Российские корабли неоднократно становились мишенью для беспилотных аппаратов противника. Российские официальные лица признали, что Украине при поддержке Запада удалось нанести серьезный урон Военно-морскому флоту Российской Федерации. Политолог, философ и лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян указывает, что причиной наших потерь является отнюдь не только чье-то головотяпство, которое, конечно, необходимо изживать. У ситуации есть стратегический аспект: военно-морской флот оказался в абсолютно новой военной ситуации из-за новых средств ведения войны, которые задействованы на украинском фронте.

Политолог подчеркивает, что российская система исторически выстраивалась вполне определенным образом, и она в том виде, в котором есть, испытывает большие сложности с решением крупных технических проблем. Одними только кадровыми перестановками в Министерстве обороны тут не поможешь.

В чем беспрецедентная новизна нынешней ситуации? Почему России, при всех ее немалых военных возможностях, сложно давать ответ на вызов этой новизны? Как складывалась нынешняя система, и что можно сделать, чтобы она начала эффективно решать проблемы? На эти вопросы дает ответ Сергей Кургинян в новом выпуске передачи «Предназначение».

Лидер движения «Суть времени» убежден, что военно-морской флот как таковой, причем отнюдь не только российский, оказался в абсолютно новой военной ситуации. Исторически производить тяжелые военные корабли вроде броненосцев и авианосцев, являющихся массивным, тяжелым и дорогостоящим средством ведения боевых действий, могут только самые богатые военно-морские державы. Остальные либо должны оказаться уязвимыми по отношению к военно-морскому могуществу этих держав, либо искать более дешевые альтернативы. Например, относительно дешевые миноносцы или подводные лодки как средство борьбы с броненосцами, гиперзвуковые ракеты как средство борьбы с авианосцами и т. д.

По словам политолога, гонка «брони» и «снаряда» длится уже чуть ли не два столетия. Но именно сейчас, когда возникло сочетание роботизированных систем — поверхностно-морских, воздушных, наземных и подводных, — этот поединок вышел на абсолютно новый уровень. Скоординированная работа этих систем поставила военно-морской флот любой страны в очень тяжелую ситуацию, ибо он слишком неповоротлив по отношению к этим новым средствам ведения войны.

Кургинян отмечает, что против Черноморского флота работает не система из роботизированных «фитюлек» сама по себе. Роботизированные системы либо могут с очень средней эффективностью применяться по неподвижным объектам, либо они требуют соединения с ужасно дорогой, сложной и продвинутой системой под названием «космическая разведка». Наступило время, когда маленькое наносит удары по большому очень эффективно. И если наземные силы — полк, бригаду и так далее — можно рассредоточить, разбить на небольшие подразделения, то крупные корабли — нет. Поэтому всё, что происходит сейчас с Черноморским флотом, отчасти порождено головотяпством, а отчасти общей проблемой особой уязвимости флота по отношению к роботизированным системам.

Может ли нынешняя система эффективно решать вопросы, связанные с роботизированными системами противника, контрбатарейной борьбой и т. д.? По оценке Кургиняна, система такие проблемы решает плохо. А чтобы разобраться, почему это происходит, он предлагает проанализировать, как складывалась нынешняя система.

Владимиру Путину досталась по наследству чудовищная криминальная система, возникшая после развала СССР, говорит Кургинян. Путин прекрасно понимал, что действительность такова, что если он объявит бескомпромиссную борьбу криминалу, то эта действительность его накроет. Путин совершенно не собирался доставшуюся ему реальность заменять новым супергосударственным сталинизмом. Он ее хотел улучшать, а не искоренять. Всё, что он мог сделать, это пресечь самые вопиющие случаи воровства, упорядочить то, что имелось. Что он и сделал. И возникло то, что возникло.

Затем начался конфликт с Украиной, который лидер движения «Суть времени» считает судьбоносным и абсолютно спасительным для России. По его мнению, если бы всё продолжало идти так, как шло, страна истлела бы к 30-м годам XXI столетия.

Война с Западом потребовала от Путина использовать имеющуюся систему для решения задач, для которых она не была предназначена. И это было сделано. Политолог схематически описывает, как устроена система: распределитель бюджетных средств передает эти средства доверенным лицам. А сможет ли доверенный человек выполнить тот заказ, на который ему даны бюджетные деньги, — вопрос сложный.

Кургинян предлагает рассмотреть разницу между двумя видами воровства. В первом случае доверенный человек осуществляет огромную работу, при этом попутно завышая цены, получая маржу и т. д. Но в результате воровства такого рода появляются объекты.

Во втором случае бюджетные деньги перекидываются в какую-то полуфиктивную фирму, полуфиктивная фирма откидывает деньги назад, но по-настоящему она свои функции выполнить не может. Разница между воровством первого и второго рода в том, ловит ли мышей доверенный человек.

Политолог подчеркивает, что к этому всё, конечно же, не сводится, есть и порядочные люди, и порядочные структуры, но мейнстрим таков. Внутри этого крайне сложно осуществлять крупные технико-экономические проекты. При этом мы должны учитывать, что противостоит нам не Украина, а совокупный Запад с миллиардным населением против наших 140 миллионов. При такой разнице потенциалов нам нужно получить совершенно другой военно-промышленный комплекс и совершенно другую армию с учетом того, что мы имеем.

Если нельзя полностью остановить воровство, надо придать ему такую форму, при которой страна всё-таки получит самоходные артиллерийские орудия нужного типа и прочую технику. Это означает, что цены за выполнение работы надо завышать, а за невыполнение — сажать.

Анализируя концепцию «конца истории», Кургинян задает вопрос: проигрывает ли человек конкуренцию машине? И если он проигрывает, то как будет выглядеть этот «замечательный» мир по ту сторону такого проигрыша? Кургинян полагает, что человек проигрывает конкуренцию машине в одном случае: если это поломанный машиноподобный человек. Он может ей не проиграть, только став совсем другим, только нащупав путь к своей целостности, неполоманности, немашиноподобности, к своим резервным возможностям, к своим другим, гораздо более эффективным системам управления.

Лидер движения «Суть времени» утверждает, что Запад намерен человека уничтожить и в этом смысле уничтожить гуманизм. Но тогда мы должны честно себе ответить, идем ли мы в тренде Запада. Если нет, способны мы предложить человечеству что-то стратегическое? Или мы всё время будем говорить о том, что наше предложение в том, чтобы американцы пошли вон, а мир был устроен без них? Одного этого категорически недостаточно, и мир этого не услышит.