, превращавшихся в массовую болезнь.
Ключевое отличие между традиционной практикой и новым лечебным вмешательством было в том, что страдавшим «новой разновидностью духовной болезни» было необходимо для начала пройти инициацию и обрести духа-хранителя, а вместе с ним — и танец.
Это отнюдь не тривиальный процесс. В своем описании и анализе обряда Джилек говорит о символической смерти и возрождении. После них появляется новая личность, которую потом необходимо вновь воспитать и укрепить. Все этапы этого действа проходят в измененном состоянии сознания.
Начинается всё через мощное психическое потрясение. Неофита — человека, которому предстоит пройти инициацию, внезапно хватают помощники шамана, связывают его, завязывают ему глаза и несут высоко в горизонтальном положении, подбрасывая, к шаману. Шаман символически колотит неофита ритуальной дубиной, чтобы «убить» его старую, больную, злую личность. Хотя удары дубиной скорее символические, чем способные причинить настоящую травму, неофит теряет сознание и как будто бы падает замертво. Для стороннего наблюдателя признаки этой символической смерти могут выглядеть весьма убедительными.
В большинстве случаев первый шаг инициации требует множественного воздействия. Неофита подбрасывают в воздух и тащат. Его колотят и обжигают. Его утомляют бегом, а затем бросают в ледяную воду, держат его голову под водой. На неофита воздействуют и через звуки, в том числе с помощью множества (до 50) барабанов, на которых выстукивается быстрый ритм в диапазоне тета-волн на электроэнцефалограмме (4–8 ударов в секунду). И последнее воздействие по порядку, но отнюдь не по значению — это сам факт того, что над неофитом работает не только сам шаман, но множество его соплеменников. И он знает, что их объединяет одна цель — помочь ему обрести духа-хранителя и получить силу от него. В ходе этого обряда неофит впервые приобретает способность к духовному танцу.
Всё это вместе проводит неофита через ритуальную смерть и возрождение. Но после возрождения его новая личность находится в младенческом состоянии — ее необходимо укрепить и воспитать. Для этого неофита после первого шага инициации подвергают сенсорной депривации. Как минимум четыре дня, а часто и ближе к 10 дням, его держат в абсолютно темном помещении, с повязкой на глазах, при полной тишине и при ограниченной подвижности. Состояние усиливается полным голоданием, сильным ограничением в приеме воды и лишением сна.
Эти состояния сенсорной депривации внезапно прерываются новыми эпизодами принудительного гипервозбуждения, наподобие тех, что были на первом этапе. Неофита вновь хватают, выкидывают из помещения и гоняют бегом в течение многих часов, используя все виды ранее применяемых стимулов. В том числе погоня вновь переходит в ритмический танец под барабанный аккомпанемент.
В ходе 4–10-дневного периода инкубации с чередованием сенсорной депривации и гиперстимуляции параллельно идет индоктринация неофита шаманом и его помощниками. В кратковременном сне или в состоянии транса к проходящему инициацию приходит его дух-хранитель, чаще всего в виде тотемного животного, но иногда и в человеческом облике, и общается с ним, в том числе и обучая его своей песне и танцу.
В конце инициатического заточения неофита облачают в традиционный костюм танцора. Он выходит из заточения к своим соплеменникам и показывает им песню и танец, полученные от духа-хранителя во время инициации.
После этого прошедший инициацию присоединяется к другим танцорам и участвует в общих обрядах танца духа-хранителя, которые проходят в сезон от ноября до апреля. Он также теперь может сам помогать шаману в других обрядах излечения и инициации.
В обряде танцев духа-хранителя участвуют сами танцоры, а также зрители. Находящиеся в измененном состоянии сознания танцоры своими танцами и песнями обеспечивают погружение в измененное состояние самих зрителей. Нередко после посещения этого обряда у того или иного зрителя может впервые развиться симптоматика духовной болезни, и он уже сам может обратиться за исцелением через инициацию.
