Мы дни на дни покорно нижем.

Даль не светла и не темна.

Над замирающим Парижем

Плывет весна… и не весна.

(«Весна» Максимилиан Волошин)

Возвращаясь вдоль побережья Шибы, я думаю о списке Шонагон, обо всех знаках, которые нужно было бы только назвать, чтобы заставить сердце учащенно биться. Просто назвать. У нас солнце не вполне солнце, если оно не яркое, источник — если он не кристально чистый. Здесь давать определения будет так же грубо, как оставить ценники на вещах. Японская поэзия не дает определения. Есть способ сказать лодка, камень, брызги, лягушка, ворон, град, цапля, хризантема, который содержит их все. Недавно газеты писали об одном человеке из Нагои: его любимая женщина умерла год назад и он с головой погрузился в работу, по-японски, как сумасшедший. Он сумел даже сделать какое-то важное открытие, кажется, в электронике. А потом, в мае, он покончил с собой: говорили, он не мог вынести слова «весна»

(“Без Солнца” Крис Маркер)

Как тот, из Нагои, гуляю по Парижу. Это будет особенная весна. Она уже началась, а потом неожиданно прервалась. С 24°C до 0°C. Но цветы не знали и все распустились. Не знал об этом заранее и инжир — уже сформировались плоды на берегу Сены. Инжир, значит, не пустоцвет.

Горожанам разрешили снять маски еще две недели назад. Вот и разделились они на конспирологов («отпустили вожжи только до выборов, вот увидите, потом назад загонят»), неуверенных, на всякий случай их носящих, и большинство легкомысленных адептов французской радости жизни (joie de vivre, bonne vivance, bien-être), которые уже успели повыползти на террасы ресторанов.

На днях с утра сегодня все получили «холодные» сообщения от поставщика электроэнергии (и газа, кстати): из-за волны похолодания снизьте потребление электроэнергии и использование бытовой техники или перенесите ее использование на предстоящие выходные вместо понедельника первой половины дня, хотя бы с 7 утра до 10 ч. Да еще и «бросаются» никому не понятными цифрами — у нас де есть 65000 MW, а в понедельник де понадобится 73000 MW. Это разведка боем или дрессировка, как и 26 марта — «час Земли» — чтобы со спутников посмотреть, насколько послушно народонаселение стран. Знали ли Вы, что «обезьяна» — происходит от французского слово «послушный»?

Потепление будет сопряжено с опасностью: на днях до Парижа дойдет радиация. Откуда? Горячий сухой ветер с Сахары принесет зараженные в 60-х годах ядерными испытаниями частицы с песком. Но это не точно. Но, чтоб не «насобирать» радиации, поплотнее закройте окна. Чтоб не подцепить ковид — проветривайте жилище почаще. А чтоб не было напряжения электросети (мультиметра на них нету!) — поменьше тратьте и снизьте градус дома. «Иди сюда! — да сиди уж!» — это старые добрые традиции газлайтинга — заставить вас сомневаться в своем благоразумии.

А с другой стороны, что такое «особенная» весна? Каждая весна особенная и зависит от совпадения многих событий и, особенно, от их вхождения в резонанс с чем-то очень личным. Как у того, из Нагои, личная потеря и, как следствие, принятое решение покинуть Париж. А тут еще и весь мир в резонанс вошел и вся конструкция зашаталась. На дворе — Последние Времена. Верующие спорят, началась ли «Та» седьмина, и никогда еще человечество не было так суицидально настроено. Вот и гуляю и пытаюсь насмотреться и надышаться, и запомнить, что люблю, что важно и по чему буду скучать. Заодно — и кто я есть, если мне это важно и если я это люблю.

Есть западное и восточное мироощущение. Париж — очень западный город. И ничего, что, гуляя сегодня, я так и не услышала французской речи — гуляли разнокалиберные туристы и «свежие» иммигранты (слышала испанскую, итальянскую, грузинскую речь, турецкую, фарси и малаялам — один из языков Индии — тут мне подсказали сами гуляющие). Париж — по-западному практичный город, парижане одеты скорее практично и добротно, чем нарядно. Они едят три раза в день, и попробуй у них отнять несколько сантимов на цене чего-либо — они заблаговременно планируют расходы и в целом не спонтанны. La folie тоже случается, но обычно это про расходы чуть выше, чем запланировано. «Ничего трансцендентального» — как они сами потом признаются. Они верят в прогрессивный и поступательный мир, иногда не отрицая возможности удачи, но быстро забывают про этот фактор или даже приписывают его своей гениальности. «Внутренняя каузальная атрибуция» в психологии называется. Это я про Вторую мировую, например.

