Из выступлений С. Кургиняна в передачах «Большая игра». Первый канал. 24–25 марта 2022 года

Конец истории отменяется. Такой вывод можно сделать спустя месяц после начала спецоперации на Украине. «Выходит из берегов» игра, в русле которой все хочет оставить Запад. Включаются противоречия, «спавшие» до момента, как западные «партнеры» развязали конфликт на Украине. Вопрос в том, как Россия воспользуется своим историческим шансом.

Сергей Трубецкой: Цитата: «Я вообще готов сказать, что возможность войны между Россией и Украиной в форме ли обычной войны или в форме восстания чрезвычайно велика. Россия не может и не должна терять Украину. Украина должна это знать ― хотя бы это знание далось ей в итоге кровавой войны ― «уступить» кому-нибудь другому (а реальное независимое существование Украины вне России вообще невозможно) Россия не должна. Это не каприз со стороны «Московии» ― это глубокая и суровая необходимость, с которой должна считаться украинская политическая мысль. Россия не может быть без Украины ― по политическим и экономическим причинам для нее (России) ― это суровый императив истории, ее судьбы.

Если Украине будет угодно воевать с Россией ― пусть воюет, ― но чего бы России ни стоила война с Украиной, она будет вести ее «до победного конца».

Это из книги «Пять месяцев у власти. Воспоминания» протопресвитера Василия Зеньковского, 1931 год.

Русская эмиграция, которая была вынуждена уехать из России по разным причинам (я говорю о первой волне), была очень разнообразной. Далеко не все были монархистами, были левые. Кстати, Михаил Врангель, когда собирал все, что мог, чтобы защитить то, что оставалось на Юге России, говорил: «Я готов с кем угодно, но за Россию». Хорошо напомнить русской эмиграции ― пускай они послушают, что писал Зеньковский.

Сергей Кургинян: Очень интересно было все это услышать, что-то известно, а иногда мне кажется, что даже просто лица людей из эмиграции говорят больше, чем цитаты, хотя цитаты тоже очень интересны. Хочу добавить, что Запад хотел бы, чтобы России не было. Да и, в общем-то, чтобы и русских не было. Он этого хочет. Вопрос, что он может. Вот то, что он может, он и будет делать.

Теперь ― какой он? Он сейчас достаточно комфортный и вялый. Поэтому, когда он думает, что он может сделать, он обязательно думает при этом: а как себе самому не нанести какого-нибудь ущерба? Вот я-то вроде как могу и хочу, чтобы это все исчезло, но оно же есть. Я сейчас его трону, оно по мне долбанет или заденет, как сейчас с тем, что решил Путин. И у меня будут свои издержки, а я хочу, чтобы русские (я обостряю) умерли, исчезли, но у меня чтобы никаких издержек не было (говорит Запад), а были одни приобретения. Вот это единственный способ, которым он готов действовать сегодня. И все же хочет он всегда одного ― чтобы России не было.

Трагическая судьба русской эмиграции, которая, с моей точки зрения, отличалась от судьбы украинской эмиграции или татарской, или какой-нибудь другой, заключается в том, что русская эмиграция в лице ее наиболее благородных представителей, одного из которых мы здесь сейчас видим, всегда понимала, что ей вообще ничто по ту сторону Советов (которые, конечно, ей не нравились) «не светит». Западом Россия не принимается во внимание ― ни белая, ни демократическая, ни усеченная ― никакая. И это создавало огромный трагизм судьбы русской эмиграции, об этом князь Щербатов писал много и подробно, и Деникин об этом говорил, и многие другие. И там все делилось на два типа: тех, кто был готов, чтобы России не было, но зато отомстить, и тех, кто к этому был не готов.

В этом была и трагедия перехода к красным. Из семей, которые мне близки (Бонч-Бруевича, Шапошникова и так далее), ― они же тоже не очень любили то, что возникло. Но, как говорил один из моих дальних родственников, здесь зачем-то этому Троцкому страна нужна, какая-то армия нужна, а там этим князьям уже ничего не нужно. Дальше он делал паузу и добавлял: «А когда будет армия ― не будет Троцкого». И, как видим, был прав.

Значит, формировался этот трагический узел русской эмиграции, который сейчас вдруг становится судьбоносным. Как поведут себя русские люди сейчас, в условиях нашей уже объявленной антизападности? Вдруг стало видно, что русские люди, живущие на Западе и уже туда интегрированные, снимаются с места. Вот, например, мои друзья. Один из них говорит: «Когда я все это услышал, я бросил все, что у меня там было, и приехал». С другой стороны ― отсюда бегут. Так, может, эти два потока и есть высочайшее выражение русской судьбы? Может быть, и пусть бегут?

