Тема Пакистана отнюдь не находится в сфере пристального внимания российского общества, и на это есть веские причины. Действительно, Пакистан не может похвастаться древней историей государственности, высоким уровнем экономического или технологического развития. Он не наш ближайший сосед, а в условиях «европейской» ориентации политики постсоветской России он вполне естественно не находился в зоне наших ключевых интересов.

К тому же отношения между Россией и Пакистаном были очень непростыми на протяжении всей нашей новейшей истории: чего стоит только роль Пакистана в афганской войне! В итоге СССР, а затем и Россия, вполне закономерно делали ставку на отношения с Индией — гораздо более выгодным с экономической точки зрения партнером. При этом у самой Индии конфликт с Пакистаном можно буквально назвать «родовой травмой».

Тем не менее прошедшие десятилетия сильно изменили расстановку сил в Азии. За это время в Пакистане сложился целый комплекс факторов, который вывел его из разряда второстепенных «провинциальных» стран и превратил в одну из ключевых точек не только региональной, но и международной политики.

Здесь и его быстро растущее население, которое, по некоторым оценкам, уже вплотную приблизилось к 250 млн человек, и особое геостратегическое положение: помимо Индии, он граничит с Китаем, Ираном и Афганистаном. И с каждой из этих стран связан сегодня целый клубок глобальных стратегических проблем и противоречий.

В такой ситуации вполне естественно, что Пакистан представляет интерес не только для региональных игроков. В частности, он имеет давнюю историю отношений с США, причем в уходящем 2022 году целый ряд высокопоставленных американских чиновников и дипломатов подтвердили статус страны как «главного союзника США в регионе», даже несмотря на некоторое охлаждение, вызванное поддержкой Пакистаном Саудовской Аравии в дипломатическом конфликте с США.

Не стоит также забывать, что Пакистан — официально ядерная держава, а также одна из крупнейших в мире исламских стран.

Наконец, после обострения конфликта с Западом сфера интересов России всё больше переносится на Ближний Восток и в Азию, поэтому обойти стороной ситуацию в Пакистане, этом «перекрестке дорог» Азии, никак не получится.

Пожалуй, обсуждение подобных вопросов, не находящихся в фокусе общественного внимания, следовало бы начинать с более развернутой актуализации темы, рассмотрения исторических предпосылок ныне развивающихся сюжетов, взяв за основу стиль этакой неторопливой размеренности… Однако есть конкретные обстоятельства, которые вступают в резкое противоречие с таким стилем изложения темы. Дело в том, что в стране острая фаза конфликта уже началась, а перечисленные узлы противоречий — как региональных, так и международных — уже перешли из тления в стадию открытого огня, а ситуация в любой момент грозит взрывом.

Стабильность только снится

Политический конфликт между властью и оппозицией в Пакистане постоянно набирает обороты в течение всего 2022 года. Несмотря на глубокий экономический кризис последних лет и бедственное положение населения, пострадавшего от массовых ливневых наводнений лета и осени уходящего 2022 года, накал политических страстей и не думает стихать.

Потерявший восемь месяцев назад (в апреле 2022 года) власть премьер-министр Имран Хан сохранил все свои амбиции и притязания на реванш. При этом и он, и его противники из действующей власти успели использовать буквально весь инструментарий политической войны.

В ответ на юридические выпады в адрес соратников бывшего премьер-министра со стороны правящей (с апреля) партии «Пакистанская мусульманская лига — Наваз» (ПМЛ-Н) партия «Движение за справедливость» (ПДС) Имрана Хана задействовала массовые уличные протесты. Разумеется, обе стороны непрерывно используют политическую дискредитацию — от банальной риторики взаимных обвинений до «сливов» сведений, призванных опорочить оппонента.

Дошло до того, что 3 ноября в ходе массового шествия сторонников ПДС в Вазирабаде (провинция Пенджаб) на Имрана Хана было совершено покушение. Попытка успехом не увенчалась: политик «отделался» ранениями обеих ног, а протестные манифестации были всего лишь приостановлены на две недели, но не отменены.