Мне довелось пожить на Востоке, чтобы прочувствовать разительные отличия. Сознание восточного человека, его отношение к Судьбе, Провидению и Времени — другие. Несовместимые. Фатализм и непрогрессивное, как минимум, «полосатое» Время. Это, конечно, и про «НеЧеловеческий фактор» — Абсолют зримо и незримо и в языке, и в мироощущении, и в идеях о месте личности в Истории. Для человека восточного победа Весны над Зимой, Добра над Злом — не пустые «сказки», как для француза. «Это так круто быть плохим», — написано на афише детского мультфильма — сегодня в Париже, гуляя, увидела. Это (пока еще) немыслимо на Востоке, как бы его не разлагали.

Западный человек горд и, как ему кажется, независим. Он верит в прогресс и науку, а религию считает атавизмом. Скоро — «мерзость запустения». Восточный — фаталистичен и рискует, не поборовшись, шагнуть в бездну, положившись на бога.

А вот понимание успеха теперь во Франции почему-то в рекламе на фоне азиатских городов. Ну, это — как реклама шампанского на фоне Эйфелевой башни или два бокала в рекламе башни для туристов. Созависимость.

Восточность, ориентализм и ориентир — однокоренные слова. Восточному человеку легко вначале на Западе — он вкрадчиво и с уважением осваивает язык и культуру, «не высовывается», приспосабливается к структуре и иерархии, прежде чем воспрять и восстать.

Западному — сложнее. Французы «своим самоваром» меряют чужую реальность, когда путешествуют: «здесь нет уютного местечка посидеть» или «вино в Турции никуда не годится» … В Индии им не хватает выбора сыров. Во Франции — слово «нёбо» употребляется в применении ко вкусу блюд и вин, они гордятся «утонченным нёбом». На Востоке — попроще с этим, просто сладость — уже изыск, остальное от лукавого.

Весна — это и новые, свежие цвета и новые пробужденные запахи. Визуально в Париже очень хорошо и розово, ольфактивно — плохо — всё довольно стерильно. Нужно вырваться в какой-нибудь квартал: индийский, китайский, арабский, турецкий, японский… Там мне станет полегче. А вот их наличие, этих кварталов, — это достижение не «плавильного котла» иммиграции. Восточные всё больше обживают Париж, но в первом поколении остаются теми, кем были. Социологически во Франции различают иммиграцию по поколениям и по причине переселения.

Есть и те, кто даже в последующих поколениях «мстит» метрополии, хотя бы во всевозможных обходах Системы. Шепотом французы говорят, что это у них, «этих мстителей», религия такая. Ах, да, забыла сказать: снобизм, ксенофобия и расизм — как бы ни старались — не искоренены.

К нежным розово-лиловым тонам в этом апреле добавилось немного жовто-блакитного. Эйфелева башня в цветах Украины. Флаги в окнах. Социологически очень интересно, кто их вывесил. Везде на кассах добавилась функция «помочь Украине», собирают продукты, средства гигиены, простейшие безрецептурные препараты. Готовы ли принять? — намного меньше. Съездили на вокзал волонтерами — единицы. Что во Франции будут думать через несколько месяцев — социологически для меня непостижимо.

Да, просили фоторепортаж, но температуру-то больному я все-таки померить могу? 2°C.

Сфотографировать снег оказалось, невозможно. Это как с чудесами — как только заснимешь на камеру, они перестают быть чудесами и превращаются в банальность. Ну, а запахи вообще не передать. Тут одно дерево при цветении пахнет гречкой, гречишным медом. Записанное на диктофон песнопение в армянской церкви вряд ли вызовет катарсис у кого-то, кого не было в церкви и кто не выстоял час до того момента. Или, хуже, сам факт записи — профанирует святое. Молодые приверженцы New Age вам всё объяснят с позиций квантовой физики: конечно, ведь наличие наблюдателя меняет исход эксперимента!

Но катарсис, действительно, не равен чуду: в армянскую церковь — за катарсисом, а вот за чудесами — в сербскую избу-церковь, где не стали срубать деревья и они так и стоят пред ликами Серафима Саровского. Внутри не фотографирую по той же причине — чудесам мешает наблюдатель.

