Essent.press
Галина Соловьева

Философия Людвига Фейербаха как один из источников марксизма

Гюстав Доре. Волхвы, ведомые звездой (фрагмент)
Гюстав Доре. Волхвы, ведомые звездой (фрагмент)

Одним из следствий чтения статей Сергея Ервандовича является настоятельная потребность в освоении тех пластов знаний, в данном случае по философии, которые остались за пределами изучения в студенческие и последующие годы моего самообразования. Мало залезть в словари и энциклопедии, чтобы уточнить тот или иной термин или получить краткую информацию о ком-нибудь, упомянутом в статье. Чтобы осмыслить содержание статьи-исследования, необходимо погрузиться в контекст разрабатываемой темы. В данном случае речь идет об одном из философских источников марксизма, который мы все уверенно называли на экзамене в институте — материалистической философии Фейербаха. Я, конечно, читала и конспектировала тогда работу Маркса «Тезисы о Фейербахе» и, конечно же, перечитала ее параллельно с прочтением статьи, но вот 1-ю главу «Немецкой идеологии» классиков марксизма — «Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений» я тогда не читала, но зато прочитала сейчас.

Основное, что в данной работе подверглось у Фейербаха критике, это «созерцательность и непоследовательность» его материализма. «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», — известная претензия Маркса к классической философии. «Если у Фейербаха и встречаются подчас подобные взгляды, то все же они никогда не выходят за пределы разрозненных догадок и оказывают на его общее мировоззрение слишком ничтожное влияние», — вот главный приговор Марксом его философии. Фейербах «рассматривает людей не в их данной общественной связи, не в окружающих их условиях жизни, сделавших их тем, чем они в действительности являются... а застревает на абстракции «человек»... не знает никаких иных «человеческих отношений» «человека к человеку», кроме любви и дружбы, к тому же идеализированных». Рассуждения о человеке как об абстракции, говорит Маркс, в конце концов возвращают Фейербаха к идеализму.

По прочтении этой работы я очень хорошо восстановила в памяти основные положения марксизма. Но проблема-то в том, что свою работу Маркс и Энгельс писали не для студентов — это отнюдь не монография, а сугубо критический, полемический разбор основных течений в немецкой философии того времени. И написана она как раз для творцов и апологетов этой философии, к коим я точно не отношусь. А потому, чтобы адекватно воспринять аргументы критиков теории, нужно ознакомиться с самой теорией в первоисточнике. Тем более что Кургинян в статье, по которой пишется данное сочинение, отмечает: «С Фейербахом все очень не просто», и уточняет, что это касается именно его материализма.

Свой выбор я остановила на «Сущности христианства» как наиболее часто упоминаемой работе Фейербаха.

Если вспомнить об историческом контексте философской дискуссии на тему христианства, то следует, наверное, упомянуть, что в то время, в 30–40-е годы XIX века, критика религии велась потому, что ортодоксальное христианство было господствующей идеологией феодальных немецких государств, опорой политической реакции. При этом прямая критика немецкого абсолютизма, сдерживающего объединение и капиталистическое развитие Германии, была невозможна.

Цель своей работы Фейербах видит в том, чтобы «свести христианство к более высокому и общему началу», о чем он и заявляет во вступлении к своему труду. Поэтому понятно утверждение Бердяева (который в своих многочисленных работах апеллировал, вернее, оппонировал Фейербаху), что философия немецкого ученого, будучи «пламенно-атеистической», остается христианской по духу:
«...весь его атеистический гуманизм пропитан христианством». «Антропологизм Фейербаха носит религиозный характер»; «Фейербах хотел основать свою религию человечества».