Буквально тут же в организации покушения обвинили верховного лидера ПМЛ-Н, долгожителя пакистанской политики, Наваза Шарифа. Причем обвинение прозвучало не откуда-то со стороны, а прямо от руководства самой партии ПМЛ-Н. Тем не менее до сих пор никаких юридических последствий этих обвинений не наблюдается, а полиция Пакистана открыла расследование по делу только к середине декабря, причем для этого потребовалось прямое вмешательство Верховного суда!

Так что политический конфликт уже давно перешел в разряд непримиримых и бескомпромиссных, причем участники совершенно не стесняются в средствах, включая даже административный ресурс. Так чего же хотят стороны?

От лица оппозиции Имран Хан требует у власти назначить дату досрочных парламентских (всеобщих) выборов в стране. И тут же заявляет, что «не оставит своим оппонентам шансов», поскольку его ПДС пользуется огромной популярностью среди жителей Пакистана. При этом он выражает согласие на переговоры с властью об урегулировании политической ситуации, но только после объявления даты новых досрочных выборов.

В свою очередь, правящая коалиция в лице премьер-министра Шехбаза Шарифа (младшего брата упомянутого выше Наваза Шарифа) также одной рукой протягивает Имрану Хану «пальмовую ветвь» мира и дружбы. Однако при этом пальцами другой складывает характерный жест, означающий категорическое нежелание проводить выборы ранее запланированного срока — октября 2023 года. Более того, власти всячески пытаются помешать Имрану Хану участвовать в будущих выборах, правда, пока без ощутимых успехов.

В принципе, данный конфликт можно было бы «спокойно» продолжать в том же духе до самых выборов. Как заявил 10 декабря сам Имран Хан, «проведут ли они (правящая коалиция. — Прим. авт.) выборы сейчас, или через 10 месяцев, или через год — они всё равно проиграют».

Однако 26 ноября во время митинга в Равалпинди, который был фактической кульминацией уже упомянутого шествия сторонников оппозиции через Вазирабад на столицу страны, Имран Хан удивил всех неожиданным заявлением. Стоя буквально у ворот столицы (Исламабада) он сказал, что «не поведет толпы протестующих в город, чтобы не провоцировать хаос», но при этом объявил о решении вывести ПДС из всех законодательных органов по всему Пакистану, «чтобы не быть частью коррумпированной системы».

Для того чтобы понять причины, которые заставили политика предпринять столь резкий ход, а также спрогнозировать возможные сценарии развития ситуации в Пакистане, необходимо более подробно рассмотреть экономическую обстановку в стране.

Дамоклов меч

Если характеризовать тип экономики страны, то в Пакистане она преимущественно аграрная. Вдобавок, по странному стечению обстоятельств, у страны практически нет собственных запасов углеводородов, из-за чего долгие годы сохраняется существенно отрицательный баланс внешней торговли со значительным превосходством импорта.

Например, в «ковидном» 2020 году страна купила товаров на $45 млрд, а в 2021 году импорт резко возрос до $72 млрд (в основном за счет подорожавших нефтепродуктов и газа). За то же время экспорт вырос всего с $22 млрд до $28 млрд.

Мировая эпидемия COVID-19 и последовавший буквально сразу за ней энергетический кризис очень ощутимо ударили по экономике страны: Пакистан залез в долги как перед МВФ, так и перед другими международными и «двусторонними» кредиторами. При этом в списке инвесторов Пакистана с большим отрывом лидирует Китай, который еще в 2013 году начал реализовывать в стране свой амбициозный проект Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК) с совокупным объемом инвестиций порядка $65 млрд. К настоящему времени в экономику Пакистана вложено около половины этой суммы.