Французы любят поговорить о погоде, чтобы остаться приветливым и нейтральным, так теперь им есть о чём. Холод у них не «собачий», а «утиный». А если вдруг не боятся («не мёрзнут глаза»), и о политике — тоже есть о чём — новая холодная война.

Кстати, французы очень приветливы — всем говорят: «Привет». Но улыбка при этом уходит раньше, чем ты теряешь лицо из вида.

Специально посмотрела заголовки в журналах и газетах. Французов беспокоит возможность ядерной войны, отношение Депардьё к Путину, восстановление Нотр Дама и неизбежное переизбрание Макрона. Ну, это — если предложение принять за спрос. Спрос рождает предложение, предложение влияет на спрос, но не автоматически его обуславливает. Будем честнее: французам предлагают задуматься на эти темы.

А вот, что их реально беспокоит, определить сложнее. Задала в своем кругу вопрос:

Возвращение ковида

Третья Мировая война

Цены в магазинах

Неизбежность Макрона.

Именно в этом порядке, хотя на социологически правильный «срез» претендовать не могу. Это «свои». Как ни предлагали тему Нотр Дама и в кино и в прессе — французы уже «остыли», а ведь скоро трехлетняя годовщина пожара. Но после были ковид и карантины и — «словно смотришь в бинокль перевернутый — всё, что сзади осталось, уменьшено…»

«Что ты хочешь… французы — овцы», — говорит мне моя коллега.

«Воистину — не агнцы», — отвечаю ей.

Французы любят постонать о качестве жизни и покритиковать власть, но в ответственные критические моменты Истории сделают практичный и комфортабельный выбор. На Востоке новость о замужестве или женитьбе вызывает переполох у знакомых и незнакомых. Им интересно, как познакомились, сколько людей будет на свадьбе. Во Франции такой же переполох вызывает покупка кем-либо недвижимости, спрашивают, где и сколько стоила, нужен ли ремонт или перепланировка… Да, цены пока растут. В среднем — больше 10 тыс. евро за кв. метр.

Первый сюжет меня бы заинтересовал больше. Вот, например, эти Катя и Дима по-прежнему любят друг друга? И имеет ли «Pour toujours» какое-нибудь ограничение по времени? Нет, ведь? Весной, кажется, самое время быть категоричным.

Париж слывет самым романтичным городом на свете. Это туристическое поветрие уже стоило властям средств: если не снять сетку, на которую они пристегивают замки, то, как говорят французы, мост обвалится. Ну, французы любят преувеличивать, но регулярно снимают замки от греха подальше. Дима с Катей оказались похитрее: повесили там, где не снимут. А когда снимут, почувствуют ли что-то при этом влюбленные пары на расстоянии — вопрос эзотерический, из области симпатической магии — читайте Тайлора.

Название корабля точно описывает настроение — Тоска.

Аист (но хочу думать, что это цапля) — совсем не по-французски, а как-то по-японски — странный «альтруизм»: установили проектор на балконе, перед ним объект и проектируют на стену силуэт цапли. Обидно одно — не я это устроила, не я подорвала устои материально рационального. Но хотя бы заметила. Потому что это — «замечательно». Правда, на утро цапля превратится… нет, не в тыкву, а в нагромождение на балконе, к которому так склонны люди на родине, но не здесь (за это штрафуют), и потеряет харизму. Но от эфемерности, «невыносимой лёгкости бытия» она еще ценней ведь. Но тот же критерий этой легкости бытия к бесцельно перемещающимся по географической карте туристам я бы не применила. Всё уже затоптали.

Вообще, кроме эфемерных предчувствий событий, люблю удивление и людей, которые не потеряли с возрастом и, извините за мой французский, при сатурации способность к нему. Ну или возвести в степень и удивляться тому, что чему-то не удивлены другие.

Много лет у всех спрашиваю, было ли что-то, что они узнали в зрелом возрасте. Ну, не знаю, ну что воробьи — не дети голубей, что ли, хотя бы… Краснеют, стесняются рассказывать.

Ну, я вот не знала, что березы не только на родине растут. Да, была первая сцена в «17 мгновениях весны», но мало ли, где снимали… В той сцене Фрау Заурих говорит, что весна — это победа над голодом, победа над зимой и даже — победа над смертью.

