Передача «Разговор с мудрецом» на радио «Звезда» от 21 февраля 2025 года

Анна Шафран: Здравствуйте, друзья! Это программа «Разговор с мудрецом» на радио «Звезда». С нами Сергей Ервандович Кургинян — политолог, публицист, театральный режиссер и лидер движения «Суть времени». Сергей Ервандович, приветствуем Вас!

Сергей Кургинян: Здравствуйте!

Анна Шафран: Я не могу Вас не спросить, естественно, о самой главной теме, которая беспокоит всех и вся во всем мире. Во-первых, по следам Мюнхенской конференции очень много вопросов осталось. В том плане, что европейцы обескуражены таким неожиданным поведением вице-президента США Вэнса. Это с одной стороны. А с другой стороны, начались консультации в Эр-Рияде по поводу урегулирования украинского вопроса. И здесь, опять же, европейцы не очень довольны, мягко говоря.

В этом смысле можно предположить, что американцы будут гнуть и дальше свою линию. Но вот здесь уже появляются варианты.

Некоторые предполагают, если не получится у Трампа получить то, что он хотел бы, — а он же привык все нахрапом, очень быстро и исключительно так, как ему надо, — то, в конце концов, может охладеть. И тут на передний план уже европейцы и бритты выходят и начинают гнуть свою агрессивную линию. И дальше с Украиной все не так происходит, как нам хотелось бы.

Вот давайте попытаемся разобраться в этих последних событиях. Что же на самом деле, с Вашей точки зрения, происходит?

Сергей Кургинян: Я несколько раз уже говорил, в том числе и в Вашей передаче, о том, что, в принципе, это все симпатичные ребята, поскольку другие очень несимпатичные. Все же познается в сравнении. Вся эта демократическая мерзость никакого отношения к реальной демократии не имеет.

Это постмодернистский, уже античеловеческий субстрат, вызывающий всяческое отвращение. Он вызывает отвращение своей мертвостью. Брюссель — это символ: ты видишь там людей, а они все как мертвые, особенно чиновники.

Он вызывает отвращение своей перверсивностью и патологиями разного рода (моральными и так далее), вызывает отвращение своей фактической античеловечностью, доходящей уже до антропологических пределов; конечно, русофобией; всеми своими заявлениями о конце Человека, конце проекта Гуманизм.

Если кто-то считает, что леваки являются некой альтернативой Брюсселю и центризму либерального типа, то это совершенно не так. Это тоже что-то совсем античеловеческое, маразматическое, непонятно чего желающее, уже даже не троцкистско-анархистское, а бог знает какое.

Когда смотришь на консерваторов, то видишь приличные лица, какие-то достаточно приличные установки, попытку возврата к человечески нормальному, апелляции к чему-то, отдающему, как мы любим говорить, традиционными ценностями. Поэтому человеческие симпатии на стороне консерваторов. А на стороне кого они должны быть?

Между прочим, я давно, много лет назад, заявил, что «Суть времени», к которой Вы апеллируете, когда меня представляете — за что спасибо большое! — левоконсервативное движение, что ничего, кроме этого консервативного быть вообще в мире сейчас не может. Да и, в сущности, всегда, когда мы говорили о советском, не важно, в каких его вариантах — в сталинском или другом, — речь шла об очень консервативном движении со всеми классическими ценностями. Я бы предпочел называть их классическими, а не консервативными. Все это так.

К этому добавляется то, что эти ребята живые. Они возмутители спокойствия, они эдакие хулиганы на отвратительной международной сцене, и это вызывает дополнительную симпатию.

И наконец, они имитируют что-то там позитивное по отношению к русскому фактору: а давайте дружить, ля-ля, тополя, и так далее. Все классические симпатии на стороне этих людей. И я могу сказать, что мои человеческие симпатии тоже на стороне этих людей.

Но я очень сильно опасаюсь, что это наше поведение относится к разряду определения Фридриха Ницше — «человеческое, слишком человеческое». Эти наши человеческие отношения, вся наша прикованность к достаточно поверхностному слою симпатий, и в конечном итоге все это «а коли идти больше некуда, а с кем же быть-то, с теми-то уж совсем невозможно», — все они от лукавого. Ибо боюсь оказаться прозорливцем, но это все хуже, чем то, что было перед ним. Хотя, казалось бы, куда хуже.

