29 августа в СМИ появились сообщения о том, что Северная Корея возобновила работу главного реактора по переработке урана в оружейный плутоний в Йонбене. Следует отметить, что это не первое сообщение такого рода в 2021 году.

Приход к власти в США администрации нового президента Джо Байдена не слишком изменил вектор американской политики в отношении Северной Кореи. С тем, как развивались события вокруг ядерной программы КНДР в 2021 году, разбиралось ИА Красная Весна.

В начале 2021 года — 9 января — северокорейское агентство ЦТАК сообщило, что на съезде Трудовой партии Кореи президент КНДР Ким Чен Ын объявил, что страна будет развивать свои ядерные вооружения. По словам лидера, это необходимо для сдерживания враждебных сил, главной из которых он назвал США.

Комментируя это заявление северокорейского лидера, Ким Дон Ёп — профессор Института проблем Дальнего Востока при Университете Кённам выразил мнение, что власти КНДР разочаровались в позиции США и «потеряли веру» в возможность улучшения отношений между странами независимо от того, какая администрация занимает Белый Дом.

Эксперт добавил, что на фоне этого понимания Северная Корея будет искать пути для более плотного взаимодействия с Россией и Китаем.

Запад продолжил компрометировать не только саму ядерную программу КНДР, но и источники ее финансирования. При этом использовались и неожиданные поводы, и уже привычные схемы — с «секретными докладами» и «неназванными достоверными источниками».

9 февраля 2021 агентство Reuters, со ссылкой на конфиденциальный доклад специальной мониторинговой группы ООН, сообщило, что северокорейские хакеры якобы похитили криптовалюту на общую сумму в $316,4 млн, а полученные средства были направлены на модернизацию ядерной программы КНДР. В докладе также утверждалось, что КНДР возобновила сотрудничество с Ираном по проектам разработки ракет большой дальности.

Комментируя выводы экспертов для «Газеты.ру», руководитель Центра Корейских исследований Института Дальнего Востока РАН Александр Жебин отметил, что в докладе не было названо ни одного конкретного источника получения данных, на основании которых эксперты сделали такие далеко идущие выводы.

Он подчеркнул, что в 2020 году Пхеньян четко продемонстрировал свою готовность к сокращению ядерной программы в обмен на смягчение международных санкций. Однако в ответ на реальные шаги, предпринятые КНДР, никаких ответных действий со стороны США не последовало.

После этого Пхеньян продемонстрировал, что во взаимоотношениях с США будет опираться на действия, а не слова. И смена администрации Трампа на администрацию Байдена в Белом Доме на это решение, по-видимому, не повлияла.

14 марта Reuters со ссылкой на источник в правительстве США сообщило, что КНДР уклонилось от контактов с администрацией Байдена, которые та пыталась установить через дипломатические каналы, в том числе — через ООН, начиная с февраля.

21 марта Северная Корея провела показательные пуски крылатых ракет, а 25 марта — уже баллистических ракет малой дальности. Эксперты назвали эти действия сигналами США о готовности к отражению возможной агрессии. Кроме того, они заявили о тревожных признаках того, что в регионе началась гонка вооружений.

«Дело даже не в том, что у КНДР появляются новые ракеты. Речь идет о том, что началась гонка вооружений в Восточной Азии», — заявил Жебин.

Он отметил, что попытки Вашингтона «сколотить» в Азиатско-Тихоокеанском регионе военный альянс с Японией и Южной Кореей против Китая приводят к тому, что Китай начинает ощутимо экономически давить на Южную Корею, для которой он — главный экономический партнер. При этом постоянное «бряцание оружием» со стороны США и Южной Кореи, вызывает логичные ответные демонстрации со стороны Пхеньяна, рассказал эксперт.

Некоторые из экспертов высказали убеждение, что у Северной Кореи есть не только ракеты малой дальности, но и полноценные межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), которые могут угрожать не только ближайшим странам, но и США. Тогда же, в марте, американские аналитики впервые в 2021 году вспомнили центр в Йонбене.

31 марта 2021 года эксперты Центра стратегических и международных исследований США, опираясь на данные спутниковых снимков, сделали вывод о том, что центр в Йонбене возобновил переработку оружейного плутония.

А уже в конце мая Вашингтон и Сеул пришли к соглашению о снятии с Южной Кореи ограничений на дальность используемых баллистических ракет. 31 мая в МИД КНДР осудили это решение, назвав договор «концентрированным выражением враждебной политики» Вашингтона и обвинили США и Южную Корею в дестабилизации обстановки на полуострове.

4 июня на полях международного форума (ПМЭФ) в Петербурге Владимир Путин заявил, что решение проблемы северокорейской ядерной программы следует искать не путем санкций, а путем гарантий безопасности для жителей КНДР. Он отметил, что в Пхеньяне очень положительно относились к ведению переговоров о снятии санкций в прошедшие годы.

«К сожалению, потом партнеры Северной Кореи, прежде всего — американские, отходили от ранее взятых на себя обязательств, и это вызывало новый виток напряженности», — добавил российский президент, отвечая на вопрос южнокорейского журналиста.

Наконец, 29 августа со ссылкой на данные МАГАТЭ американское издание Wall Street Journal снова сообщило о том, что Северная Корея возобновила производство оружейного плутония в Йонбене.

В статье говорится о том, что ситуация в КНДР представляют новый вызов для внешней политики президента Байдена, особенно на фоне бесславного выхода войск из Афганистана, а также зашедших в новый тупик переговоров по ядерной программе Ирана.

Издание напомнило, что в 2019 году, во время встречи президента КНДР Ким Чен Ына с президентом США Дональдом Трампом в Ханое, корейский лидер предложил закрыть центр в Йонбене в обмен на значительное ослабление санкций, однако американская сторона отвергла это предложение.

Таким образом, военные маневры Южной Кореи и США вблизи Корейского полуострова, а также агрессивная санкционная политика Вашингтона в отношении Северной Кореи приводят к тому, что КНДР предпринимает шаги для защиты собственных интересов. В первую очередь, по расширению своей ядерной программы — как главного гаранта собственной безопасности.

На этом фоне информация о возобновлении производства оружейного плутония не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Кроме того, она могла начаться на пять месяцев раньше — еще в марте.