Есть у страны долги и перед «Парижским клубом» кредиторов (22 развитые страны, преимущественно западные) — около $10 млрд, а также перед арабскими странами. Не вдаваясь в подробности экономических перипетий, просто отметим, что к началу 2022/23 финансового года (июль 2022 года) объем внешнего долга Пакистана (с процентами до 2026 года) составил более $74 млрд.

По оценкам экспертов, только в 2022/23 финансовом году Пакистану потребуется не менее $40 млрд, чтобы покрыть выплаты по кредитам и потребности импорта. При этом, по данным Государственного банка Пакистана, в декабре 2022 года объем валютных резервов в стране сократился до $6,7 млрд.

В довершение всех бед летом и осенью 2022 года на страну обрушились небывалые ливневые дожди. Вышедшие из берегов реки и озера, а также селевые потоки в горных районах севера затопили треть всей площади страны, практически лишив домов 33 млн человек и уничтожив значительную часть сельхозугодий, включая такой важный для Пакистана ресурс, как хлопковые плантации. В итоге даже потребности легкой промышленности в текущем году понадобится покрывать с помощью импорта хлопка, который в прежние годы был важной экспортной статьей.

По оценкам правительства Пакистана, а также МВФ и Всемирного банка, общий ущерб для народного хозяйства от наводнений составил не менее $30 млрд. Так что даже по самым скромным подсчетам в 2022/23 финансовом году стране надо вписать в графу «Кредит» более $55 млрд — если принять необходимость возмещения, например, половины ущерба от наводнений.

Что же касается графы «Дебет», то за первые четыре месяца 2022/23 финансового года (с июля по октябрь 2022 года) в страну поступило $4,2 млрд финансовой помощи, а остальные средства пока идут в виде частичной реструктуризации прежних займов или различного рода обещаний «друзей Пакистана» — Саудовской Аравии, ОАЭ, Катара и Китая. Так что очевидно, что две графы бухгалтерской книги у Пакистана пока сходятся с крайне печальным итогом.

Отдельно необходимо отметить, что даже если все кредиторы согласятся на реструктуризацию займов в 2023 году, на что очень надеется правительство, средств для импорта необходимых стране углеводородов это всё равно не принесет. То есть в ближайшей перспективе Пакистан ждет энергетический голод. Например, СМИ уже сообщили, что на декабрь и январь страна не смогла обеспечить себе ни одной поставки сжиженного газа.

Для понимания настроений в правительстве Пакистана показателен эпизод с визитом в Россию делегации Пакистана во главе с министром нефти Мусадыком Маликом, который состоялся в начале декабря. Представители Пакистана приехали в Россию в надежде получить 30–40%-ную скидку на покупку нефти — и, сверх того, купить ее в кредит, видимо, понадеявшись на введенный Западом «потолок цен» на российскую нефть. Получив вполне закономерный отказ, о котором сообщили многие российские СМИ, делегация вернулась в Пакистан несолоно хлебавши.

Однако, в отличие от российских, все пакистанские СМИ написали о визите как о безусловном успехе. «Российский визит оказался более успешным, чем мы ожидали», — победно отчитался о результатах поездки министр Малик перед журналистами. Он отметил, что российская сторона «согласилась» продавать Пакистану нефть со скидкой, правда, не раскрывая ее величину и условия предоставления.

Но, как известно, сколько ни говори «халва», слаще во рту не станет. Стране нужны очень крупные средства, особенно на фоне общего падения экспорта и бедственной ситуации после наводнений. Более того, эти средства по факту просто неоткуда взять, кроме как через иностранную помощь и новые кредиты. И этот «дамоклов меч» нависает над любыми попытками маневров, которые предпринимает правительство Пакистана, пытаясь выторговать необходимые стране средства в переговорах с международными структурами, включая МВФ.

Однако у всякой международной помощи есть своя цена, которую «просителю» так или иначе придется заплатить. Чем же предлагают Пакистану заплатить за свою помощь МВФ и другие международные фонды?

