25 декабря 2022 года в Новосибирске состоялась панельная дискуссия — обсуждение перед аудиторией темы 100-летнего юбилея СССР, с участием историков, ученых, писателей, представителей общественности. Вел дискуссию координатор новосибирского отделения «Сути времени» Алексей Курагин.

Разговор оказался интересным, а главное — злободневным. Столетний юбилей любого крупного исторического события — это повод оценить его масштаб и роль, влияние на день сегодняшний и завтрашний.

Огромное значение юбилея СССР наверняка понимают все — и его приверженцы, и его противники. Но приверженцы почему-то не нашли, за редким исключением, способа заявить свою позицию, российская власть предпочла просто замолчать эту дату, а внутренние и внешние враги лишь еще более злобно стараются оболгать советскую эпоху.

Мы печатаем этот материал, надеясь хоть как-то восполнить недостаток внимания к этому уникальному опыту построения государства справедливости и народоправия и к причинам его распада.

===============================================

Алексей Курагин, координатор новосибирского отделения движения «Суть времени»

Рад всех приветствовать на нашем мероприятии.

Сегодня мы собрались, чтобы обсудить 100-летие образования СССР.

30 декабря 1922 года Всесоюзным съездом Советов была утверждена декларация об образовании Союза ССР. Этот день в нашей историографии принято считать датой основания Советского государства.

Однако это знаковое событие осталось не замеченным российским официозом. 8 декабря пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков сказал, что Кремль не будет отмечать 100-летие образования СССР. Он сказал так: «Это очень важная часть нашей истории. Неотъемлемая часть российской истории». Но отмечать ее не будут.

Точно так же Кремль отреагировал на 100-летие Великой Октябрьской социалистической революции. То есть власть остается последовательной в своем игнорировании ключевых советских дат.

Мы, тем не менее, никак не можем пропустить это событие и поэтому попросили наших экспертов ответить на вопросы о том, какую роль это событие сыграло в русской и мировой истории, что позволило СССР в кратчайшие сроки добиться исторически значимых результатов и каковы были основные причины краха СССР?

О духовном подъеме СССР
и последующем его крахе

Фрагмент выступления кандидата физико-математических наук, председателя новосибирского отделения РВС Евгения Коптева

В начале ХХ века Россия, русский народ находились в духовно-религиозных поисках (хлысты, старообрядцы и пр.). И, по большому счету, большевики, придя к власти, вступили в резонанс с этими поисками. Иначе, как мне кажется, они бы не смогли удержаться у власти. Именно на это откликнулась Россия. Говорят, что Ленин гениально заимствовал лозунг эсеров «Землю — крестьянам, фабрики — рабочим», но почему тогда не эсеры захватили власть, а большевики? Как мне кажется, именно у большевиков был этот посыл духовного, практически религиозного содержания — безграничная вера в возможности человека, человеческого разума. Грубо говоря, в то, что Человек сможет всё. В том числе даже воскрешение мертвых.

Начальные годы Советской власти были этим всем пропитаны. Ну и, конечно, вера в науку как в вершину творчества человеческого разума. Предполагалось построение общества именно на научных основах. Наука должна быть в центре, и всё должно быть по науке.

В некотором смысле результатом этих идей и чаяний является основание новосибирского Академгородка, который должен был готовить научную элиту для всей страны.

Если вспомнить «Родину электричества» Платонова, у него там есть такое интересное стихотворение:

Товарищи и граждане, не тратьте ваши звуки —

Среди такой всемирной бедной скуки.

Стоит, как башня, наша власть науки,

А прочий вавилон из ящериц, засухи

Разрушен будет умною рукой.

Это писал какой-то простой человек, но, в принципе, в это верили и этого хотели. И, мне кажется, именно сейчас эта безграничная вера в человека очень важна. Важна как духовный импульс.

В чем причина взлета и падения? Тут начали вспоминать историю капитализма. Считается, что у нас крепостное право отменили в 1861 году, и с этого момента вроде бы открылась широкая колея для построения капитализма в нашей стране. Если взглянуть на опыт других стран, то примерно в то же время происходила Гражданская война в Соединенных Штатах, по результатам которой США начали усиленно развивать местные производства, местный капитализм и в конце концов вышли на первое место. Чуть позже случилась революция Мэйдзи в Японии, то есть тоже страна стала на путь построения капитализма и достигла серьезных успехов на этом поприще.

Что же случилось у нас? Вроде как времени для построения капитализма было достаточно. Но, похоже, как-то органически не подходит капиталистическая идея для русского народа. Всё-таки капитализм исходит из того, что человек человеку волк. Мол, давайте конкурировать, и за счет этой конкуренции у нас будет развитие.

И в этом смысле сила большевиков в том, что они нашли русский способ развития. С одной стороны, он мог сочетать коллективизм, чувство братства, а с другой стороны, он мог решать задачи построения заводов, индустрии и прочее.

Так или иначе, для всех стран процессы перехода от аграрного хозяйствования к индустриальному были достаточно болезненными. Про Англию говорили, что «овцы съели людей», когда власти начали сгонять крестьян, проводить политику огораживания, вводили пастбища вместо полей. Соединенные Штаты охватила гражданская война, и у нас процесс модернизации был довольно болезненным, и, что самое удивительное, мы смогли провести индустриализацию за десять лет.