Это очень опасно. Мне кажется, что эйфория от этого поверхностного плана очень понятна: давайте прекратим войну! А кто же против-то?! Каждый день этого ужаса не может вызывать ни в каком нормальном человеке ничего, кроме желания, чтобы это прекратили. «А давайте русским чуть-чуть уступим, а давайте окажем им политес»… «Боже мой! — Европа кричит. — Как можно этим чудовищам оказывать политес?»

Всё это на самом деле в стратегическом плане:

1) чревато обострением военных и кровавых событий, а не их смягчением;

2) чревато для России еще большей стратегической опасностью, а не сворачиванием этой опасности.

И казалось бы, ну, а кто может быть против? Что, собственно говоря, произойдет? Как один из неформальных переговорщиков наших заявил, «все флаги в гости будут к нам, и запируем на просторе»,  — типа американские компании опять придут и начнут что-то делать. Во-первых, это вызвало обеспокоенность, естественно, в среде антизападной. Могу сказать: успокойтесь, никто не придет. Никто, идиотов нет.

Анна Шафран: А уже решили, что все сделано, Сергей Ервандович.

Сергей Кургинян: Кто решил? Что это за абсолютно не отвечающая масштабу событий нервность? Кто эти люди? О чем они договариваются? Каковы их полномочия? Это всё — перформанс, внутри которого действуют железные законы необходимости, от которых никто не может отказаться.

Первый из этих законов необходимости простой: Трампы приходят и уходят, а все остальное остается. Трамп пришел не для того, чтобы… Ему никто не делал заказ на то, чтобы сделать Россию великой. Ему сделали заказ на Америку. И Америка должна быть великой любой ценой.

Понять тут функции России вообще в принципе невозможно. Американская политика не знает, что это такое. Она знает, как именно съесть русских — под томатным соусом или под майонезом. А как их не есть, она не знает. У нее нет никаких рецептов.

Во-вторых, это все люди, пришедшие на какое-то время. Они либо будут enfant terrible — то есть возмутителями спокойствия — и будут бить тарелки и производить хулиганские выходки в американской политике, ничего не меняя, либо они попытаются что-то изменить всерьез. Если они попытаются изменить всерьез, то это не популизм — это диктатура. У них сейчас на эту антиглобалистскую, антилиберальную диктатуру кишка тонка. Не вижу ничего, что бы свидетельствовало об этом.

Я вижу перформанс, очень яркий, очень симпатичный в его антилиберальности, поскольку этот либерализм отвратителен до омерзения. Но ничего больше.

Вэнс — человек яркий. Вообще, с точки зрения моего представления о политическом театре это, конечно, интересные актеры. Они живые, яркие, эксцентричные, изрекающие истины, которые, на первый взгляд, по крайней мере, сильно разрушают американскую скуку и мерзость. Я уже об этом говорил, и это первое, что бросается в глаза.

Ну кто мог поверить, что в зализанной, гламурной, абсолютно заштампованной и, казалось бы, уже такой мертвой, что дальше некуда, официальной Америке, кто-нибудь скажет, что институты надо засунуть в одно место, а выше них глас народа?

Америка — это страна, где весь истеблишмент свято поклоняется институтам. Институты — это нечто неприкасаемое, они важнее всего на свете. И вдруг вице-президент говорит: «А в гробу я видел ваши институты». Что это значит? Кто он? Хулиган!

Он представитель Йеля, Йельской школы, которая всегда внимательно относилась к позициям Карла Шмидта. Разговоры о том, что он похвалил Карла Шмидта — а это натурально очень близкий к нацизму деятель немецкой параполитики — или мегаполитики, — достаточно ложные.

Он не хвалил Шмидта. Он сказал, что, типа, как же мы можем относиться к тому, что будто бы голоса народа нет? И что вот Шмидт говорил… А также, что эти либеральные деятели не смогут не учесть того, что, в принципе, справедливо отражал Шмидт.