Вячеслав Никонов: И пусть приезжают.

Сергей Кургинян: Да, и пусть приезжают, и, может быть, в этом-то как раз и есть очищение?

Запад же что делает? Он делает такого спрута, который свои щупальца запускает в тело России. И говорит: «Вы знаете, я вам полезные вещества буду закачивать, инвестиции, то-се, пятое-десятое, вы станете сильнее». А закачивает при этом яд, только яд. Теперь он хочет вынуть эти щупальца и говорит: «А вот сейчас как выну ― будут дырки». А может, дырки лучше яда? Кто сказал, что дырки так опасны?

Это первое. Но когда он бьет, то берет нож и говорит: «Нет, я не ядом буду, я ножом добью», и вдруг ― бабах ― и самому больно! А почему? Потому что в свои же щупальца бьет. Он бьет самого себя, и это очень серьезно.

Поэтому один вопрос, который здесь существует, это завтрашний Запад. Сейчас он хочет только одного ― чтобы Украина умирала. Она должна умереть во славу этого Запада, ad majorem Gloria western. Так вот, а что будет потом? Когда это окажется освоено ― огромные инвестиции, оборонные комплексы, эти сто миллиардов евро в Германию и т. д.? Завтрашнее лицо Запада будет каким? Когда придут люди, готовые умирать и убивать так, как были готовы Стецько, Бандера и все прочие. Когда они придут туда? И каким будет следующий раунд этой Большой игры?

Об агонии Зеленского и требовании 1% вооружений у НАТО

Сергей Кургинян: Смысл здесь заключается в том, что Зеленский все время не говорит о главном. Во-первых, они никаких самолетов ему поставлять не будут, а во-вторых, даже если ему их поставить, ничего не изменится.

Он прижат, уже загнан в ловушку. Он находится в агонии и, агонизируя, пытается изобразить «хорошую мину».

Вот он просит помощи у них: «Мы же ваша шестерка! Помогите нам!» Ему: «Милый, у нас на тебя другие планы. Ты должен уничтожить украинскую нацию в этих укрепрайонах, а потом, когда ты ее уничтожишь, на втором этапе, мы начнем действовать».

Германия 100 миллиардов евро получит на развитие бундесвера. Это какой, примерно, будет бундесвер? Второй или третий в мире, да? Франция сейчас будет укреплять свои вооруженные силы. Вопрос ― для чего? Она где собирается их использовать? В Мали? А испытания ядерных ракет? Эти ракеты полетят в Африку или всё же куда-то еще?

Зеленский обречен. Он что, полный идиот, и не понимает этого? Знаете, как говорилось: агент не должен быть умным, потому что он не должен понимать, как его используют. Если он начинает думать о том, что его используют, он уже не агент.

Так вот, он делает вид, что не понимает, как его используют, или он думает, что его, может быть, вытащат в последний момент? Или что-то еще? «Дайте нам танков, дайте нам того, дайте нам сего»…

Помогли тебе, сынку, твои танки? Вот они ― горят. Поэтому он находится в состоянии неадекватности. И агонии.

О сносе памятника Эрнсту Тельману и презрении к собственному народу

Вячеслав Никонов: В Варшаве сегодня под звуки оркестра и под телекамеры взорвали памятник советским воинам с рассуждениями о том, что Красной звезде больше не место в цивилизованной Европе. Памятник стоял на месте гибели 620 воинов Красной Армии, погибших при освобождении Варшавы, воинов Первого украинского фронта. Правящая партия ХДС Федеративной Республики Германии заявила о том, что намерена снести памятник Эрнсту Тельману в Берлине.

Сергей Кургинян: Каждый раз, когда усиливается волна ненависти к Советской России, рано или поздно это становится нацизмом. Военный, милитаристический, ядреный, жесткий вариант того, что должно уничтожать Россию ― это и есть нацизм. Поэтому этого пса кормят человеческим мясом и натравливают, конечно, именно на Россию.

Меня ваша фраза очень впечатлила: «Люди, не верящие другим». Это их право, но своим-то глазам они верят? Они видели, что Советский Союз распадался кроваво, сколько народа в одном Таджикистане умылось кровью и не только там? Они видели, как изгоняли русских отовсюду? Они видели, как внутри каждой из этих стран (кроме Белоруссии и кого-то еще с небольшими оговорками), поднимался и поднимался нацизм? Они слышали, как всюду говорили, что «ненавидят русских», что «русские ― оккупанты» и всё прочее? Они видели, как сокрушают памятники даже не солдатам, а, например, кузнецу-узбеку, усыновившему в войну 15 сирот разных национальностей? Он теперь уже не должен, оказывается, стоять в центре Ташкента, этот символический памятник братства народов.