«Спасительная петля» МВФ

Среди всех кредиторов Пакистана МВФ отнюдь не является крупнейшим по объему помощи. Открытая для страны программа «расширенного финансирования» (EFF) до недавнего времени была рассчитана всего на $6 млрд, причем в несколько траншей за несколько лет.

Однако, как отмечают эксперты, значение помощи МВФ гораздо больше, чем ее номинальный объем. Дело в том, что на авторитет фонда в вопросе инвестиций смотрят многие международные кредиторы, включая, например, Азиатский банк развития (АБР), Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), а также другие страны. Например, весной 2022 года Саудовская Аравия, Катар и ОАЭ прямо связали свои решения о реструктуризации кредитных обязательств Пакистана с выделением помощи по линии МВФ. В итоге $1 млрд, предоставленный МВФ к лету 2022 года, превратился в потенциальные $8–9 млрд фактической помощи.

Однако в качестве условий фонд выдвинул Пакистану ряд требований не только собственно финансового характера (вроде сокращения бюджетного дефицита), но и по изменению структуры экономики и хозяйственной жизни. В частности, речь шла об урезании субсидий населению, приватизации прибыльных предприятий в госсекторе — в первую очередь энергетических — а также о повышении налогов на продажу топлива и нефтепродуктов, не говоря уже о законодательном повышении автономности Государственного банка Пакистана.

Надо сказать, что до зимы 2022 года экономический блок правительства ПДС очень неохотно шел на уступки МВФ, понимая, что выполнение требований фонда сильно ударит по и без того невысокому уровню жизни в Пакистане. Тем не менее давление кризиса усиливалось, и Имран Хан все-таки провел через парламент закон об усилении автономности Госбанка, который оппозиция окрестила «капитуляцией перед МВФ».

«Исторический» визит Имрана Хана в Россию не принес никаких конкретных экономических дивидендов Пакистану и загадочным образом совпал с началом спецоперации на Украине. Это только усугубило положение правительства ПДС, и в итоге 10 апреля оно было смещено оппозицией после успешного вотума недоверия самому Имрану Хану.

Пришедшая к власти партия ПМЛ-Н выбрала премьер-министром Шехбаза Шарифа, который назначил министром финансов Мифтаха Исмаила — представителя новой генерации экономистов. Последний рьяно взялся за исполнение требований МВФ, стремясь скорее получить уже упомянутый транш в $1 млрд, чтобы поддержать сократившиеся валютные резервы.

Однако в МВФ не торопились с решением, ожидая выполнения всех предварительных требований, и особенно отмены государственных субсидий на топливо, которые составляли для населения 60 рупий (около 25 руб.) за литр нефтепродуктов. Без денег МВФ рупия стремительно отправилась в «штопор»: курс доллара вырос с 200 (86 руб.) до 240 рупий — на 20%. В итоге к концу мая МВФ удалось «дожать» решение об отмене субсидий. Последствия не заставили себя ждать, и цены на все виды топлива для населения стали увеличиваться. В итоге к середине июня литр бензина в Пакистане продавали за 210 рупий (90 руб.). С учетом введения других налогов и сборов цены на топливо выросли на 60–80%.

Повышение также не обошло электроэнергетику Пакистана, где за счет роста цен на мировом нефтегазовом рынке, а также отмены субсидий под давлением МВФ, цена киловатта возросла более чем на 80%.

Тем не менее, несмотря на отчаянные усилия Пакистана скорее выполнить требования фонда, там решать вопрос с выделением средств не торопились. В итоге, по подсчетам экономистов, падение курса рупии просто «съело» все приобретения бюджета, полученные от отмены субсидий на топливо.

Как позднее признал Шехбаз Шариф, «мы спасли страну от дефолта ценой сожжения своего политического капитала». И если со второй частью его высказывания можно смело согласиться, то вот путей для спасения пока не видно.