Йель вполне ценит Шмидта, и ценит его давно. Это очень специфическая школа, которую наши конспирологи связывают с параполитическими движениями, с Бушем, с «Черепом и Костями». Много об этом всего было сказано нашими конспирологами. И эта школа всегда говорила о том, что должно быть так. Он ее фактически воспроизвел и сказал европейцам, что они нарушают подлинность демократии тем, что считают институты важнее гласа народа. Что слишком все формализовано, что, согласно Карлу Шмидту, лидер может выйти за пределы институтов, если ему нужно отстоять высшие национальные интересы. То есть это фактически про то, что когда Трампу и всем прочим надо будет наплевать на конгресс и сенат, так они и наплюют.

Наплюют ли они? Является ли это хулиганской выходкой? Или у Трампа хватит сил разогнать конгресс и сенат или выкатить танки и долбануть по ним, как это сделал один наш деятель в 1993 году? Крайне сомневаюсь. Но выпад очень крупный, очень яркий, от которого европейцы и руководители Мюнхенской конференции буквально плакали.

Это такой до крайности экстравагантный спектакль. Всегда интересно, когда спектакль экстравагантный, да? Кому охота, чтобы он был скучный. Скучный спектакль — плохой спектакль, а этот — веселый. Руководитель конференции говорит, что происходит нечто неслыханное, и… плачет.

Анна Шафран: Вообще народу очень понравилось все, что было.

Сергей Кургинян: Да, что он плачет и все прочее.

Один герой Чехова говорил: «Жене моей было предложено, чтобы я… прочел здесь какую-нибудь популярную лекцию. Что ж? Лекцию так лекцию — мне решительно все равно. …Между прочим, на сих днях мною написана была громадная статья под заглавием: „О вреде некоторых насекомых“. Дочерям очень понравилось, особенно про клопов, я же прочитал и разорвал. Ведь все равно, как ни пиши, а без персидского порошка не обойтись».

Короче говоря, смысл-то здесь в основном в «персидском порошке». «Дочерям» очень понравилось про то, что институты надо загнать за Можай. Но ведь без «персидского порошка» ты этих либеральных «клопов» не выведешь. А где «персидский порошок-то»?! За счет чего Америка снова будет становиться великой?!

Эти люди на несколько лет. Для того, чтобы они пришли навсегда, forever, им надо сильно раздолбать институциональную демократию. Она сильна, и она вся целиком на стороне глобального государства, вот этого, как его называют, глубинного. Это первое.

Второе. Если бы Трамп хоть на минуту тронул настоящее глубинное государство, правящий класс, то он получил бы пулю в лоб тут же, немедленно! Это очень несложная процедура. Просто надо использовать не какого-то пенсионера с обычной винтовкой, а современное дальнобойное оружие и настоящих профессионалов.

Анна Шафран: Хорошо обученного персонажа.

Сергей Кургинян: И все. Все бы кончилось тут же. Значит, этого нет. И происходили бы не «плачи Ярославны»: «Боже мой, какой ужас, что же они делают?» — а четкие действия. Этот зверь под названием «империалистический американский класс» зарычал бы. Он один раз бы сделал «р-р-р!» — и все бы затихло. Все Вэнсы, кто угодно, все бы затихло тут же. Значит, этого нет. Они говорят: «Давай, давай, отжигай. — Можно? — Да. — Хорошо, я отжигаю».

Третье. Сам Трамп и его команда — это часть правящего империалистического класса. Они плоть от плоти его как никогда. Это свои, и эти свои могут говорить об институтах только потому, что они хотят попытаться установить диктатуру или сдвинуть к ней. И все!

Дальше возникает, конечно, вопрос о России, об Украине и обо всем прочем, что нас волнует. Поскольку все, что связано с американским по-настоящему правящим классом, настроено так, как оно настроено, — кто полезет с инвестициями в Россию? Ну сумасшедших нет! Разве что какие-нибудь придурки. Ну они как залезут, так и вылезут. Или же оставят нам какие-то свои наработки в случаях серьезного развития кризиса.

Через очень короткий временной интервал придут другие. Трампы уходят, а правящий класс остается. Кто будет поперек батьки лезть в пекло, инвестиционное в том числе?

