Но на следующий день до «резиденции» Дюрера мы так и не добрались. В городе начался фестиваль Альтштадтфест.

Это праздник старого города. Поэтому основные события развернулись именно здесь. По улицам тянулись праздничные процессии. Оркестры, клоуны, стражники, улыбающиеся люди в национальных костюмах, молодые парочки и почтенные семейства шествовали пешком, ехали на старинных телегах, ретроавтомобилях, каретах, запряженных четверками лошадей. На Рыночной площади была установлена сцена, а на Блошином острове и на других площадях города, словно из ниоткуда, возникли лотки, палатки с кулинарными изысками, разъездные пивные бары. Празднично одетые жители пили пиво у маленьких столиков или увлеченно вальсировали под музыку какого-нибудь из оркестров.

На некоторое время спокойный Нюрнберг превратился в оживленную ярмарку. И мы всей нашей веселой компанией старались ничего не пропустить.

Конечно, развлечения наши были в основном гастрономические, мимо разъездных столиков, дегустационных стоек, пивных бочек или свежей выпечки пройти было невозможно! Я иногда ловил себя на мысли, что мы каждый день с энтузиазмом пробовали какие-то вкусняшки, забывая, что уже попробовали их накануне. На третий день я уже не мог видеть жующих людей, но ребятам нравилось, и мы снова шли на Рыночную площадь.

Не обошлось у нас и без происшествий. Чилонгола хватил лишнего и упал в реку, благо место было такое, что мне без труда удалось его вытащить.

В один из праздничных вечеров на расцвеченной огнями улице мы столкнулись с большой группой русских, живущих здесь постоянно. Любины оказались очень радушными людьми и пригласили нас к себе. У нас завязалась настоящая дружба. Я уже начинал скучать по дому и был рад, что могу иногда проводить вечера в русскоязычной семье. Им я мог задавать любые возникающие у меня вопросы. Особенно я подружился с Максом Любиным, который был моим ровесником. Так что Полин даже начала немного ревновать.

За время празднеств у нас с Полин появилось любимое кафе, где мы часто заказывали традиционные нюрнбергские колбаски.

— Сфотографируй меня, пожалуйста, — просила Полин прежде, чем мы принимались за еду.

Я щелкал ее на телефон, и она самые лучшие снимки выкладывала в «Инстаграм». На фото счастливое, раскрасневшееся лицо Полин обрамляли яркие шары, флажки и гирлянды. Чудесные мгновения!

Теперь можно было приступать к еде.

Настоящие нюрнбергские колбаски с пивом ни с чем не могут сравниться. По крайней мере в России я таких не встречал. А здесь мы потребляли их в невообразимых количествах.

«Колбаски в моем животе — прекрасные незабудки из Нюрнберга», — цитировал я очень понравившиеся шутливые слова немца Жан Поля.

Эти гастрономические излишества не могли не сказаться на нашем весе, и мы решили устраивать утренние пробежки. Утренний воздух очень освежал и бодрил, тем более что погода все еще стояла солнечная и тихая. Постепенно к нам присоединились многие ребята, не только из нашей группы.

Мы бегали в парке по дорожкам, проложенным густой сетью среди облетающих деревьев и кустарников, и однажды за высоким кустом с пожелтевшей, но еще густой листвой я неожиданно увидел странную пару. Мужчина пытался обнять молодую женщину явно против ее воли. Женщина молча вырывалась, а мужчина не унимался.

От неожиданности я замер на месте, не обратив внимания на то, что мои спутники продолжили бежать, как ни в чем не бывало. В эти секунды я вообще ничего вокруг себя не видел, я просто бросился к этим двоим. Подбежав, я схватил мужчину за плечо, чтобы тот отпустил женщину. Увидев меня, нападавший быстро ретировался. Женщина осталась стоять, но была смущена. Расспрашивать ее мне было неудобно, и я хотел позвать на помощь кого-то из наших девушек, однако, оглянувшись, увидел только Полин. Да и она явно не имела желания приближаться.

