Возможно, кому-то могло показаться, что мы как-то отрицательно относимся к Рут Бенедикт и ее исследованиям. Со всей ответственностью заверяем читателей, что это не так, то есть совсем не так. Рут Бенедикт, без всякого сомнения, — выдающийся ученый своего времени, работы которого в чем-то определили дальнейшее развитие американской культурной антропологии. Только вот направление этого развития — то ли из-за некоего мировоззренческого «крена» самой Рут Бенедикт, то ли из-за веяний времени, с которыми работы Бенедикт отлично совпали, — оказалось несколько, мягко говоря, опасным для человеческой культуры.

Ведь в чем заключались эти «веяния времени»? Они были, в том числе, в том, что западному миру нужно было срочно, вынь да положь, найти «противоядие» от коммунистических идей, чтобы эта восточная «зараза» после Победы 1945 года не поразила весь западный мир. И вот тут идеи о культурном релятивизме оказались более чем кстати.

Потому что культурный релятивизм как идеология убивает все и всяческие ценности и нормы, любые человеческие идеалы, «просто» объявляя их рядоположными и равнозначимыми: нет никакой разницы между надписью на заборе («граффити») и «Джокондой» Леонардо да Винчи — и то, и то — самовыражение, «видение художника»; нет никакой разницы между большевизмом, как называли советский коммунизм на Западе, и нацизмом — и то, и то суть естественные для соответствующих народов (русских и немцев) мировоззрения, хорошо объяснимые из истории культуры этих народов. Причем характерно, что «культуры» в этаком сниженном понимании, когда культура понимается не как определенная система ценностей и смыслов, имеющих общечеловеческое значение, а как набор малозначимых отклонений, психологических особенностей и мелких обычаев, которые как раз своей мелкотравчатостью отрицают всякую возможность большой Культуры. (Информация к размышлению для сомневающихся. Цитата из работы Николая Бердяева «Религиозные основы большевизма. Из религиозной психологии русского народа»: «Большевизм идет по стопам Великого Инквизитора. Во имя счастья и равенства дух этот хотел бы истребить всё возвышающее, всё качественное, всё ценное, всякую свободу, всякую индивидуальность...».) А если никаких общезначимых ценностей, норм и идеалов не существует, а всё сводится к различиям в «культуре еды» или «культуре свадьбы», то ведь и правда, они все равнозначны, почему надо предпочитать одно другому? А если «всё позволено» и всё рядоположно, то и бороться не за что — какой смысл?

Конечно, можно сказать, и это, безусловно, так, что в наибольшей степени распространению идей релятивизма во всем способствовал философский постмодернизм и его последователи на культурном фронте... Но ведь и этот постмодернизм заваривался на том же бульоне — «жизненной потребности» капиталистического Запада убить коммунизм вообще и Советский Союз как его земное воплощение — совсем не идеальное, но и в таком виде страшное для Запада до ужаса. Так что работы Рут Бенедикт стали важной составляющей некоего исключительно важного для западной культуры вектора, развитие которого еще далеко не закончено, но который уже (в качестве промежуточного результата) привел к гибели СССР и фактическому разложению традиционных ценностей и культуры (в привычном смысле и словоупотреблении, как в выражении «культура Возрождения», например) на самом Западе. Таким образом, получается, что идеологическое значение работ Бенедикт, хотела она этого или нет, осознавала или нет, оказалось несравнимо большим, чем их научное значение.