Это все очень романтично. Меня умиляет романтизм людей, которые вроде бы в бизнесе посуществовали и с разного рода серьезными структурами отношения выстраивали. Мне кажется, что этот романтизм тоже очень театрализованный.

Вообще, все, что я вижу, относится пока что к жанру вампука. А в плохих театральных массовках это всегда связывают с так называемым «созданием шума толпы». Когда театр плохой и актеров много, то этим актерам, чтобы создать шум толпы, советуют говорить что угодно. И они произносят на разные лады: «Что говорить, когда нечего говорить».

Если много людей говорят «что говорить, когда нечего говорить…», возникает ощущение, что толпа шумит. Если они говорят грозно — толпа требует избрания Годунова. Если они говорят жалобно — толпа страдает от неизбрания Годунова. Но на самом деле каждый из толпы произносит: «Что говорить, когда нечего говорить…»

Так вот, всё, что мы слышим как шум элитной толпы, означает, что им нечего говорить. Приехали посланцы Трампа и говорят:

— Нам зачем сейчас обсуждать Украину? Давайте будем обсуждать восстановление доверия. А для начала создадим нормаль­ные посольства, восстановим их объем, тыр-пыр-восемь дыр.

— Давайте! Сколько мы будем это де­лать?

— Ну это можно сделать относи­тельно быстро. А дальше мы каким-то спо­собом должны восстановить доверие.

Каким способом? Какое доверие?

Этот эксцентричный гражданин, который пришел как временщик слегка похулиганить, скажет: «Мы договариваемся». Потом придет его сменщик и скажет: «Он договаривался, а мы за него не отвечаем». Мы что, в Иране это не наблюдали? Он говорит: «Договорились, всё!» Но делает каждый раз так, чтобы можно было отъехать в любую минуту.

Он очень ненадежен с точки зрения заключения договоров: заключил, потом отпрыгнул. Это для него ничего не стоит.

Анна Шафран: Итак, Трамп, получается, «слово дал, слово взял»…

Сергей Кургинян: А предварительные условия, чтобы господин Зеленский переизбрался? Мы что-то там останавливаем, не останавливаем… понять даже невозможно пока. Мы просто «восстанавливаем доверие». К кому?! К чему?! Где субъект, который на протяжении долгого времени будет соблюдать договоренности с нами, в чем бы они ни состояли? Где этот субъект американской политики? Это кто?! С кем мы, собственно говоря, договариваемся? И о чем?

Далее, для того чтобы это все началось, господин Зеленский должен объявить выборы. На какой территории? Ну скажите! Что, в Донецке и Луганске будут переизбирать Зеленского? Так это уже наша территория. Вот есть Конституция, согласно Конституции это территория Российской Федерации. Почему она будет голосовать за того или иного руководителя Украины? Она уже не входит в Украину. А по Конституции Украины — она входит в Украину. И что будет происходить?

У Аркадия Райкина было на эту тему: «И что будет?» — «Пиво холодное будет».

И что будет? Кто-нибудь серьезно на эту тему разговаривает? То есть я знаю, что есть трезво мыслящие отставные мидовцы, обращающие на это внимание. Как говорил герой фильма «Отец солдата», которого играл Серго Закариадзе: «Я хочу услышать разумное слово, наконец!» Так вот, это разумное слово-то должно быть сказано!

Если это шоу, то какое имеют значение детали в этом шоу, если оно не призвано что-нибудь делать? Но если это политическое действие, а не шоу, то первый вопрос возникает о территории, на которой будет проходить голосование. И если оно будет проходить на усеченной территории, вряд ли есть у нас такие сумасшедшие, которые скажут, что пусть наши территории проголосуют за Украину в какую угодно сторону. Этого быть не может. Это мы нарушаем свою Конституцию. Но если они не голосуют, то нарушается их Конституция. Значит, кто бы ни был избран с нарушением Конституции — он не легитимен.

Последний относительно легитимный — это Зеленский. А дальше что? А если он нелегитимен и подписывает любые договоренности, то цена этим договоренностям — копейка в базарный день.