Сталин сказал, что мы должны пройти это за десять лет, иначе нас сомнут. По большому счету, индустриализация развернулась в конце 20-х, а надо было подготовиться к 1941 году. Это могло получиться, только когда нащупали именно русский подход к возможности развиваться, построить промышленность.

По вопросу краха. Почему классики марксизма всегда настаивали на том, что должна произойти мировая революция во всех странах почти одномоментно? Ведь если революция произойдет в одной стране, то понятно, что все остальные, капиталистические страны ополчатся на нее. И чтобы выжить, коммунистической стране надо будет построить такую жесткую систему, что встанут вопросы: «А при чем тут царство свободы?» Более того, жесткая система должна гайки затягивать и в идеологическом плане. Есть одна линия, все остальные линии должны уйти в тень, либо быть уничтожены. Получается, не уничтожит ли такая система всё коммунистическое, что было? Похоже, произошло что-то подобное. Сталин — великий человек, выиграл войну, построил великое государство, дал будущее людям, но заложил причины будущего краха.

И это вопрос для нас. Если мы хотим возрождения советской державы, не случится ли с нами то же самое? И что надо сделать, чтобы эту коммунистическую идею сохранить? Какой должен быть орган, который это всё будет сохранять и нести дальше, вне зависимости от того, что происходит?

Идейной основой власти коммунистов был проект для всего человечества — они знают, куда идти мировому сообществу, знают, что строят коммунизм, и понимают, что это такое. Когда Советское государство стало мощным военно-политическим центром, оно потеряло видение проекта, и фактически в конце концов это привело к потере власти. Мне видится так.

Об исторической преемственности СССР и русском ответе на вызов Запада

Фрагмент выступления кандидата исторических наук Вадима Журавлева

Методологически рассуждая, ни одну систему нельзя понять изнутри нее самой. Чтобы что-то увидеть, надо сделать шаг куда-то вовне, в данном случае — назад. Я хотел бы привести такой эпизод из эпохи Ивана Грозного (цитирую из труда замечательной исследовательницы Марии Плюхановой). Она писала: «Вспомним также сетования Антонио Поссевино (это был секретарь генерала ордена иезуитов, первый иезуит, приехавший в Россию при Иване Грозном), который, отыскивая в России собеседника для диспута о соотношении православия и католичества, не нашел никого, кто бы, по его мнению, был знаком с основами теологии и истории церкви». Никого. И это в эпоху Ивана Грозного!

«Поссевино пришел к заключению, что прежде, чем устраивать диспуты, нужно создать в Москве семинарию, то есть воспитать диспутантов, способных говорить на языке той же культуры, на языке которой говорит западный мир».

Еще раз подчеркну, что речь идет об эпохе, когда только что была сформулирована теория «Москва — третий Рим», когда живо было еще наследие нестяжателей и иосифлян, когда был максимум расцвета русской православной мысли. Да и сам Иван Грозный представлял из себя в интеллектуальном смысле нечто совершенно уникальное.

Методологически реакция на это предложение Поссевино была различная.

Одни сказали: «Вы не можете с нами разговаривать? Ну, так и не надо разговаривать, нечего нам с вами диспуты устраивать».

Второй ответ был таков: «Хорошо, сделаем „семинарию“ (в переносном смысле) и выиграем у вас все диспуты».

Третьи же сказали, что, конечно, нам нужна семинария, конечно, мы дикие, нам еще много нужно учиться, вот и будем у вас учиться. Условно говоря, Андрей Курбский и прочие.

Эти три ответа никуда не делись, они присутствуют и в сегодняшнем дне.

Так, Петр Великий принадлежал к тем, кто сказал: «Да, нужна семинария по рецепту Поссевино, и мы выучимся и победим вас». Результатом петровского проекта была сначала гигантская инъекция западной культуры в течение всего XVIII века, хотя уже в середине этого столетия началось собственное творчество: там и Ломоносов появился (если про исторические корни Академгородка говорить), появился Тредиаковский, появился Татищев, национальное историописание. Потом XIX век — уже и Жуковский, и Карамзин, и Пушкин. По итогам XIX века была наработана вся та русская культура, которая потом сыграла историческую роль.

Вот вопрос: откуда взялись те люди, которые обучали крестьян и рабочих грамоте, а затем приобщали к высокой культуре? Откуда взялись эти учителя, они что, с Марса прилетели?

Было понятно, что это — огромный человеческий капитал, целая культурная формация, которая называется низовая русская интеллигенция, естественно включающая в себя и вершинные достижения. Учителями в школах кто работал? Откуда они взялись? Было достаточное число людей в 1920-е, а потом в 1930-е, которые смогли пропустить через себя почти всё население Советского Союза. Задача была поставлена, и она была выполнена.

