В ряде моих предыдущих статей обсуждалась проблема разных подходов к системе образования. Обсуждалась также специфика досоветского и советского образовательного процесса. Выявлялось то, что одинаково присуще досоветскому и советскому образованию, то есть то, что составляет стержень нашей традиции. Обсудив отечественную традицию, мы убедились в том, что ее стержнем является убежденность в необходимости гармоничного сочетания обучения и воспитания. И умение обеспечивать это гармоническое сочетание, соблюдая баланс между двумя слагаемыми образовательного процесса.
Кому-то может показаться странным наше утверждение о наличии единой образовательной традиции, то есть о преемственности между досоветским и советским образованием. Конечно, многое менялось на стыке двух эпох. Но базовые черты отечественное образование сохранило при переходе от досоветского к советскому периоду. И именно поэтому правомочен разговор как о самом единстве нашей образовательной традиции, так и о наличии внутри этой традиции некоего стержня, имя которому «гармоническое сочетание обучения и воспитания в процессе образования».
Уже обсуждалось нами и то, как именно этот стержень был сломан в лихие 90-е годы, когда бывшие советские специалисты в области педагогики, перейдя на радикально-антисоветские позиции, наложили табу на процесс воспитания, утверждая, что воспитательная работа реакционна по своей сути и порождена реакционностью коммунистической идеологии, а также реакционностью идеологического подхода вообще. При том, что в любое воспитание неизбежно вкрадывается эта самая идеологичность, которую надо изжить самым решительным образом.
Тем самым воспитание было по сути затабуировано. То есть любой заговоривший о воспитании и уж тем более вознамерившийся его осуществлять объявлялся тайным сторонником преступного коммунизма, замшелым ревнителем «совковых» заблуждений, адептом тоталитаризма и так далее.
По прошествии определенного времени радикально-антивоспитательный подход был изжит. При этом изживание такого подхода не было сколь-нибудь внятным с методологической точки зрения. Никто не обсудил и не осудил предрассудки «радикалов-антивоспитательников» даже с той степенью подробности и жесткости, с какой были обсуждены и осуждены предрассудки наших радикалов-антисоветчиков, занимавшихся войной с культурой и историей. Или предрассудки радикалов-экономистов, осуществивших в России шоковую терапию.
Просто сначала о воспитании запретили говорить. А потом о нем говорить разрешили. И даже вменили педагогам в обязанность обеспечение некоего воспитания учащихся.
Но нельзя просто сказать педагогам: «Воспитывайте!»
Необходимо создать хотя бы контур нового воспитательного процесса, определив при этом и содержание процесса воспитания, и его цели, и те подходы, с помощью которых реализуется искомое содержание, достигаются искомые цели.
Начнем с того, что воспитание просто нельзя не осуществлять. Причем его осуществляют не только люди, но и животные. Им заняты уже низшие хордовые (например, миноги), а также моллюски и членистоногие. Поэтому запрет на воспитание обрушивал человеческие существа, живущие в обществах, где последовательно реализуется этот запрет, ниже уровня миног, моллюсков и членистоногих.
Если человеческая специфика у детей, лишенных воспитания, была всё же сохранена, то лишь потому, что, для России по-прежнему, как и во времена Белинского, «счастье и несчастье состоит в том, что ни один закон не проводится последовательно». Запретителям воспитания не удалось осуществить последовательно свой запрет. Но они этим запретом нанесли серьезнейший урон всем тем, кого запрещено было воспитывать в эпоху, когда всё советское стало выворачиваться наизнанку.
Если от низших хордовых, моллюсков и членистоногих перейти к достаточно высокоорганизованных млекопитающим, то обнаруживается поразительная сложность применяемых ими воспитательных процедур. Тренировки с разделением ролей... Передача навыков коллективного поведения... Передача навыков адаптации... Хищник, которого родители не воспитывают надлежащим образом, оставаясь невоспитанным или недовоспитанным, фактически обречен. А если определенное сообщество хищников начинает систематически пренебрегать воспитанием, то оно обречено на исчезновение.
Подробно описан феномен ребенка-Маугли. Причем не того Маугли из доброй киплинговской сказки, который стал чуть ли не сверхчеловеком, а реального ребенка, оказавшегося лишенным воспитания. Обнаружено, что подобные дети при возвращении их из нечеловеческой природной среды, в которой они почему-то выжили, в человеческое общество не в состоянии полноценно освоить язык. И не только язык. Такие возвращенцы не могут сколь-нибудь полноценно освоить культуру. Они не могут сколь-нибудь полноценно взаимодействовать с другими членами общества. Почему?
Ученые, принадлежащие к разным школам, по-разному отвечают на этот вопрос. Кто-то говорит, что у человека существует так называемая способность к новообразованию. И что эта способность может по-настоящему развиться только на определенном этапе. А кто-то говорит, что проблема не в новообразовании, а в пробуждении неких природных способностей. Что эти способности как бы спят в ребенке. И не будучи разбуженными опять же на определенном этапе, они в дальнейшем уже и проснуться не могут.