Они заметили, что всюду запрещено говорить о подлинной истории? Вот кто построил город Семипалатинск? Его построил Петр Первый. Ну скажи хотя бы об этом, признай правду-то историческую, скажи доброе слово в сторону русских.

И, наконец, последнее. Эти республики понимали, что когда они отпадают от России, они куда-то должны припасть? Ну куда-то они должны припасть! Им всем казалось, что они припадут к ногам Америки. Армения, Грузия, все прочие ― их резали то турки, то персы, потом их русские каким-то способом защитили от этого, поскольку христианские народы. Теперь, пожалуйста, снова, сильвупле! И то же самое: сколько глаз, жадных, больших, смотрит на Среднюю Азию? Очень много. И о какой такой Украине идет речь? Уже ясно, что делают Великую Польшу, что Украина всего лишь транзит. За что там они сражаются? За то, чтобы поляки утвердились на их землях (что те уже вовсю обсуждают)?

Мы всё это терпели, а потом наступил один момент: Запад нас причислил к «оси зла» без всяких оснований, без малейших. Многопартийная система? А им плевать, все равно «авторитарная страна в оси зла». Для чего это делается? Для войны.

Как они собирались воевать? Чужими руками. Они накачивали Украину лихорадочно. Что они теперь получили? Они получили этот очаг, им теперь в нем надо побеждать. Они же верят искренне, что разгромили нас в холодной войне, что мы ― оккупированная территория, подмандатная ― так это что, восстание оккупированной территории? Что в таком случае делает англосакс? Он сжимает зубы и начинает давить мятеж. Они же понимают это как глобальный мятеж, праздник непослушания. Если они его проигрывают, они проигрывают глобальное господство. Они не могут проиграть глобальное господство, значит, они будут это выигрывать. Значит, мы входим в то, что они называют фазой турбулентности, мы входим в тот мир, где война становится способом существования. Нет уже мирного потребительско-глобалистического мира. Мы входим в совершенно другую эпоху ― ну так и надо к этому готовиться: весело, озорно, собранно и понимая, что прежняя жизнь ушла ― да здравствует новая жизнь!

Вячеслав Никонов: Может, они и думают, что будут выигрывать, но на самом деле, мне кажется, что они пока проигрывают очень сильно и на наших глазах. Они проигрывают битву за глобальное лидерство, и я напомню телезрителям, что Эрнст Тельман был лидером немецких коммунистов, которого посадили по приказу Гитлера в тюрьму Моабит, где он просидел 11 лет, и потом по приказу Гитлера его казнили. Если вы хотите сломать памятник Тельману, вы тогда должны, по идее, ставить памятник тому, кто его посадил в тюрьму и кто его казнил. И к этому, по-моему, Германия сейчас идет уже семимильными шагами. Это очень серьезно.

Поляки в большинстве своем не хотят ввязываться ни в какой военный конфликт на Украине, так же как и болгары не хотят участвовать в этих натовских играх, не хотят поставок вооружения из Болгарии на Украину. Но это делается, хотя вся Болгария проводит демонстрации протеста против политики НАТО. Тем не менее руководство этой страны это делает и их вооружает.

Сергей Кургинян: Но они же понимают, как это все надменно. Черчилль писал (цитирую, извините, по памяти): «Мы этих польских и прочих зверей посадили в разные клетки, чтобы они друг друга не перегрызли, и сейчас будем упаковывать так, чтобы что-нибудь создать». С бесконечным презрением ко всей этой Восточной Европе писал…

Вячеслав Никонов: Надо сказать, что сейчас правительства своих стран относятся с бесконечным презрением к своим собственным народам.

Сергей Кургинян: Конечно.

О биологической войне

Сергей Кургинян: Если говорить о том, как вести информационную войну, то главная задача ― найти по-настоящему резонансную тему. Если тема не находится в пике, и ты не можешь подбросить в нее что-нибудь существенное и правдивое, то Запад это не интересует. Вы уморили биологическим оружием своих детей или украинских? Да хоть сто тысяч, плевать! Никого это не дернет. А вот то, что нас морочили этими вирусами и всем прочим, гоняли, как баранов, запирали в домах, да еще собираетесь что-то делать дальше ― это интересно. И тут есть конкретный интересант под названием «Республиканская партия США», которой придется через полгодика побеждать в Конгрессе и в сенате на довыборах, а это будет означать, что Байден уже станет неясно кем. Так почему, в сущности, если Пентагон вбрасывает данные о том, что Дашак и другие занимались «усилением функций» в рамках «проекта COVID-19», трясшего человечество на протяжении двух лет… Почему, если о том же самом говорит все большее и большее число официальных лиц, не считая крупных ученых… Почему не поставить вопрос о том, не является ли сам Байден военным преступником, разыгравшим фактически некую карту Зла против человечества?

