«Достоевский сделал великие открытия о человеке, и от него начинается новая эра во внутренней истории человека. После него человек уже не тот, что до него», — сказал о писателе русский философ Николай Бердяев. Он же считал Достоевского зачинателем нового учения о человеке, который по-новому поставил проблему личности. В наши дни эта тема является крайне важной. И в год 200-летия Достоевского его произведения актуальны как никогда.

Федор Михайлович Достоевский в своем творчестве не просто обозначил такие проблемы, как смысл человеческого бытия, конфликт личности и общества, но и попытался найти ответы на них. Можно сказать, что он является писателем вне времени, затрагивающим предельные вопросы.

Некоторые исследователи творчества Достоевского говорят, что он опередил свое время, описав не своего современника, а человека будущей эпохи. И неудивительно, что именно от его экзистенциальных идей в ХХ веке оттолкнулись представители французской экзистенциальной философии в лице Жана-Поля Сартра и Альбера Камю.

Так чем же так «зацепил» Достоевский французских писателей? В своем творчестве Федор Михайлович остро ставит проблему утраты смысла жизни. Эта тема стала основной в философии экзистенциализма, особенно у ее французских представителей.

Напомню, что экзистенциализм — это направление философии, которое говорит, что на главный вопрос о смысле бытия человек отвечает не в процессе мышления, а в процессе собственного существования. Экзистенциализм утверждает, что ситуация человека в мире абсурдна, а трагизм человеческого существования безысходен.

Герои Достоевского ставят перед собой вопрос о смысле жизни, и некоторые из них заканчивают жизнь самоубийством. Зачастую они поступают так не из-за своего социального положения (то есть крайней бедности и нищеты, либо невозможности выйти из тупиковой, безвыходной ситуации), а по идеологическим, мировоззренческим причинам.

Но как вопрос о смысле жизни ставит Достоевский? У него этот вопрос напрямую связан с мыслью — существует ли Бог и бессмертие. Писатель утверждает, что без бессмертия земная жизнь утрачивает смысл. И наиболее последовательно этот философский вопрос он исследует в романе «Бесы». Здесь свою мысль Достоевский выражает через одного из персонажей этого произведения, инженера Кириллова, которого писатель назвал «логическим» самоубийцей.

В «Бесах» Достоевский исследует путь личности в мире без Бога, который приводит ее к самоубийству. В романе можно прочитать интересный диалог между одним из главных героев, Верховенским, и Кирилловым, который утверждает:

«– Если нет Бога, то я Бог.

– Вот я никогда не мог понять у вас этого пункта: почему вы-то Бог?

– Если Бог есть, то вся воля его, и из воли его я не могу. Если нет, то вся воля моя, и я обязан заявить своеволие.

– Своеволие? А почему обязаны?

– Потому, что вся воля стала моя. Неужели никто на всей планете, кончив Бога и уверовав в своеволие, не осмелится заявить своеволие, в самом полном пункте? Это так, как бедный получил наследство и испугался, и не смеет подойти к мешку».

Кириллов пытается поставить себя на место Бога, но это приводит его к самоубийству. Если Бог оставил мир, то человек остался без опоры. В то же время в мире без Бога человек может быть абсолютно свободен, нет никаких рамок. Такую «радость» освобождения очень ярко выразил этот персонаж. В то же время эта свобода очень пугает Кириллова.

Он в разговоре с Верховенским заявляет, что если ему не удастся стать Богом, то он покончит жизнь самоубийством. Если невозможно встать на место Бога, то и незачем жить: «Я не понимаю, как мог до сих пор атеист знать, что нет Бога, и не убить себя тотчас же? Сознать, что нет Бога, и не сознать в тот же раз, что сам Богом стал — есть нелепость, иначе непременно убьешь себя сам. Если сознаешь — ты царь, и уже не убьешь себя сам, а будешь жить в самой главной славе. Но один, тот, кто первый, должен убить себя сам непременно, иначе кто же начнет и докажет? Это я убью себя сам непременно, чтобы начать и доказать».

Но надо отметить, что эта идея своеволия у Кириллова имеет свою трактовку. Верховенский отмечает: «Знаете что, я бы на вашем месте, чтобы показать своеволие, убил кого-нибудь другого…» Но Кириллов не согласен с такой позицией, более того, он считает, что убийство — низший пункт своеволия. А высший смысл имеет лишь преодоление страха смерти. Однако стоит отметить, что мысль о «своеволии» будет в дальнейшем трактовать Иван Карамазов со своей теорией «Если Бога нет, то все дозволено». А практически ее реализует Смердяков.

Возникает вопрос: для чего убивать себя, если ты уже занял место Бога и завоевал абсолютную свободу? Кириллов хочет показать своим последователям трудный путь, на который он вступил первым, а главное, он совершил акт предельной свободы — он себя убил.