Еще не предел

Чтобы как-то выправить ситуацию, правительство в конце сентября «принесло в жертву» Мифтаха Исмаила, заменив его на прежнего министра финансов Исхака Дара, доверенное лицо верховного лидера ПМЛ-Н Наваза Шарифа. Он начал курс на укрепление рупии, пытаясь выполнить оговоренные с МВФ показатели по сокращению бюджетного дефицита не за счет уровня жизни граждан. Цены на топливо были даже немного снижены, вопреки требованиям МВФ, и это даже принесло некоторые плоды: курс доллара снизился с пиковых 240 до 210 рупий.

Сам Дар даже оптимистично заявил, что добьется «справедливого рыночного курса доллара ниже 200 рупий». Однако его оптимизм оказался преждевременным. Уже в ноябре падение курса доллара остановилось на отметке 210 рупий, а к концу ноября наметился тренд на очередной — пока незначительный — рост.

Поддержка Саудовской Аравии в ее конфликте с США принесла Пакистану значительную помощь на $20 млрд, правда, пока в виде обещаний на будущее, а также реструктуризации части прежних кредитов. Похоже, страны Залива также не слишком торопятся выделять средства, понимая, что в этой ситуации давать мало — это давать даром. В итоге Пакистану снова приходится идти на переговоры с МВФ, который требует взамен ни много ни мало ввести налог на торговлю нефтепродуктами, а это чревато новым взлетом цен на топливо…

Исхак Дар любой ценой пытается отсрочить это решение, понимая, что у ПМЛ-Н больше нет политического капитала, который можно сжечь. На прошедших в конце октября довыборах в федеральный парламент из девяти разыгранных мест оппозиция в лице Имрана Хана уступила кандидатам от правящей коалиции только три места, причем собственно правящей партии ПМЛ-Н досталось только одно из них!

Таким образом, правительство Пакистана находится в экономическом тупике. Меры, принятые под давлением МВФ, перекрыли любые возможности экономического роста, поэтому спасти ситуацию может только чудо, дополненное солидарной помощью всех «друзей Пакистана», а также благосклонностью всех кредиторов, включая Китай, который пока занял выжидательную позицию.

Стратегия Хана

По странному стечению обстоятельств отставка Имрана Хана произошла в «удачный» для него момент: экономическая ситуация еще оставалась спокойной. И именно ПМЛ-Н, а не ПДС, досталась «почетная» роль проводников непопулярных решений, поскольку ПДС оставила федеральный парламент новой власти уже на следующий день после отставки своего премьер-министра.

И хотя ПМЛ-Н немедленно обвинила Имрана Хана в «преступном затягивании» необходимых решений, именно эти решения стали толчком для резкого падения уровня жизни в стране, что не могли не понимать граждане Пакистана. В итоге, несмотря на попытки обвинить Хана во всех бедах, в сознании людей он ушел с поста «добрым премьер-министром».

Таким образом, главным политическим капиталом Имрана Хана является его растущая популярность среди людей, поэтому для него важно не допустить даже тени возможности связать ПДС с очередным падением уровня жизни в стране.

Необходимо учитывать, что уход крупной партии из политической системы страны несет значительные издержки для нее самой. Но, по-видимому, в глазах руководства ПДС эти издержки всё же перекрываются риском прослыть причастными к экономическому коллапсу Пакистана.

В свою очередь, правящей коалиции необходимо решить две задачи: удержаться «на плаву» до следующих выборов, которые по плану должны состояться через 10 месяцев, при этом не растеряв, а набрав политические очки. Последнее, как мы уже отметили, будет на грани политического чуда. И одним из главных компонентов этого чуда должны стать внятные договоренности о помощи с «друзьями Пакистана» и Китаем.

Мы рассмотрели внутренний политический конфликт в стране, отдав ему приоритет в связи с остротой ситуации, однако для нас более важным является вопрос о роли этого конфликта в региональных и международных процессах, а также столкновение на территории Пакистана крупных международных игроков. Об этом — в следующей части.

(Продолжение следует…)