Дальше. Как только происходит примирение — заходят войска, не важно, Европы или кого-то на территорию Украины. Что об этом уже сказали наши более-менее официальные лица? Или совсем официальные? Они сказали, что это абсолютно недопустимо. Но в первый же момент, когда договоренность будет достигнута, они зайдут. А мы говорим, что это недопустимо. И что мы сделаем? Ну натурально?!

А ведь пролита большая кровь. Такая, другая ли, но большая. Значит, и с этой стороны возникнут вопросы, которые невозможно не учитывать. Господин Вэнс говорит, что мы должны учитывать мнение американцев, европейцев, что 20% — это серьезные традиционалистские и прочие группы. А мы должны учитывать мнение своей аналогичной группы? Если господин Вэнс задает новые правила, так они действуют и для нас? А понятно, как примерно будут настроены соответствующие группы? Да, они не будут большинством населения! И что? Я даже не буду говорить о том, что у них есть военный опыт и они вооружены. Они вполне достаточны, чтобы что угодно дестабилизировать. Правильно?

Соответственно, у нас-то тоже есть внутриполитический рельеф, в рамках которого все это должно происходить. Мы-то не хотим, образно говоря, «холодного лета 2025 года». Нам оно даром не нужно. Нам нужна внутренняя политическая стабильность. И, возможно, тот, кто все это нам предлагает, и имеет конечной целью подрыв нашей внутриполитической стабильности.

Они все время говорят «компромисс». Я уже слышал из уст наших высоких деятелей, что мы никаких территорий уступать не будем. И как только мы начнем их уступать, это конец нашей внутриполитической стабильности. Это уже Хасавюрт, а он всегда имеет последствия. Они сказываются не сразу. Даже если это меньшинство промолчит. Оно сделает свои выводы, оно ухмыльнется, оно намотает на ус, и потом никому мало не покажется. Есть кто-нибудь внутри нашего политикума, либерального или консервативного, кто этого не понимает? Значит, они не хотят.

Президент России сказал золотые слова, под которыми я готов подписаться, что он не хочет возвращения к ситуации до начала конфликта. Он считает ситуацию до начала конфликта плохой и вернуться к ней не хочет. Ну так как мнение некоторых наших полунеформальных переговорщиков, которые уже писают кипятком от того, что можно будет вернуться, связано с мнением президента, а также с мнением тех групп, которые президент не может не учитывать?

Партии войны не существует. Существует партия национальных интересов. Никто никогда не ведет войну ради того, чтобы была пролита кровь во имя каких-то сомнительных преимуществ. Проливают кровь ради того, чтобы не была пролита бо́льшая кровь.

Дальше возникает вопрос, а это всё вообще про что? Трамп, если всерьез заточится на правящий класс или даже что-нибудь против него серьезное скажет, просуществует два дня. Этот правящий класс что именно заказал Трампу, который является исполнителем его воли? Любой актер на американской политической сцене выполняет волю правящего класса. И правящий класс всегда в этом смысле консолидирован. Что он заказал? Сокращение расходов бюджета, какой-то другой формат американского доминирования?

Ведь все не кончается украинским процессом. Есть процесс на Ближнем Востоке. Мы понимаем, что там будет происходить. Там должно происходить создание так называемого Большого Израиля. Нам, с моей точки зрения, фиолетово, будет он большим или каким-то еще. Но есть те, кому это не фиолетово. Они что-то будут говорить.

А христианские сионисты на чем будут договариваться с Саудовской Аравией, в которую приехала американская и российская делегации вести переговоры о мире? Сектор Газа превратится в роскошный американский курорт, и все население будет выселено? Я не буду обсуждать это с точки зрения справедливости, горя палестинского народа и так далее. Я хочу спросить, будут ли на это согласны Египет, Саудовская Аравия, Иордания и все другие?

Этот замечательный дизайн куда ведет? Как спрашивал Григорий Отрепьев хозяйку корчмы в трагедии «Борис Годунов» Пушкина: «Хозяйка, куда ведет эта дорога?» Она куда ведет?! Мы не можем не обращать внимания на то, что можно назвать деталями. Хотя дьявол в деталях — но это отдельный вопрос, не об этом речь.