«Свобода будет, когда будет все равно, жить или не жить». Он победил страх смерти. «Кто победит боль и страх, тот сам станет Бог. Тогда новая жизнь, тогда новый человек, все новое». «Будет богом человек и переменится физически. И мир переменится, и дела переменятся, и мысли, и все чувства». Кириллов будет первым, кто осуществит эту идею, а дальше человечество последует за ней и тоже будет свободно, свободно от смерти. «Время вдруг останавливается и будет вечно». Время «погаснет в уме». «Мир закончит тот, кому имя будет «человекобог».

Но Кириллов становится заложником своей идеи, и в сцене перед самоубийством видно, как он колеблется, что безусловно пугает Верховенского. Кирилов «цепляется» за жизнь. Он говорит, что ему все равно, что писать, но, когда пишет предсмертную записку, рисует рожицу и пишет на французском: «Да здравствует демократическая всемирная французская республика или смерть». В конце концов Кириллов все же совершает самоубийство.

Но что этим персонажем хочет показать писатель? Сам Кирилов говорит, что жить в мире без Бога невозможно, что он обязательно должен быть. «Меня Бог всю жизнь мучил, — признается Кириллов. — Бог необходим, а потому должен быть, но я знаю, что Бога нет и не может быть, — нельзя с такими двумя мыслями жить».

Кириллов убивает себя не только для того, чтобы уничтожить идею Бога, но и потому что без Бога жить он не может. Он говорит о людях, потерявших веру: «Я всегда был удивлен, что они остаются в живых».

По мнению русского философа Николая Бердяева, «в Кириллове Достоевский показывает последние пределы человекобожества, внутреннюю гибель идеи человекобога».

Достоевский выражает очень важную идею: обрести смысл — это значит обрести Бога. Кириллов, отвергая Бога, получил свободу. Но эта абсолютная свобода привела его к самоубийству.

Идея Кириллова привлекала французских экзистенциалистов Сартра и Камю. В своем творчестве они в каком-то смысле продолжили обсуждать эту идею.

Герои у Сартра и Камю довольно пессимистично рассуждают о смысле жизни. Более того, находясь в так называемом «экзистенциальном вакууме», они бессмысленно проживают свою жизнь. В отличие от героев Достоевского, которые ставят проблему веры в Бога, герои французских романов Бога просто отвергают.

В первом романе Сартра «Тошнота» (1938 г.) главный герой, Антуан Рокантен, вместе с отрицанием Бога и вечной жизни после смерти утратил смысл собственного существования. Все бытие Рокантена кажется ему театром абсурда, который не имеет никакого смысла. Он утрачивает всякий интерес к жизни, так как все в жизни, с его точки зрения, является глупостью, бренностью и проходящим. Именно поэтому его посещают мысли о самоубийстве. Более того, даже смерть для героя уже не имеет смысла. В своих размышлениях он заходит в тупик. Рокатен размышляет:

«Я смутно мечтал покончить с собой, чтобы, по крайней мере, уничтожить одно из ненужных существований. Но даже моя смерть была бы излишней, мой труп был бы ненужным, моя кровь на камнях среди растений, в глубине этого улыбающегося сада была бы лишней. И мое тело, источенное червями, было бы лишним для земли, которая приняла бы его, и, наконец, мои кости, очищенные, обглоданные, чистые и гладкие, как зубы, тоже были бы излишними. Я был бы лишним для вечности».

Сартр задается вопросом: что может вызвать утрату смысла существования? По мнению писателя, смыслом жизни может быть постоянная творческая активность личности (создание произведений искусств, проявление воображения). Чтобы не утратить смысл, человек должен иметь какую-либо цель в жизни. Даже если цель уже достигнута, человеку необходимо поставить перед собой новую задачу. Эта активность поможет выйти из порочного круга абсурдного существования. Человек сам определяет цели, к которым идет, и тем самым наполняет свое бытие смыслом. Рокантен в романе Сартра лишен такой цели, он просто плывет по течению. Подруга Рокантена рассуждает об одном их общем знакомом, у которого есть смысл жизни: «Он не такой, как мы — пока еще не такой. Он действует, тратит силы».

В своей статье «Экзистенциализм — это гуманизм?» Сартр отмечает: «Человек существует лишь настолько, насколько себя осуществляет. Он представляет собой, следовательно, не что иное, как совокупности своих поступков, не что иное, как собственную жизнь».

Таким образом, Сартр выражает основную мысль экзистенциализма, что человек — есть проявление себя во времени. То есть в отличие от Достоевского, который видит смысл жизни человека в вере в Бога и бессмертии, Сартр находит его в созидательной активности человека. Напомню, что свой роман «Тошнота» он написал в 1938 году, за год до начала Второй мировой войны.

Но путь спасения, который предлагает Сартр, очень ограничен и искусственен. Во-первых, потому что возможен только для конкретного человека, а во-вторых, потому что предполагает бегство от реальной жизни и ее проблем.