Для прошедших инициацию этот опыт становится трансформационным. Он показал себя в качестве эффективного лечения, в том числе и от алкоголизма и наркомании и в долгосрочной профилактике возврата к употреблению наркотиков. Ибо опыт обряда перекрывает собой опыт наркотический. Один бывший тяжелый наркоман, недавно прошедший инициацию, так описывает духовный танец:
«Я прыгал в воздух на три фута, и я испытывал такой трепет, такое необычайное чувство, будто паришь высоко в воздухе, чувство сильного экстаза. Я испытывал такое чувство только один раз в жизни, когда принимал тяжелые наркотики, но потом я прошел через ад. Но дух дает это чувство без ужасных последствий».
Прошедшие инициацию периодически вновь испытывают духовную болезнь — то есть потребность в воссоединении и близком общении со своим духом-хранителем. Как правило, это происходит во время сезона духовных танцев и благополучно лечится участием в обряде вместе с другими.
Таким образом, у прибрежных салишей возникла устойчивая форма групповой психотерапии и психогигиены, опирающаяся на их традиционное понимание духовного здоровья и показавшая большую эффективность в лечении аномической депрессии у представителей этого племени, чем обычная западная психиатрия.
Возрождение обряда танцев духа-хранителя кроме психотерапевтического эффекта имело и более широкие последствия, а именно, среди индейцев не только этого племени, но соседних племен, стал массово возникать новый интерес к собственной духовной культуре. На этом участке американская политика культурного геноцида индейцев потерпела поражение.
Конечно, эта локальная победа не отменяет того факта, что племя продолжает жить в резервации, антииндейская политика в США продолжает действовать, и ее наработки сейчас будут расширяться с целью подавления всего человечества.
Но хотя бы эти индейцы могут встретить данный вызов как личности, восстановившие свою целостность и обретшие сплоченность через общие культурные и духовные практики. А это уже немало.
Конечно, слепое подражание чужим духовным практикам контрпродуктивно и опасно. Но рассмотрение индейского примера хорошо иллюстрирует некоторые неотменяемые общие принципы, и их стоит проговорить.
Во-первых, обращавшиеся за помощью в излечении инициацией должны были быть готовы принять картину мира, в рамках которой инициация проходит. Предыдущий опыт тут не столь значим. Изначальное отношение к своей традиции могло быть связано с неведением или даже враждебностью. Но обращение за помощью должно быть добровольным и чистосердечным, с готовностью принять правила обряда и всё то, что он с собой несет.
Во-вторых, особую роль играет так называемая коллективная суггестия. С неофитом работает большой коллектив, существующий вместе в одном мировоззрении и объединенный общей целью. Коллектив вместе создает поле, в которое созвучный ему неофит естественным образом стремится встроиться.
В-третьих, работа происходит в измененных состояниях сознания (ИСС). Как они достигаются в случае этого конкретного обряда, мы описали. Это отнюдь не исчерпывающий список путей добиться ИСС. Но в любом случае человек начинает видеть себя, других людей и мир совсем по-другому.
В ИСС происходит ритуальная смерть и возрождение, с «убийством» старой личности и рождением новой, которую потом доводят до взрослого состояния. Для этой ситуации Джилек использует термины «депаттернинг» и «репаттернинг», считая, что в 4–10-дневный период инициации структура личности разрушается и на ее месте создается новая. Или можно интерпретировать это как мощное воздействие на личность, в результате которого она, потеряв старую форму, может затем обрести новую целостность.
В качестве поясняющего примера из западной культуры можно обратить внимание на «Степного волка» Германа Гессе, где магический театр рассматривается как средство реинтеграции раздробленной личности в рамках близкой автору юнгианской модели.
Инициация не остается изолированным эпизодом в жизни прошедшего ее человека. Ее результаты закрепляются и развиваются дальнейшим участием в духовной практике вместе с другими участниками. При этом данная групповая духовная практика содержит потенциал для расширения своего охвата. Приходящие зрители испытывают новые для себя переживания, которые могут вылиться в осознание себя больным той аномической депрессией или духовной болезнью, от которой смогли исцелиться участники ритуала.
И, наконец, инициатический ритуал и та групповая психотерапевтическая и психогигиеническая практика, частью которой он является, не остаются ограниченными рамками психотерапии, а служат локомотивом для общего культурного и духовного обновления общности.
Тем, кто не желает стать жертвами нового расчеловечивания, проводимого ныне во всем мире по технологиям, опробованным на американских индейцах, очень стоит творчески вглядеться в описанный опыт и вытекающие из него закономерности.