В Соединенных Штатах созданы некоторые институции для регулирования религиозных процессов. Ну и прекрасно, созданы и созданы. Мы же понимаем, что те, кто рулят, это христианские сионисты. Ладно, сионисты и сионисты! В конце концов, такой там будет Израиль или другой — пусть беспокоятся его ближневосточные соседи по этому поводу.

Но это же не просто христианские сионисты, это диспенсационалисты. А диспенсационалисты, в отличие от обычных христианских сионистов, мыслят концом этой мистерии, человеческой цивилизации. Для ее конца нужен Армагеддон, при котором Земля останется евреям, а прилетевшие НЛО заберут протестантов в рай. Там речь не о мире идет, всё куда круче. Вспоминается «Поднятая целина» Шолохова: «Зараз проявились у Советской власти два крыла: правое и левое. Когда же она сымется и улетит от нас к ядрене-фене?»

Все эти «плимутские братья» и прочие, находящиеся в ядре христианского сионизма, это же люди серьезные. Они, конечно, не могут вызвать летающие тарелки из космоса, но они что-то имеют в виду.

Китайская карта тоже никуда не уйдет, и потому говорится, что мы сейчас Россию охмурим: девушка впечатлительная, скажем ей сколько-то комплиментов, она ахнет, нам отдастся и пошлет нафиг клиентов под названием Китай, и уж тем более Северная Корея, Иран и так далее. И кто-то в это верит?!

А главное, это так легко? Вот так легко задружиться с Китаем, потом послать его нафиг? Так сам Си Цзиньпин говорит: давайте дружить с Америкой. Мы потому и не можем отказываться от всей этой переговорной бредятины, что все ее хотят: саудиты хотят — мы зависим от них в ценах на нефть, Китай хочет. Может быть, Северная Корея не совсем хочет. А Иран туда-сюда, какие-то полулиберальные президенты, там идет всякая химия.

Мы, естественно, смотрим на эту химию с соответствующим скептицизмом и понимаем, что это те еще друзья. Но какие-никакие, а в Москве китайских машин уже больше, чем американских, и нефть идет туда, и электронику мы получаем оттуда. Мы это все будем переигрывать на четыре трамповских года, а через четыре года обратно? Кто-нибудь из наших дипломатов, представителей внешней политики, какие бы ни были у них ценности и как бы им чего-то ни хотелось, не знают, что такие шутки с Китайской Народной Республикой плохи? И с Ираном, кстати, тоже.

Теперь, значит, наши проблематичные партнеры, которые вполне себе преступным образом поддерживали Израиль. И вот они потирают руки: «Сейчас с Ираном разберемся!» А с Турцией ты разберешься?! Это клинический идиотизм прагматической политики некрупных стран с большими претензиями! А с Турцией ты разберешься? Ты чем больше будешь разбираться с Ираном, тем больше будет расти Турция. И уже турецкие политики говорят, что все было хорошо, это был вилайет Османской империи — и все там жили мирно и дружно: и палестинцы, и евреи, и все остальные, и мы вернемся к этому.

Этот мировой узел все более затягивается. И никто его развязывать не собирается. Назревают крупные процессы в Пакистане, между Пакистаном и Афганистаном, колеблется Индия, куда ей двигаться. Весь мир находится в ожидании. И весь он понимает, что это дизайн, что Трамп не имеет права определять стратегию Соединенных Штатов, потому что стратегию определяют субъекты, которые хотя бы 30 лет существуют и могут «отвечать за базар», репутация которых в том, что они не отпрыгивают и не меняют конъюнктуру ситуационно, как Трамп.

Самое опасное — это наши очень влиятельные, да позволено мне будет сказать, относительно молодые люди из либеральной части нашей власти, которая остал­ась, затаилась и прочее. Вот я бы им порекомендовал очень сильно умерить свое ликование. Быстро, пока не поздно! Если им не хочется повторить судьбу неких олигархов, которым я рекомендовал то же самое и которые не послушались. Умериться и не дергаться на глазах у очень неблагополучной и неустойчивой страны, которую они всегда презирали и про которую они считали, что они ею будут вертеть, как хотят. Это глубокое заблуждение. И я убежден, что президент России относится к внутренним процессам иначе.