Однако в русле нашего повествования об Абрахаме Маслоу и его теории Рут Бенедикт нас интересовала в совершенно другом аспекте — как определенный самим Маслоу пример и идеал самоактуализирующейся личности. С одной стороны, Маслоу можно легко понять: Рут Бенедикт во всех смыслах была личностью неординарной. «Коллеги описывали ее как магнетическую личность. Чарующе красивая, она была с детства почти глухой и развила навык понимать речь по губам. При разговоре ее большие глаза внимательно всматривались в лицо собеседника. Аура грусти, витавшая вокруг нее, часто пробивалась ее юмором». С другой стороны, трудно, согласитесь, считать Бенедикт человеком, являвшим собою пример и «руководство к действию для всего человечества, чьи ценности должны лечь в основу научной этики», как писал Маслоу в работе «Религия, ценности и пиковые переживания». (Да и вообще несколько странно выглядит идея, что ценности человека, отстаивавшего культурный релятивизм, должны быть положены в основу чего-либо, то есть стать общезначимыми и общепринятыми.) В общем, мало подходит Бенедикт для того, чтобы служить моральным авторитетом и нравственным камертоном, а уж тем более «руководством к действию для всего человечества».

Что ж, оставим на этом Рут Бенедикт и вернемся к самому Маслоу. И посмотрим на оставшиеся не рассмотренными нами 8 признаков самоактуализирующейся личности.

Начнем на этот раз с конца. Пятнадцатый признак самоактуализирующейся личности, по Маслоу, — «сопротивление окультуриванию (т. е. определенная устойчивость к давлению социальных норм)». Тут всё понятно, хотя и звучит угрожающе. Ну в самом деле, что это за особи, которые «сопротивляются окультуриванию»? Принципиально бескультурные? Это те самые, у которых, «когда они слышат слово «культура», рука тянется к пистолету»? Пугаться бессмысленно, уважаемые читатели, потому что всё еще страшнее, чем нам кажется. Дело в том, что А. Маслоу, как мы уже не раз говорили, считал, что главный враг личности, и особенно самоактуализирующейся, — это общество. Поскольку культуру порождает именно оно, общество, вместе со всеми присущими ей, культуре, нормами, ценностями и так далее, то долг каждого настоящего самоактуализирующегося человека — не поддаваться давлению этих злобных норм. И кто больше не поддается — тот более, согласно Маслоу, самоактуализирующейся, то есть более правильный.

На этом месте самоактуализирующаяся личность заиграла для нас новыми красками. Потому что мы помним, что она также характеризуется «непосредственностью и естественностью» (третий признак), которая при одновременном «сопротивлении окультуриванию» должна принимать иногда поистине страшные формы... А еще эта самая личность отличается центрированностью на своей проблеме, любой (четвертый признак). То есть мало того, что она, будучи устойчива к давлению социальных норм, ведет себя «непосредственно и естественно», так она еще и центрирована на своей проблеме. «Вместо шапки на ходу он надел сковороду» — это еще самое безопасное поведение такой личности! Поскольку более всего под описание Маслоу подходит какой-нибудь отвратительный бандит из подворотни — без всяких шуток! А что? Он по-своему «более адекватно, чем другие» воспринимает действительность, центрирован на своей «деятельности», очевидно успешно «сопротивляется окультуриванию»... И ведь «принимает себя» при всем при этом! А наши отечественные, с позволения сказать, «бизнесмены»? Чем не самоактуализирующиеся личности? Уж более «устойчивых к давлению социальных норм» (вроде норм «не укради», «не убий» и пр.) людей трудно себе представить...

Четырнадцатый признак нашей любимой самоактуализирующейся личности — «креативность». Да-да, именно! Что это такое в данном случае, неясно, но это та самая креативность, которая стала главным отличием «креативного класса», о котором мы уже много писали ранее. Наверное, Маслоу имеет в виду что-то «поэтическое» вроде всё той же нечувствительности к различным нормам, в результате которой становится возможным нешаблонное поведение и нешаблонные решения во всех сферах. Но читатель, наверное, уже понял, что, как и другие признаки, «креативность» скорее декларативна, чем содержательна: самоактуализирующаяся личность, по Маслоу, — средоточие «сверхчеловеческих» качеств, и без креативности тут не обойтись.

Тринадцатый признак — «философское чувство юмора». Без комментариев (потому что если это признак, то весь наш народ, за исключением маленьких детей, гаишников и инспекторов пожарной охраны, состоит из самоактуализирующихся личностей, а если все такие, то это никакой не признак, потому что никого не выделяет).

