Я очень сложно отношусь к Зигмунду Фрейду и его учению. Да, именно сложно. С одной стороны, я понимаю, в чем основной посыл этого учения. Он в том, что человек мог стать человеком, только перерезав пуповину между собой и животным миром. Что и было сделано. Ножом, перерезавшим эту пуповину, стали разного рода запреты, они же табу. Эти табу создали скелетную конструкцию человечности.

Речь идет о социокультурной конструкции. Система социальных регуляторов и смыслов, транслируемых через культуру, — вот что формирует... ну вот, чуть было не сказал «человечность».

Конечно же, и социальные регуляторы, и смыслы, транслируемые через культуру, формируют не всю человечность, а лишь один ее этаж. Тот этаж, без которого человечности нет. Впрочем, нет человечности без любого из ее этажей.

Однако об этом этаже давайте поговорим чуть позже. Признав перед этим, что Фрейд, безусловно, прав в главном. В том, что перерезать пуповину между собой и своим звериным началом человеку было очень трудно. Что это был далеко не безболезненный процесс. И что процесс этот никоим образом нельзя свести к элементарной констатации: «Была пуповина, чикнули по ней ножиком, пуповины не стало».

Всё намного сложнее. Звериному в человеке было сказано: «Сгинь!». Но оно не сгинуло, а отпрыгнуло. Иначе и быть не могло. Куда оно, прошу прощения, может сгинуть, если оно черт-те какое древнее? Если в его основе — программы поведения под названием «инстинкты»? И если эти программы... Даже если они и не наследуются целиком и полностью, то передаются из поколения в поколение с высокой степенью автоматичности.

Видите, как я осторожно выражаюсь? Мол, и не наследуются они в полной мере, эти инстинкты. И передаются они из поколения в поколение не автоматически, а всего лишь с высокой степенью автоматичности...

Это я так осторожно выражаюсь. А другие вам скажут, что инстинкты наследуются, то есть передаются из поколения в поколение абсолютно автоматически.

Но ведь передаются! Абсолютно автоматически или с высокой степенью автоматичности... Главное, что передаются. И от того, что ножиком чикнули по пуповине между собой и своим звериным началом, эта передача не была сведена на нет. Человек — система намного более сложная, чем какое-нибудь техническое устройство, в котором легко перекрыть любой информационный канал. Хотя и в таком устройстве, если оно не является абсолютно элементарным, — о-го-го какие процессы пойдут! Но человек, повторяю, неизмеримо сложнее самого сложного из технических устройств. И когда по той пуповине чикнули ножиком табу, начались мощнейшие процессы. Те самые, которые на свой манер описывает Фрейд.

Мы можем не соглашаться с тем, как он их описывает. Но сила первопроходца не в том, как именно он описывает процессы. А в том, что он эти процессы обнаруживает. Фрейд обнаружил, что человек, когда у него перерезали пуповину, взял да и спрятал внутрь себя свое звериное начало, отчужденное от него этим самым перерезанием пуповины.

Прошу прощения у строгих ревнителей фрейдизма за то, что излагаю учение Фрейда и слишком коротко, и достаточно произвольно. Я мог бы его вообще не излагать, поскольку не оно находится в фокусе моего интереса. Но тогда получилось бы, что я присваиваю нечто себе. А я, что называется, с младых ногтей отношусь к таким присвоениям весьма негативно. А теперь, когда они стали нормой, особенно пытаюсь их избежать. И потому ссылаюсь на Фрейда как на первооткрывателя некоего фундаментального обстоятельства. Которое состоит в том, что человек после перерезания этой самой пуповины спрятал свое звериное в определенный отсек психики, именуемый «Оно».

Если мне скажут, что Фрейд, вводя термин «Оно», имел в виду совсем другое, то я вздохну с облегчением. И скажу, что модель, которая описана выше, принадлежит не Фрейду, а мне. Но вряд ли я получу такой отзыв от сколь-нибудь авторитетных фрейдистов.

Итак, «Оно» — это хранилище звериного начала, сферы инстинктивного и так далее. У этого хранилища — мощная кованая дверь. На его окнах решетки. У двери стоит тюремщик. Внутри — заключенные. Они же — деформированные (частично поломанные, частично ослабленные, частично извращенные и так далее) инстинкты. Иногда заключенные вырываются на свободу из данного подполья, с нижнего (первого) этажа человеческой личности. И проникают на второй этаж.

На втором этаже находится не «Оно», а «Я», состоящее из вышеописанной скелетной конструкции. Состоит скелет, как я уже говорил, из двух слагаемых.

Первое слагаемое — социальные регуляторы (программы, нормы и так далее). Эти регуляторы созданы деятельностью человека и тщательно воспроизводятся социумом, то есть сообществом людей, организующим эту деятельность.

Второе слагаемое — смыслы, транслируемые через культуру.

Скелет человеческого «Я» состоит из этих двух слагаемых подобно тому, как обычный скелет состоит из костной ткани и того, что эта ткань охраняет (нервов, мозгового вещества и так далее).

Описав, что именно находится на втором этаже, именуемом «Я», перехожу к описанию третьего этажа, именуемого «Сверх-Я».

Ну, тут уж никак не обойтись без Фрейда. Впервые он заговорил о «Сверх-Я» в своей работе «Я и Оно», написанной в 1923 году. Сообщив этот несомненный факт, я далее опять ухожу в сферу собственных интерпретаций. По мне, так Фрейд провел полную, хотя и неявную аналогию между отделением «Я» от «Оно» и отделением «Сверх-Я» от «Я».

Мол, «Сверх-Я» — это инстанция, обитающая внутри «Я», но отделившаяся от «Я» и выполняющая роль наблюдателя за этим самым «Я». Только ли наблюдателя? Нет, конечно же, в функцию «Сверх-Я» еще входит совесть и многое другое.

Ровно в тот момент, когда начинается разговор о многом другом, необходимо, как мне представляется, распроститься с классическим фрейдизмом и признать, что «Сверх-Я» является сферой ценностей и смыслов, передаваемых человеку с помощью особых источников. Таковыми являются:

Первый — его родители.

Второй — другие представители его ближайшего детского окружения.

Третий — его учителя и воспитатели.

Четвертый — другие авторитетные для него люди, выступающие в сходной роли.

Пятый — культура (вспомним Высоцкого: «значит, верные книжки ты в детстве читал»).

Я категорически настаиваю на том, что кроме третьего этажа в здании под названием «человек» имеется еще и четвертый этаж. И что соотношение между четвертым и третьим этажами является решающим для понимания всего сразу: нашего общества в целом, постсоветских процессов, протекающих в этом обществе, движения «Суть времени» и так далее.

Не было бы этого этажа — никаких разговоров об СССР 2.0 тоже не было бы. И не говорили бы мы «До встречи в СССР!». Но мы это говорим. И СССР 2.0 обсуждаем. Только потому, что есть четвертый этаж.

Что же он собой представляет? Об этом в следующей статье.