Бердяев вообще высоко ценил как самого Фейербаха-философа, называя его замечательным и недостаточно еще оцененным мыслителем, так и его «Сущность христианства», которую характеризовал как одну «из замечательнейших книг XIX века». Сергей Ервандович пишет, что, оценивая Фейербаха, Бердяев «достаточно внятен и тонок». Приведу длинную цитату, в которой Бердяев, раскрывая сущность философской антропологии Фейербаха, говорит как раз о том, что его «новая философия» была мостиком от Гегеля к Марксу: «По Фейербаху, человек сотворил себе Бога по своему образу и подобию, отчуждая в трансцендентную сферу свою собственную высшую природу. Отчужденная природа должна быть возвращена человеку. Вера в Бога была порождением слабости и бедности человека. Сильный и богатый человек не будет нуждаться в Боге. Тайна религии антропологическая. Идея Бога заменяется идеей человека, теология переходит в антропологию. У Гегеля Бог приходит к самосознанию в человеке. У Фейербаха достаточно самосознания человека, самосознание Бога в нем есть лишь самосознание самого человека, своей собственной человеческой природы. И там есть всего одна природа. Абсолютное божественное заменяется абсолютным человеческим. Фейербах провозглашает религию человечества. Книга материалиста Фейербаха о сущности христианства написана в стиле мистических книг. Натура самого Фейербаха остается религиозной. Но обоготворение человеческого у него есть обоготворение рода, общества, а не индивидуального человека, не личности. В этом смысле его философия, не менее чем гегелевская, остается философией общего, родового, универсального, он не персоналист. Это переход от Гегеля и Фейербаха к Марксу».

Решая «загадку христианской религии», Фейербах так говорит о структуре своей работы: «В первой части я доказываю, что истинный смысл теологии есть антропология, что между определениями божественной и человеческой сущности, следовательно, между божественным и человеческим субъектом или существом нет различия, что они тождественны; ведь если повсюду, как в теологии, предикаты (так в философии называют то, что утверждается о субъекте — Г.С.) выражают не случайные качества, акциденции (так философы называют случайные, несущественные свойства — Г.С.), а сущность субъекта, то между предикатом и субъектом нет разницы и предикат может быть поставлен на место субъекта... Во второй части я показываю, что различие, которое делают или, вернее, считают нужным делать, между теологическими и антропологическими предикатами, ничтожно и бессмысленно».

«Я показываю, что религия принимает мнимую, поверхностную сущность природы и человечества за их истинную, внутреннюю сущность, а их истинную, эзотерическую сущность представляет себе в качестве другого, особого существа, благодаря чему все религиозные определения бога, например, определение слова божия — по крайней мере не отрицательные в вышеуказанном смысле — определяют или объективируют только истинную сущность человеческого слова», продолжает Фейербах во вступлении. А заключает он вступление словами о своей «новой философии», которые однозначно показывают, что его «материализм» действительно не был атеистическим в прямом смысле этого слова: «Будучи порождена самой сущностью религии, она носит эту истинную сущность в себе и сама по себе, как философия, является религией».

Называя в «Трех источниках...» философию Фейербаха одним из источников марксизма, В. И. Ленин в статье «Об отношении рабочей партии к религии» так пишет об отношении к ней основоположников марксизма: «...В своем сочинении о Людвиге Фейербахе Энгельс ставит в упрек ему то, что он боролся с религией не ради уничтожения ее, а ради подновления, сочинения новой, «возвышенной» религии и т. п.». Воинствующий атеизм Маркса, а за ним и Ленина, вполне понятен, учитывая ту роль, которую играла церковь в защите существующего монархического строя как в Германии, так и в России. Церковь, безусловно, являлась тогда орудием тех политиков, которые, по словам Фейербаха, пользовались религией как наиболее эффективным политическим средством унижения и эксплуатации человека.

Однако важно подчеркнуть, что эта жесткая установка на борьбу с церковью как институтом духовного порабощения никогда не сводилась ни у основоположников марксизма, ни тем более у Ленина, строившего новое государство в стране, где подавляющее число людей были верующими, к объявлению войны вере. Так, в той же самой статье «Об отношении рабочей партии к религии» Ленин писал: «Энгельс неоднократно осуждал попытки людей, желавших быть «левее» или «революционнее» социал-демократии, внести в программу рабочей партии прямое признание атеизма в смысле объявления войны религии». И далее: «Энгельс не менее решительно осуждает якобы революционную идею Дюринга о запрещении религии в социалистическом обществе. <...> Энгельс требовал от рабочей партии уменья терпеливо работать над делом организации и просвещения пролетариата, делом, ведущим к отмиранию религии, а не бросаться в авантюры политической войны с религией».

Галина Соловьева
Свежие статьи