Двенадцатый признак самоактуализирующейся личности, по Маслоу, — это «разграничение целей и средств их достижения, которое основано на сложившейся иерархии ценностей». Здесь хотелось бы поподробней, но не получится, потому что о иерархии ценностей Маслоу ничего говорит — он говорит о иерархии потребностей. Вряд ли будет правильным приравнять потребности к ценностям, хотя... Может, Маслоу имел в виду, что потребность, пока она не удовлетворена, может быть целью, а когда удовлетворена — только средством? Или тут речь идет о том, что не все цели оправдывают средства, а только такие, которые самоактуализирующаяся личность (которая не зависит от общества!) сочтет по-настоящему значимыми в соответствии с индивидуальными предпочтениями. Вот, например, был такой исторический персонаж по фамилии Гиммлер. По-своему креативный, да и в чувстве юмора ему не откажешь. Кроме того, он очевидным образом всю жизнь сопротивлялся окультурированию, был центрирован на своих проблемах и, по его собственному мнению (а мнения других людей не имеют значения), более адекватно воспринимал действительность, чем «обыкновенные» люди. И у него была какая-то своя система ценностей, наверное. В соответствии с которой он ставил цели и выбирал, какие средства этим целям адекватны, а какие — нет. Вроде бы, по всем признакам, самоактуализирующаяся личность...

Одиннадцатый признак уже сильно поднадоевшей нам самоактуализирующейся личности — «демократический характер». Тут имеется в виду тот самый культурный релятивизм, который мы только что обсудили, но на индивидуальном уровне. То есть пресловутая толерантность. Ну, или равнодушие, безразличие ко всему, что не я. Поскольку общество и всё, что от него исходит, — зло по определению, поскольку при этом общество совершенно не исправимо, то и незачем напрягаться — пусть расцветают 100 цветов! Главное, чтобы меня не трогали!

Десятый — «глубокие межличностные отношения» — и девятый — «общественный интерес, проявляющийся, в том числе, в стремлении помочь другим людям» — признаки рассмотрим вместе. Совершенно не понятно, как они сочетаются с остальными признаками, а в особенности с пятым — «независимостью, которая проявляется, в том числе, в потребности в уединении». Как-то на обыденном уровне кажется, что если человек принципиально независим от других, отстранен, «не нуждается в друзьях» и т. п., то откуда возьмутся «глубокие межличностные отношения» и «стремление помочь другим людям»? Здесь, очевидно, есть какое-то противоречие, не правда ли? А если к этой «независимости» приплюсовать ее «неокультуренность», то есть бескультурье, то и вообще становится ничего не понятно: откуда берутся люди, согласные на «глубокие межличностные отношения» с этой ненормативной, но креативной и демократической личностью? Разве что самоактуализирующиеся имеют отношения только с себе подобными, но тогда неясно, зачем им эти отношения...

Наконец, восьмой признак самоактуализирующейся личности, который без преувеличения можно назвать самым важным для Маслоу — «вершинные или мистические переживания». Маслоу описывает их так: «Предельные переживания, характеризующиеся ощущением исчезновения собственного «Я». Более частые прорывы на пик переживания. Эти переживания помогают изменять к лучшему мнение человека о самом себе... Они высвобождают творческие способности, спонтанность, экспрессию, неповторимость индивида...». Характерно, что этот восьмой признак, по Маслоу, — чуть ли не главный признак самоактуализирующейся личности. И на то есть свои причины, а также неизбежные последствия. Но обо всем по порядку, поэтому сначала о причинах.