Итак, даже хордовых надо воспитывать и именно воспитывать. Иначе они не разовьются должным образом и погибнут. Более сложных представителей животного мира нужно воспитывать гораздо более изощренно. А человек — это существо, полностью зависящее от того, что именуется воспитанием. Не будучи воспитанным определенным образом на определенном этапе, он обречен на гибель еще в большей степени, нежели миноги или волки.
Могли ли этого не знать наши специалисты, сформулировавшие постсоветский запрет на воспитание и худо-бедно реализовавшие его в лихие 90-е? Конечно же, они об этом знали. Отсюда однозначный вывод: отрицая воспитание, они сознательно проводили образовательную политику, нацеленную именно на уничтожение популяции. Потому что ни одно из живых существ не тратится в такой степени на воспитание, как человек.
При этом целью воспитателей, функционирующих в среде хомо сапиенс, является передача воспитуемому того, что не имеет наследственного характера — культуры и традиций своего народа. Без специфической процедуры воспитания всего этого не передашь. И именно поэтому воспитание должно быть очень многомерным. Для его осуществления необходимы очень разные институты, применение очень разных методик.
И не в «свирепых коммунистических тоталитарных инструкциях», которые запретители воспитания сначала создавали и воспевали, а потом стали проклинать, а в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона (редакция 1892 года) сказано, что воспитание «есть преднамеренное воздействие взрослого человека на ребенка или юношу, имеющее целью довести его до той доли самостоятельности, которая необходима человеку для исполнения своего назначения на земле».
Ну, вот мы и добрались до цели воспитания. В досоветском энциклопедическом словаре этой целью названо обретение самостоятельности, необходимой для исполнения человеком своего назначения на земле. А этим назначением, по определению, является восхождение.
Стать личностью — это значит обрести способность к этому самому восхождению. Но может быть, наши антивоспитатели превратились из марксистов во фрейдистов и потому обнаружили пагубность воспитания? Но сторонники Фрейда заявляют, что воспитание — «это процесс побуждения к преодолению принципа удовольствия и замещению его принципом реальности». Представляете себе, что значит не осуществить этот процесс с точки зрения фрейдиста? Это значит превратиться в клинического инфантила, нарцисса, то есть умалишенного.
Всем специалистам (да и неспециалистам тоже) понятно, что воспитание формирует способность человека подключиться к культуре и традиции, формирует способность человека обрести направленность, то бишь мировоззрение, убеждения, идеалы.
Страх быть обвиненными в коммунистичности и совковости до сих пор довлеет над нашими специалистами по педагогике, обнаружившими теперь необходимость как-то воспитывать своих подопечных. Избегая любой идеологичности, они вынуждены признать, что воспитание — это целенаправленное формирование личности в целях подготовки ее к полноценному участию в общественной и культурной жизни. Что осуществляется это воспитание в соответствии с нормативными социокультурными моделями. Что за понятием «нормативные социокультурные модели» скрывается всё то же мировоззрение, всё та же традиция, всё та же способность подключиться к культуре и даже чему-то большему.
Антивоспитатели, отказывавшиеся это делать в лихие 90-е годы, мотивировали свой отказ отсутствием нормативных социокультурных моделей, каковые якобы еще не сформированы в период перехода «от бредового социализма к здоровому капитализму». Они скрывали при этом то, что даже на единый исторический миг народ не может остаться без этих самых нормативных социокультурных моделей. Что оставшись без них, он гибнет.
И гибнет в этом случае не только народ как целое, но и каждый его представитель в отдельности. Недаром академик И. П. Павлов считал, что воспитание должно прежде всего обеспечить сохранение исторической памяти популяции. Представьте себе, что наши антивоспитатели стремились уничтожить историческую память и ориентировались при этом именно на то определение воспитания, которое дал Павлов. В этом случае они должны были уничтожать воспитание вообще, накладывать табу на воспитание во имя уничтожения исторической памяти. Так ведь? Ну так они буквально это и делали. На определенном этапе они делали это напрямую, грубо и не скрываясь. Теперь же они делают то же самое чуть более изощренно.
В феврале 2015 года в рамках обсуждения проекта «Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года» некто Анатолий Ермолин, один из инициаторов возрождения скаутов в России, тесно связанный с детским проектом ЮКОСа и лично Ходорковским, представил концепцию программы по модернизации детского движения Забайкальского края.
В представленной Ермолиным концепции, которую можно назвать «воспитание по Ходорковскому», говорится:
«К сожалению, с рождения люди не умеют создавать прибавочную стоимость. Чтобы ребенок стал реальной производительной силой, в него самого надо изрядно инвестировать: в его знания, умения и навыки, ценности, сильные черты характера, интеллектуальные компетенции, привычку к труду, здоровье и выносливость».
Как мы видим, целью является не выполнение человеком своего предназначения, не восхождение, а создание прибавочной стоимости. Ермолин сожалеет о том, что люди с рождения не умеют ее создавать. И потому, увы, это надо изрядно проинвестировать, дабы ребенок стал реальной производительной силой.
Чувствуете масштаб заявки? Впрочем, давайте не будем торопиться с выводами и присмотримся к предложенной концепции повнимательнее.
(Продолжение следует)