Усадив женщину на скамейку, я подошел к Полин.

— О, это было ужасно! — воскликнула она.

— В чем дело? Почему все ушли?

— А зачем ты стал вмешиваться? Это дело полиции.

Я не мог скрыть своего удивления.

— Да, но полиция не появилась бы мгновенно…

— А ты уверен, что она вообще бы понадобилась?

— В каком смысле?

— А вдруг они были знакомы?

— Но он ведь был груб с ней, у нее синяки на запястьях, он хотел ее повалить! Я должен был вмешаться, хотя бы потому что… потому что… есть что-то, что нельзя не сделать…

— Ты ее смутил, мне кажется, ей было неприятно, что ее увидели в таком положении.

— Неужели ты думаешь, что ей было бы приятнее быть изнасилованной, но так, чтоб остаться неузнанной?

— Не знаю, но, мне кажется, ты зря вмешался.

Полин смотрела на меня ласково и с легким укором.

— Погоди-погоди… Неужели я должен был стоять и смотреть на это?

Полин ничего не ответила.

Я посмотрел в ту сторону, куда убежали остальные. Они даже и не подумали вернуться.

— Но ведь мы свидетели преступления! Мы должны дождаться полиции! Мы должны вернуться к ней. Ведь где-то здесь бродит маньяк.

Я оглянулся. Женщины на скамейке уже не было. Я в недоумении посмотрел на Полин.

— Идем, — сказала она.

Я покорно поплелся за ней. Мы догнали ребят, и, как будто ничего не случилось, отправились переодеваться.

Однако я не мог выкинуть из головы это событие. Я чувствовал, что за поведением ребят стоят какие-то внутренние установки, недоступные моему пониманию. Мне нужен был кто-то опытный, с кем я мог бы поговорить об этом. Я подумал о Любиных.

Следующий день был выходным, и, встав пораньше, я отправился на вокзал, потому что к Любиным удобнее всего было добираться на электричке. Я купил билеты во второй класс, бегом рванул на платформу и заскочил в поезд прямо перед самым отправлением.

В вагоне я оказался в кресле у прохода. На соседних местах расположились парень в черной шляпе и черной мятой рубашке и полная женщина, которая не отрываясь смотрела в окно. Парень держал в руках какой-то свернутый пополам объемный пакет. Чтобы скоротать время я достал книгу «Глазами клоуна» и начал читать. Через некоторое время мое внимание привлек мой сосед. Я увидел, как он повернулся к женщине у окна и, указав на сверток, попросил:

— Не могли бы вы присмотреть за этим? Я сейчас вернусь.

Он был очень вежлив, но несмотря на это на лице соседки появилось выражение непонимания и страха.

— Нет-нет, берите с собой! Мало ли что! — воскликнула она.

Это необоснованная резкость показалась мне странной, как, впрочем, и парню. Он пожал плечами и посмотрел на меня, я кивнул.

Парень ушел, а женщина беспокойно ерзала в кресле и с опаской поглядывала на сверток. Наконец она не выдержала и собралась уходить. Но в этот момент парень вернулся и между нами снова воцарилось спокойствие.

Размышляя об этом происшествии я вышел на нужной остановке и пошел в сторону дома Любиных. По мере приближения мои мысли направились в более приятное русло. Я представил себе, как мне обрадуется Макс и все остальные. Но всё оказалось иначе.

Мама Макса и жена его брата Анжела были как-то напряжены, о чем-то перешептывались…

— Слушай, Макс, — сказал я, входя в гостиную, — если я некстати, то нет проблем, я зайду позже.

— Да нет, всё нормально, просто у одной нашей родственницы возникли некоторые трудности.

— Трудности?! — вмешалась в наш разговор Анжела. — То, что у Марии отняли ребенка, ты называешь трудностями?

— Что значит отняли ребенка? — насторожился я.