Маслоу считал, что создал новое эпохальное учение о человеке, по своему значению равновеликое открытиям Ньютона, Эйнштейна, Дарвина, Фрейда и пр. Он был уверен, что его «теория» способна (внимание!) вывести человека в пространство надчеловеческого (для нас привычнее термин «сверхчеловеческое», но Маслоу его не употребляет, а всё время говорит о «надчеловеческом», впрочем, сути — сверхчеловеческой — это не меняет):

«Я бы сказал, что считаю гуманистическую психологию третьей силы переходным, подготовительным этапом для «высшей» четвертой психологии (здесь и далее выделено нами — Авт.) — трансперсональной, трансчеловеческой, обращенной более к миру, космосу, нежели к человеческим потребностям и интересам; психологии, выходящей за пределы человеческой природы, идущей дальше человечности, идентичности, самоактуализации и т. п. Мы нуждаемся в чем-то «большем, чем мы есть», чтобы испытывать благоговение и отдаваться новому, естественному, эмпирическому, не церковному чувству...».

Конечно, и «третья», и «четвертая» психология Маслоу никакими «теориями» в строгом смысле слова не являются. Все, кто пишет о Маслоу, признают, что его работы являются в большей степени собранием противоречащих друг другу и имеющих различное происхождение мыслей, точек зрения и гипотез, нежели последовательно развиваемой теорией. Но давайте попробуем реконструировать «теорию» Маслоу — в самых общих чертах, хотя бы схематически. И получится у нас конструкция состоящая из трех уровней.

Внизу — биологическое, природное начало человека (к которому относятся потребности со всех этажей пирамиды Маслоу, без исключения). Человек, говорит Маслоу, изначально, по природе своей (чисто биологической!) — хорош, добр, благ и т. д. (собственно, именно эта декларация — никак не доказанная (а как такое докажешь?) и, в общем, с научной точки зрения бессмысленная — и заставляет многих людей, поверхностно знакомых с творчеством Маслоу, считать его гуманистом).

Вверху — те самые «вершинные, мистические, предельные переживания», которые Маслоу считал высшим достижением развития человека и которые открывают путь к «надчеловеческому». Эти переживания, по Маслоу, тоже абсолютно благи и чисты, как и «человек биологический».

А посередине между этим чудесным надчеловеческим верхом и замечательным, изначально благим биологическим низом... действует ужасное, отвратительное, принципиально злое общество, которое корежит человека, не дает ему развиваться, портит его здоровую природу, делая его больным, и всячески препятствует его «развитию» в сторону надчеловеческого экстаза. Новое слово Маслоу состоит в том, что при такой схеме он не считает нужным что-то изменять в обществе (и это в XX веке!). Наоборот, он проповедует максимальное игнорирование человеком общества (вспомните «сопротивление окультуриванию», «независимость и отстраненность» и пр.), и развитие человека как бы без общества и вне общества. Более того, только такое игнорирование, по Маслоу, и может привести и к самоактуализации, и к высотам надчеловеческого — к предельным переживаниям. Как? — спросит читатель. Как, как... А вот, помните, есть такая песня у Высоцкого:

Нам осталось уколоться
и упасть на дно колодца,
И там пропасть на дне колодца,
как в Бермудах, навсегда.

Вот именно так, по мнению Маслоу, и надо сопротивляться «окультуриванию».

Почему-то при большой «раскрутке» пирамиды потребностей Маслоу, у нас мало кто знает, что он не только основоположник «гуманистической» психологии, но и один из отцов «трансперсональной» психологии. Не знаете, что это такое? Сейчас, сейчас...