До сих пор удивляет, что Диане, как будто, памятник построили до… События. Ну, а что? Сегодня Наказание тоже бывает до Преступления, даже до Замысла преступления, как бы абсурдно это не звучало. «Всё страньше и страньше», — говорила Алиса. В переводе Набокова «Алиса» стала «Аней». Ань на порядки больше, чем Алис.

Симметрично от пламени Дианы относительно оси реки Сены — новая русская православная церковь. Луковицы — между золотом и серебром. Сфотографировать получается только издалека. Такое тоже бывает — многое виднее издалека: лицом к лицу — лица не разглядишь. Одна забота — в отличие от мостов, обвешанных замками, церковь пока не намолена. Поди переведи французу, что это значит… «Непереводимая игра слов» в таких случаях пишут в субтитрах. Сняла на фоне пальмы, которая на корабле, на котором делают прогулки с ужином, который — гастрономическая оплеуха, на который идут туристы, которых больше покупателей, чем ценителей…

Говорят, во Пномпене есть русский православный храм, а настоятель — из Вологды. При первой же возможности — проверить бы. Вот уж, действительно, пути господни…

На фото — фокус должен бы быть на эфемерном, оно ж уйдет, а металлоконструкция останется.

На мосту всегда, особенно на закате, много профессиональных фотографов. Какой кадр они еще пытаются «поймать»?

А еще французы любят эклектику: пирамида в Лувре или вот эти непотребные красные пластиковые структуры, сделанные из мусорных баков на фоне вечного… Это дает шанс мусоркам и, наверное, оскорбляет Вечное. Но Вечное промолчит.

Прохожу мимо русского ресторана. Они непретенциозно назвались «русской столовой». Предлагают мою любимую селедку под шубой. Но в меню ошибки — написано на пиджине. Стыд какой… Селедку под шубой сделаю сама. В практическом смысле — сегодня верующим можно рыбу. А в метафизическом сегодня — Благовещение. Кое в Париже осталось только в названии станции метро, как и Сталинград — тоже станция метро. А на выходе — указатель «тупик Благая весть». Это только мне смешно и грустно от этого? Однажды искала Библию в хорошем переводе. Нахожу, вроде. Читаю описание: синодальный перевод, такое-то издание, год, «автор не указан»…

Ну и я тогда тоже что-то абсурдное сделаю с фото, ладно?

У мусульман начался священный месяц Рамадан. Сколько их во Франции — статистика смущается сказать. Дело в том, что как только иностранец получает гражданство, его считают за француза, чуть ли не католика. Говорят, на сегодня мусульман 8%. Это — как про погоду: на улице 2°C, а «ощущается» как 4°C. А в 2050 году их будет до 18%. Ну, это, если 2050 год вообще будет. Совсем не плавильный этот котел. И что они будут защищать в критический момент Истории — ведь это так не ясно.

Интуиция подсказывает, что в ноябре здесь будет «жарко»… Ну, то есть безнадежно «холодно». Но они так заранее не беспокоятся, и запасы здесь делают только иммигранты первого поколения. А они едят рис, булгур, кускус и гречку, но не макароны. Чтобы запасаться, надо хоть раз что-то такое пережить. Так работает павловское «научение». Кстати, во-французском нет слова «единомышленник», значит и феномен редкий. Зато вот «покончить жизнь самоубийством, выбросившись из окна» описывается одним словом. Странно всё. «Солидарность» — слово вроде интернациональное, но не атрофировалось ли явление?

С наступлением ночи палатки, в которых днем делают ПЦР-тесты, превращаются в ночлег для бездомных. А говорят, ночь темнее всего перед рассветом… Перед рассветом им надо уступить место фармакологическому Змию, … «который был и нет его, и выйдет из бездны»…Аптека открывается в 8:30.

Благосостояние государств иногда на Западе оценивается минимальным периодом, за который безработный соскальзывает в бездомного. Франция — далеко не самая жесткая страна. Или и сам параметр сегодня скользит?

Температура измерена. Холодно. Снег не заснят. Как будто и не было. Весна обратима в Зиму. Обе здесь — ненастоящие. Добро и Зло многими невидимы. Поэзия — непереводима. Эмоции — непередаваемы на другую широту. Выходы есть. Мир преходящ.

Душа болит в краю бездомном;

Молчит, и слушает, и ждёт…

Сама природа в этот год

Изнемогла в бореньи темном.

(«Весна» Максимилиан Волошин)