Теперь о некотором бэкграунде. Трамп получил какой-то очень крупный заказ от правящего класса, от хозяев, к которым он в высшей степени не относится и которых он ценит. Они ему позволили прийти к власти для того, чтобы он создавал любые поверхностные шухера, но чтобы он решил в конце какую-то стратегическую задачу. И я боюсь, что эта задача диаметрально противоположна декларациям Трампа и трампистов. Диаметрально противоположна! То есть что в финале этого «марлезонского балета», именуемого трампизмом, возникнет что-то совсем неприятное, крайне неприятное.

Я говорю в порядке возможной гипотезы — серия каких-нибудь ядерных террористических актов. А почему нет? Уже будут опубликованы открытые архивы по делу Кеннеди, который был убит за то, что он отказался от предложений РУМО и ЦРУ взрывать свои самолеты и так далее, для изменения отношения американцев к Кубе. Как только этот фактор будет рассмотрен, следующий фактор «9/11» или башен-близнецов уже готов, это прям горячий пирожок.

Но если можно А и B, почему нельзя С? Для того чтобы решить долговременную стратегическую задачу правящего класса, впервые озвученную неким полузабытым господином, которого я бы напомнил тем, кто занимается политикой. Фамилия его была Ба́рух.

Этот господин был советником Вудро Вильсона по итогам Первой мировой войны, потом был советником всех, включая Рузвельта. И у него была одна идея — что глобальное правительство не может установиться без централизованного, не национального контроля за ядерными силами, за всем, что касается ядерной энергии. Это должен был быть высший комитет. Не МВФ, не что-то — это всё частности. А вот такой абсолютно господствующий комитет, в который все должны всё сдать. Идея «слить термояд», как говорят у нас некоторые господа, кажется бредовой.

Но знаете, мне много раз приходилось выступать с озвучиванием чужих бредовых идей, которые потом имели склонность реализовываться или как минимум превращались в очень актуальные политические риски. Поэтому понимая, что мое суждение по этому поводу является несколько экстравагантным, я бы все-таки не снял его с повестки дня.

Трамп — это, по сути, нечто диаметрально противоположное форме. Это то, что называлось «превращенная форма». Все, что он говорит, и все, что находится на глубине, находится не в сложных отношениях, как всегда, а в отношениях диаметрально противоположных.

Когда-то в момент эйфории от Зеленского я предупреждал, что он хуже Порошенко, — хотя, казалось бы, некуда, с практической точки зрения, — то есть что кровь будет усиливаться. Вот я теперь хочу сказать: давайте поумерим эйфорию по поводу Трампа и трампистов. Они хорошие ребята, они веселые ребята. Знаете, был такой фильм «Веселые ребята», вот сейчас очень похоже на этот фильм. Они эксцентричные, они привлекают внимание. Они говорят очень правильные вещи. Только это все форма, а содержание-то другое.

И, наконец, мы же не можем не восхищаться по поводу того, что Роберт Кеннеди-мл. стал министром здравоохранения? Мы хотим досмотреть этот эксцентрический сюжет, потому что не только я, но и Вы, Анна, были причислены к ужасным «антивакцинаторам», «антиваксерам» и так далее. А мы с Вами очень умеренные люди по отношению к тому, что говорит министр здравоохранения США. И что же он будет делать: на повестке дня аресты, разоблачения? Он же для чего-то пришел.

Правящий класс не отказался от идеи многоэтажного человечества. Он будет снова прорываться к еще более резким действиям, чем ковид, думаю, что в самом начале 2030-х годов. Он готовится, все поступающие материалы говорят о том, что он готовится. И если у них не окажется кишка тонка чисто научно, это будут натурально генноизменяющие вещи. Это будут уже не эти опасные прививки, а нечто фатальное, на условиях биологического ультиматума.

Мир все более милитаризуется — бюджет и все прочее. Он беременен самыми разными конфликтами в самых разных точках земного шара. Он отовсюду несет нам опасности. Поэтому наша проблема в сущности такая же, как у американцев, если они настроены серьезно.