Мы уже говорили, что Маслоу считал, что создал не просто новое направление психологии — «третью силу», преодолевающее ограниченность «первой» и «второй сил» — бихевиоризма и фрейдизма, а новое эпохальное учение, которое призвано перевернуть жизнь человечества. Эту роль должна была сыграть гуманистическая психология, которая была организационно оформлена в начале 60-х годов учреждением соответствующих ассоциации и журнала, которые автор и возглавил. Маслоу пишет: «Мой большой план в масштабе жизни состоит в том, чтобы построить всеохватывающую и систематическую психологию и философию человеческой природы и общества, которая уже находится в процессе формирования. Эта гуманистическая психология представляет собой в самом подлинном смысле общий и всеохватывающий взгляд на жизнь, мировоззрение, или жизненную философию, являющуюся не только интеллектуальной конструкцией, но способом жизни; систему этики и ценностей, политики и экономики, образования и религии; философию науки и т. д. Новый образ человека и новый образ общества порождают изменения во всех аспектах человеческой жизни... Эти новые возможности революционны почти в том же смысле, в каком мы говорим о дарвиновской революции, — или о фрейдовской, ньютоновской, эйнштейновской революциях». Далее он планировал не больше и не меньше, чем «разработку философии демократической политики, экономики и этики, вытекающей из гуманистической психологии».

Эти претензии Маслоу на роль всеобщего гуру постоянно заставляли его ассимилировать любые модные идеи и подходы, связанные с развитием человеческого потенциала, очень часто лишенные даже намека на научность. В результате создалось дикое нагромождение различных подходов, которые Маслоу (да и вообще никому) было не под силу как-нибудь увязать во что-нибудь хоть на первый взгляд связное и стройное. «Гуманистическая» психология, таким образом, становится слишком тесной для решения великой задачи построения «теории всего», и Маслоу объявляет о создании «четвертой силы», которая и получила название трансперсональной психологии.

Автор названия — один из творцов американской «психоделической революции» 60-х, Станислав Гроф, вспоминал: «...несмотря на популярность гуманистической психологии, сами ее основатели Маслоу и Сьютич были недовольны той понятийной оснасткой, которую они создали в начале. Всё глубже и глубже они осознавали, что не учитывали чрезвычайно важную составляющую — духовное измерение человеческой психики. Возрождение внимания к восточной духовной философии, к различным мистическим традициям, к медитации, к древней и народной мудрости, так же как и всё ширившееся распространение психоделического экспериментирования в течение бурных 1960-х годов абсолютно ясно показало, что всеобъемлющая и действительная для всех культур психология должна была впитать в себя сведения из таких областей, как мистические состояния, космическое сознание, психоделические переживания, явления транса, творческого, религиозного, художественного и научного вдохновения.

В 1967 году небольшая рабочая группа ... встречалась в Менло Парке, Калифорния, с целью создания новой психологии, которая будет учитывать всю полноту человеческих переживаний, включая и различные необычные состояния сознания».

Именно в ходе этих встреч Маслоу согласился на предложение Грофа назвать новое направление «трансперсональной психологией». Это новое понятие заменило собственный термин Маслоу, который, как мы уже говорили, предпочитал говорить о «надчеловеческой психологии» или «выходящей за пределы человеческих дел».

Таким образом, можно с полным основанием считать, что «трансперсональная» психология — полная правопреемница «надчеловеческой» психологии, которая, в свою очередь, есть естественная стадия развития «гуманистической» (по Маслоу) психологии. То есть логично следующее из теоретических представлений Маслоу стремление полностью выйти из-под влияния общества и развиваться в сторону индивидуальных «предельных» переживаний естественным образом привело его к псевдопсихологии, занимающейся только переживаниями, причем не обычными, свойственными всем людям, а надчеловеческими «измененными состояниями сознания», которые достигаются исключительно «психоделическим» (то есть наркотическим) путем.

Маслоу не успел по-настоящему развернуться в трансперсональной психологии (он умер в 1970 г.), и обрести такую всемирную трансперсональную славу, как его соратники Станислав Гроф, Тимоти Лири, Рам Дасс, Фредерик Перлз и др. Каждый из этих единомышленников Маслоу вполне заслуживает отдельной статьи или детективного сериала. Все они известны искусным совмещением псевдогуманистической демагогии с участием в секретных экспериментах ЦРУ на ничего не подозревающих людях. Все они прославились также личной половой распущенностью, наркоманией и хамством, которые прекрасно сосуществовали с публичной ролью почти святых, готовых исцелить человечество от всех недугов и несчастий. Также все они удивительно умело совмещали имидж преследуемых властями революционеров и кумиров молодежи с функциями провокаторов и осведомителей ФБР. Но это всё — несущественная чепуха на фоне их основных «научных» и «общественно значимых» достижений.