Почему нельзя считать, что это была «репетиция биологической войны» (сказано, между прочим, и давно Рошалем ― уважаемым человеком)?

А что будет дальше? Они же все в доле. Сынок байденовский в доле, сам Байден вполне себе тоже в этом, Фаучи и компания ― в этом. Они вели незаконные, с точки зрения самой Америки, исследования! Рано или поздно возникнет же вопрос, нарушил Фаучи законы, профинансировав данные исследования, или нет? Кто такой Дашак? Как он связан с сыном Байдена? И что, в сущности, означает этот «Красный рассвет», который должен был начать дестабилизацию? И какую следующую фазу эти персонажи готовят человечеству и себе?

Из выступления С. Кургиняна в передаче «Время покажет». Первый канал. 25 марта 2022 года

О том, что должно быть дальше и об эпохе чести

Сергей Кургинян: Мне все время хочется понять, что думает власть, потому что я не считаю себя сейчас тем свободным художником, каким считал всегда. Я связан интересами моей Родины, так как я гражданин.

Есть власть, которая обусловлена каким-то проектом, да? Если Мария Захарова (она не свободный художник уж совсем) говорит о том, что Украина потеряла право на суверенное государственное существование, то эта фраза что-то должна значить. Если создается военная и хозяйственная администрация, военно-гражданская, это ведь тоже значит нечто. И очень простое: что мы закрепляемся на украинской территории, хотя поначалу, видимо, не слишком хотели это делать или хотели не до конца, или надеялись на то, что ВСУ и все быстро побегут. Сейчас уже видно, что это не так.

Теперь, когда мы говорим: «Дальше что будем делать?» ― мы ведь имеем в виду не себя лично в этой студии. Вот смотрите, политико-административно-хозяйственная система России, построенная для вхождения в мировое сообщество, оно же Европа, абсолютно не приспособлена к тому, что сейчас происходит, или очень мало приспособлена. Она, как рыба, выкинутая из воды на берег. Она чего хочет, эта система? Она хотела какой-нибудь водички. Либо из ведерочка полили бы, чтобы сразу не задохнуться, либо вот сейчас прилив будет, вода ее возьмет назад… Все в нашей системе настроено на то, чтобы «проморгалось», чтобы там, знаете ли, перебесились, и снова все стало, как было.

Тут возникает развилка. Если эта система хочет паллиативов и хочет каким-то способом в огне нащупать брод, то она говорит одно, а если она идет до конца ― она говорит другое. Если людей, сбежавших из России сейчас, в момент беды, лишат гражданства, это значит, что система пошла ва-банк. А если она говорит: «Милые айтишники, давайте вернитесь, мы вас в армию брать не будем», ― она почему это говорит? Они что, лучшие? Они из другого теста? «Да мы для вас все условия создадим, вы, главное, тут существуйте», ― это значит, что она ищет компромисса. А в этом огне брода нет. Но система будет его искать, потому что она была сделана для вхождения. И у нас другой системы нет. Значит, как она будет действовать дальше? Что там впереди? Будет новая система? Или нынешняя будет разваливаться на части? Это очень непростой вопрос. Политический класс очень сложно относится к идущим процессам. И в связи с ними весьма неодобрительно отзывается о президенте России.

Есть какая-то группа населения, которая счастлива происходящим, но эта группа говорит следующее: вы нам дайте одну гарантию ― что бандеровцы не вернутся. Вы думаете, это говорят только на Украине? Это говорят только в Херсоне?

Дайте нам гарантию, что и в Россию это все не вернется. И дайте нам какие-то объяснения, как так получилось, что шестьсот миллиардов оказались у них. Как это получилось? Как получилось то, что происходит сейчас с газом? Нам не надо, чтобы вы каялись, нам не надо, чтобы вы посыпали голову пеплом. Но вы поговорите честно с народом, народ ждет этого разговора. Он его смертельно ждет. Ему ничто так не нужно, как ясность. Он готов на многое, если «эти» не вернутся. А если «эти» вернутся, начнут опять говорить о вхождении, станут всех поучать?..