Наша проблема заключается в том, что институты институтами, важна вся эта властно-управляющая система. Я не могу не констатировать, что она справилась с ситуацией на Украине, ситуацией достаточно низкого накала, как это страшно ни прозвучит: цены на нефть не упали, военно-промышленный комплекс что-то производит, как-то мы наладили систему, при которой все эти санкции скорее нас приподняли, чем опустили, прилавки полны. Она справилась с управлением этим государством и этим обществом.

Но для того, чтобы Россия не была уничтожена в 2040 году или чуть раньше, нам нужно другое общество. Мы не можем продолжать мыслить категориями слегка потребительского благосостояния. Мы должны понять, что по отношению к нам все звучит так: «Не до жиру, быть бы живу». Быть бы живу! Либеральные господа или консервативные — если они все хотят жить, то им надо понять, что мы должны перейти от философии благосостояния, уравновешенности к философии национального спасения.

Это трудный процесс, не быстрый. Он не требует экстазов, он не основан на каких-нибудь конвульсиях. И я пока с очень большой тревогой смотрю и не вижу целенаправленных усилий на то, чтобы изменить общество, а соответственно, и государство. Им неплохо управляют, хотя я могу, как представитель оппозиционного движения (и всегда буду им), высказать массу претензий. Да и они все время на слуху. Я много могу сказать, но на самом деле если смотреть на это, не погружаясь в детали, а более-менее в стратегическом плане, то, конечно, справились с тем, чтобы вести умеренный конфликт на Украине (а я, к сожалению, вынужден его назвать «умеренным»).

В общем-то, справились. И если бы в перспективе маячил долгий «мир, дружба, жвачка» и все прочее, ну и что? Ну жила бы страна и разбиралась с этим. Но этого нет.

На горизонте маячит большая стратегическая беда. И все, что связано с приходом этих симпатичных людей, изнутри беременно этой бедой, и хозяева позволили им прийти — а они очень добивались этого прихода, — для того, чтобы возложить на них ответственность за эту наступающую беду, чтобы они, начав за здравие, кончили за упокой.

Я в высшей степени буду счастлив, если моя концепция окажется неправильной. Я хочу оговорить, что она носит сугубо частный характер. Но еще мне хотелось бы очень мягко напомнить, что уже не раз тем не менее некие мои концепции, которые для кого-то казались слишком эксцентричными, реализовывались в реальности.

Я это напоминаю вовсе не для того, чтобы щеки надуть. У меня нет никаких политических претензий. Я только хочу, чтобы страна жила. Чтобы просто жила. Она разберется как: чуть лучше, чуть хуже, чуть более прозападно или антизападно — не важно. Но у нее на горизонте маячит уничтожение в первые десятилетия XXI века. Она первый кандидат на это. Если американцы всерьез хотят вспрыгнуть в седло, они же должны рыкнуть по-настоящему, а не пиаром заниматься. И где они будут рыкать-то? С кем?! С Народно-освободительной армией Китая вряд ли, да? А с кем? С кем-то ведь, да? Ираном тоже не обойдешься, тем более что он огрызнется. И не он один.

Значит, вопрос здесь очень простой. Если мы рассматриваем будущее с позиции выживания, то, конечно, мы не имеем права возложить все на бедные слои населения. Тут придется иначе этим заниматься. Но наиболее умеренным образом мы должны прийти к такой программе перевооружения, которая будет абсолютно независима от Китайской Народной Республики и Соединенных Штатов.

Необходимо вернуться к разумной военно-патриотической автаркии, при которой мы точно будем знать, что мы выстоим. И нет такой цены, которая была бы слишком дорога для того, чтобы это осуществить, потому что неосуществление этого в условиях нарастания нестабильности — а она явно нарастает — может обернуться физическим уничтожением нашего народа. А вот уже тут все либеральные гримасы и восторги по поводу новой волны дружбы с Америкой окажутся совсем недопустимы.

Анна Шафран: Сергей Ервандович, большое Вам спасибо за эту беседу! Сергей Кургинян — политолог, публицист, театральный режиссер и лидер движения «Суть времени» — был сегодня с нами в программе «Разговор с мудрецом». До новых встреч!