Основные заслуги создателей трансперсональной психологии (и Маслоу, безусловно, — один из них!) связаны с разжиганием угрожающих по масштабам психоделической и сексуальной революций, а также эпидемий деструктивных культов, черной мистики и контркультуры, захлестнувших США и весь мир в 60–70-е гг. «По некоторым данным, галлюциногены к середине 60-х годов регулярно принимали около 10 000 000 человек. В США к 1966 г. не менее 8 тыс. подпольных лабораторий производило и распространяло LSD. В Нью-Йорке и Лос-Анджелесе появились целые «кислотные» районы, где до 50% жителей регулярно употребляли наркотики». LSD считали наркотиком интеллектуалов и богемы. Один из известных адептов нового учения, гарвардский психолог Тимоти Лири, объявил о невероятной духовной ценности наркотика. По его инициативе начались открытые эксперименты с LSD в Гарварде. Ричард Олперт (впоследствии гуру Баба Рам Дасс) и писатель Кен Кизи стали последователями нового учения. Рам Дасс писал: «LSD — это Христос, пришедший в Америку в Кали-югу». В результате этих «революций» в Америке второй половины 60-х годов резко возрастает число психотических пациентов, что вынуждает власти открыть около 6000 пунктов психиатрической помощи; 15–20% наркоманов получают диагноз «шизофрения», с большой скоростью растет количество преступлений, убийств и самоубийств под влиянием галлюциногенов. Наконец, LSD полностью запрещают к применению в Европе и Америке. И хотя запрет не прекратил «психоделической революции», однако интенсивность этого явления к концу 70-х годов спадает. Число людей, употребляющих LSD, неуклонно снижается, достигнув минимума в 1991–1992 гг. Но с 1993 г. (!) во всем мире вновь отмечен стабильный рост употребления галлюциногенов.

Отдельно хочется отметить огромную роль трансперсональной психологии в борьбе против традиционных конфессий, каковая борьба, по сути, расчищала дорогу сектам, сатанистам и пр. Тимоти Лири писал: «Мы восстали против иудео-христианской веры в Единого Бога, против единственной религии и единственной реальности — всего того, что веками тяготело как проклятие над Европой, а с момента ее основания — и над Америкой. Наркотики, открывающие нам множество разных реальностей, неизбежно влекут за собой политеистический взгляд на мир. Мы почувствовали, что настало время новой гуманистической религии, основанной на умном, добродушном плюрализме, — время научного язычества». А вот Гроф: «Всё, связанное с обрядовой и духовной жизнью человечества, будет изъято из миропорядка, и исторические события, вдохновленные религией, будут стерты, как будто их и не было».

Таким образом, «гуманистическая» психология Маслоу в ее высшей, действительно «надчеловеческой», трансперсональной фазе расцвела, без преувеличения, настоящими цветами Зла. И это получилось не случайно, а вполне закономерно. Потому что в основание «гуманистической» психологии Маслоу, несмотря на все крики о «доброте» человеческой природы, изначально было заложено и презрение к «слабому» человеку, и ненависть к обществу, что равно ненависти к людям, его составляющим. И совершенно естественно это «научное направление» завершилось (хотя еще не вполне) распространением социальных практик, необратимо разрушающих и человека, и общество.

И тут мы, наверное, можем, наконец, ответить на вопрос о том, почему же «теория» Маслоу стала внедряться в России вместе с перестройкой. Маслоу приволокли и начали активно продвигать в России, скорее всего, потому, что он был родоначальником этой самой разрушительной «трансперсональной психологии», которую в перестройку чуть не насильно пропагандировали, так как использовали ее как оружие в войне против наших людей и нашего общества. Но это уже совсем другая история.