Сейчас час беды, и в этот час беды мы кого-то видим на русской стороне. Вот князь Трубецкой выходит и цитирует Зеньковского во вчерашней передаче. А ведь он знает, что когда он вернется во Францию, ему спасибо не скажут. Это поступок. Мы сейчас определяем людей их поступками. Особенно тех, кто «там».

Так что завтра будет? Вся та мразь, которая сейчас пересидит в кустах, потом вылезет и станет банковать, а люди, которые сейчас сражаются, зная цену поступкам, уйдут на второй план? Как будет выглядеть завтрашний день? Ну в самом простом варианте: происходящее необратимо или обратимо? Так вот, повторяю, в этом огне брода нет. И если я что-нибудь понимаю просто как режиссер и психолог по глазам президента России, то мне совершенно ясно, что лично он перешел Рубикон. Он это знает, ему даже от этого слегка весело. Потому что как бы сброшены какие-то вериги. Но это он. А что будут делать остальные? И тут вопрос не только в господине Чубайсе или в ком-нибудь еще того же типа…

Артем Шейнин: К Чубайсу вроде уже нет вопросов, он уже ответ дал.

Сергей Кургинян: Опять: я хочу знать, что это необратимо! Я хочу знать, что, наконец, наступило время, когда верных людей поддерживают, а предателей отвергают. Я хочу знать, что это будет происходить на территориях Абхазии, Осетии и везде, где нас любят. Я хочу знать, что это будет происходить со всеми теми политиками, которые поддерживают русскую сторону. Я хочу знать, что наступила эпоха чести.

О декоммунизации и денацификации

Артем Шейнин: Масштабы того, что нам надо менять и с чем нам придется иметь дело, открываются нам все больше и больше. Порода выращена другая.

Сергей Кургинян: Понимаете, когда началась декоммунизация здесь, я сказал: следом за ней сразу будет дехристианизация! А потом это же повторил папа римский Иоанн Павел II, сказав, что идет цивилизация смерти. А он ведь много поучаствовал в том, чтобы коммунизм сбросить. Но помимо этого есть же простые вещи. Вот женщина, которую сейчас показали, она говорит: «Я не воин». Но она ― воин. Как это она не воин? И эта мать, которой звонит с телефона убитого сына нацистская нелюдь ― воин.

Она могла бы упасть в обморок, зарыдать, закатиться в истерике. А она говорит: «у тебя вместо головы ― жопа», «покажите тело» и так далее. Она ― воин! Это русский воин. И женщина, которая выступила с открытым лицом, сказав «вы гниды», ― она посмелее многих солдат и воздействует гораздо больше, потому что у нее простое лицо, и понятно, что она ― человек. Понимаете? Это человек, а с той стороны ― нелюдь. И когда спрашивают об идеологии, так идеология же состоит еще и в этом!

Если говорить по самому высокому счету, за что мы воюем на Украине? Мы воюем на Украине за единство рода человеческого, единство вида Homo sapiens. За то, что все ― люди. Потому что для «тех» ― и это гностическая классическая модель, заключающаяся в том, что есть «пневматики» (высшая каста), есть «психики» и есть «физики» ― «физиков» можно уничтожать, как кур лишних, как свиней. И именно к этому идет западная цивилизация.

Скажите мне, пожалуйста, если цель ― прибыль, производство и если через двадцать лет (это даже много) триста миллионов будут производить всё, что нужно для изобилия, то зачем нужны остальные миллиарды? Но для того, чтобы их начать уничтожать, нужно же заявить, что они не люди. Либо это называется унтерменш, недочеловек, либо это куры, с которыми можно делать, все что угодно, или мусор, или «самка колорада с оторванными лапками». И так далее.

Так вот, мы воюем с теми, для кого нет единства рода человеческого ― в этом их нацизм. Либеральный он, консервативный или какой-нибудь еще ― главное, что для него люди фундаментально разные. Нет человека единого, нет истории как таковой, нет гуманизма, нет восхождения человека, нет христианских идеалов и нет всего остального. Эта сила наползает на мир, она уже взяла за горло Европу. Да, там остались те, кто еще как-то дергается, но в целом Европа взята за горло. И в этом смысле очень ясно, за что мы воюем.

Они рассматривают себя как высшую касту, а мы их рассматриваем как нелюдь. И заверяю вас, человек, который встал на путь абсолютного зла, ― он кровь приносит на какой алтарь? Какого бога? Мы понимаем, какой бог с той стороны?

Владимир Сергиенко: Там нет бога.

Сергей Кургинян: Значит, там дьявол. Не бывает, что просто нет бога.