Идеи Достоевского о необходимости веры в существование Бога как смысла жизни повлияли не только на Сартра, но и на другого французского писателя Альбера Камю. В своем романе «Посторонний» (1942 г.) Камю приводит диалог, который буквально созвучен идеям Достоевского. Главный герой романа Артур Мерсо совершает преступление, его заключают под стражу, и он оказывается на допросе у следователя.

«Он прервал меня и, выпрямившись во весь рост, воззвал к моей совести, спросив при этом, верю ли я в Бога. Я ответил, что нет, не верю. Он рухнул в кресло от негодования. Он сказал мне, что это невозможно: все люди верят в Бога, даже те, кто отвратил от него лицо свое. Он был твердо убежден в этом, и, если б когда-нибудь в этом усомнился, жизнь его потеряла бы смысл.

– Неужели вы хотите, — воскликнул он, — чтобы жизнь моя не имела смысла!»

Важно отметить, что Сартр и Камю отвечают на вопросы о бытии в своем творчестве сугубо индивидуалистически, в рамках философии, укорененной в период Нового времени. Достоевский же является ярким представителем традиционной культуры. Именно по этой причине мировоззрение персонажей Сартра и Камю отличается от героев Достоевского достаточно существенно. Герои Достоевского мучительно ищут смысл существования — персонажи Камю потеряли ориентир, где можно было бы найти этот смысл. Как парадоксально звучит рассуждение Камю в его философском эссе «Миф о Сизифе» (1942 г.):

«Самоубийство совершают потому, что жить не стоит, — конечно, это истина, но истина бесплодная, трюизм. Разве это проклятие существования, это изобличение жизни во лжи требует того, чтобы от нее бежали — к надежде или к самоубийству? Вот что нам необходимо выяснить, проследить, понять, отбросив все остальное. Ведет ли абсурд к смерти?»

Проблематика самоубийства у Камю адресуется к идее Кириллова Достоевского. Камю называет самоубийство этого героя абсурдным: «Если бога нет, Кириллов — бог. Если бога нет, Кириллов должен убить себя. Следовательно, Кириллов должен убить себя, чтобы стать богом. Это абсурдная логика». Камю делает вывод, что самоубийство есть исход из абсурда жизни.

При этом автор не призывает к самоубийству, наоборот, он говорит, что существование современного человека схоже с судьбой Сизифа, которого «боги приговорили поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз». Жизнь Сизифа во многом абсурдна и бессмысленна. Но человек может обрести смысл жизни, отвергнув самоубийство. Он говорит, что если человек осознает всю абсурдность жизни, то это позволит ему переоценить свою судьбу и стать свободным.

То есть Камю призывает принять эту жизнь такой, какая она есть, превратить страдания в радость и наполнить жизнь смыслом, в котором сознание побеждает судьбу.

Если персонажи Достоевского пытаются бежать от бессмысленности мира к Богу, то герои Камю и Сартра живут в мире, где, как сказал Ницше, «Бог умер». Но очень часто жизнь в таком мире без Бога становится просто невыносимой. Абсурд существования действительно может привести человека к смерти. И здесь хочется обратиться к австрийскому психологу Виктору Франклу, который в своей книге «Человек в поисках смысла» отметил, что осознание бесцельности жизни может приводить не только к самоубийству, но и к различным асоциальным моделям поведения.

Возвращаясь к роману «Бесы», нужно сказать, что Достоевский в этом произведении не дает ответ на вопрос, в чем есть смысл жизни. Этот ответ он вкладывает в уста главного героя романа «Братья Карамазовы» Алёши. В финальной сцене этого произведения, где Алеша стоит у камня с мальчиками, происходит такой диалог:

«Карамазов, неужели и взаправду религия говорит, что все мы встанем из мертвых и оживем, и увидим опять друг друга?» И Алеша отвечает: «Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что было».

Достоевский говорит о всеобщем воскрешении людей — Апокатастасисе. Таким образом, «Братья Карамазовы» дают ответ «Бесам», и это окончательный вывод Достоевского.

В своем «Дневнике писателя» Достоевский написал: «Без веры в свою душу и в её бессмертие бытие человека неестественно, немыслимо и невыносимо. Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно — идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные высшие идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из неё одной вытекают. Идея о бессмертии — это сама жизнь, живая жизнь, её окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания для человечества».

В своем творчестве Достоевский обозначил проблему бытия в мире без Бога и даже попытался дать ответ на этот вопрос, предложив идею бессмертия человечества, вновь нашедшего Бога. Окончательного ответа на этот вопрос писатель так и не дал, но он указал направление, в котором его можно найти. Французские писатели-экзистенциалисты погрузились в эту проблему, которую обозначил Достоевский, но не пошли по его пути, а предложили жить в мире без Бога.

А что же в наше время?

Во второй половине ХХ века и в наши дни растет число самоубийств. По результатам исследования австрийского психолога Виктора Франкла, это связано всё с той же утратой смысла. Современный человек чувствует себя несчастным, одиноким и духовно опустошенным. Какой ответ на экзистенциальный вопрос даст человек XXI века и возможно ли продолжить идею Достоевского в наши дни?