Не будь этого накопленного потенциала, который сначала был изготовлен из петровского ответа на вопрос Поссевино, потом вот в этой лаборатории XVIII века, в такой жесткой и трудной для русского сердца школе духовной зависимости. Потом великолепный ответ XIX века, когда всё это было качественно сделано и возникли люди определенной духовной формации, то самое критиковавшееся в советское время «народничество» (не с бомбой и революционными кружками, а те, кто шли работать в земские школы). Потом уже через их детей, их внуков и, прежде всего, их учеников культурной эстафетой было передано, и Советский Союз воспроизвел эту народную интеллигенцию.

Она, соединившись с гигантским потенциалом русского народа, дала нечто невиданное в мировой истории. Всё дело в том, что это могло произойти только в том случае, когда поставлена предельная задача, и я возвращаюсь к вопросу о мировом значении.

Так как русские получили результат? Они его получили, когда появилась политическая воля, которая выпустила накопленный интеллектуальный потенциал и соединила его с народными массами. Вот вам и весь взрыв, всё остальное — уже реализация этого потенциала. Эти люди потом пришли в производство, они составили армию, они создали науку, они построили всё, включая быт. Это результат гигантского педагогического взрыва — народ встретился с культурой, которая была создана из той традиции, которая сказала Поссевино: «Ладно, мы пойдем в твою семинарию, выучимся и победим тебя же».

Но в какой-то момент перед страной встал вопрос о том, что реализация этого проекта возможна только при сохранении властной стратегической воли. Так как проект был сверхтяжелым и трудностей предстояло очень много, проект мог быть защищен только при единстве политической воли. Единства политической воли было решено достигнуть ценой репрессий, ценой «отсекания сухих ветвей».

Люди, включая Иосифа Виссарионовича, которые руководили СССР до 1950-х годов, сформировались в дореволюционной интеллектуальной среде, в среде умеренной свободы. Они были результатом этой свободы. Ленин был результатом этой среды, и Сталин был результатом этой среды, и их противники и попутчики были результатами этой среды.

Они победили, они утвердились, а потом Сталин принял роковое решение условного 1937 года. Не прими он этого решения, возможно, и страна бы не устояла перед лицом Гитлера. Но у плохих решений есть не только хорошие последствия, за них еще приходится платить.

В стране не то что грибы были срезаны, исчезла грибница мысли. Да, советская культура, в том числе гуманитарная, расцветала, почитайте энциклопедию «Мифы народов мира» 1980 года. Вот он, плод древа культуры. Сравните современную российскую гуманитарию и гуманитарную мысль времен Аверинцева, 1970-х годов, которые нам теперь кажутся грандиозными. Однако всё равно, фундаментальное мышление в России практически было уничтожено.

Затем ушли последние представители поколения, сформировавшегося в условиях, когда еще мыслить было можно, и вся советская элита (те, кто выжили) наложила на себя добровольную епитимию. Она запретила себе мыслить и сказала: нет, только прагматика. Самое главное — польза. Самое главное, чтобы люди работали, давайте детский садик построим. Ничего плохого нет в детском садике, но чему детей будут в этом детском садике учить? А чему угодно.

Таким образом, в семинарии Антонио Поссевино остались только те, которые говорили: «Надо учиться, надо учиться, раз уж это единственное, что у нас есть. Мы можем только учиться у умных людей, сами-то мы — дураки полные».

А с какого момента мы стали дураками?

О революционном творчестве масс в СССР и причинах его угасания

Фрагмент выступления писателя-фантаста Сергея Саночкина

Я думаю, что причины взлета СССР примерно те же самые, благодаря которым СССР смог вырваться за рамки Парижской коммуны, сумел пережить ее на много-много лет, стать великим государством. А именно в чем? В том, если мы сравниваем Октябрьскую революцию и Парижскую коммуну, что в первую очередь у Парижской коммуны отсутствовала та самая массовая поддержка, которую сразу же, с первых дней получила Советская власть.

Во всех уголках страны стали создаваться Советы, люди стали подниматься в защиту Советской власти. Такой термин был — триумфальное шествие Советской власти. У меня, человека, который учился в советской школе, перед глазами стоит эта карта с массой флажков, обозначавших, где создавались очаги поддержки советского строя — и это сразу после Октябрьской революции! То, чего не было во всех предыдущих народных революциях. Особенно это большая беда Парижской коммуны, что она осталась в одиночестве.

Представьте себе — 1919 год, 12 апреля люди выходят, чтобы ночью отремонтировать четыре паровоза для фронта. Сегодня — это знаменитый субботник, а тогда это вообще непонятно было, что это такое. Они это даже субботником не назвали, просто вышли поработать.

Мне как писателю-фантасту приходится очень часто именно в такие вещи углубляться, когда я пишу, — по принципу Станиславского, чтобы читатель сказал: «Верю!» Я должен глубоко понять, что же там такого было в головах этих людей, воспитанных при царском режиме, когда работать можно только за деньги, приехавших в большинстве своем из деревень именно за деньгами — что вдруг ни с того ни с сего они вышли поработать просто так, бесплатно, чтобы выпустить четыре паровоза для фронта.

А это именно и была та волна поддержки новой власти, новой системы. Ведь большевики кинули клич, над которым сейчас ерничают, издеваются, но тогда это было воспринято на полном серьезе: «Фабрики — рабочим!» Рабочие выходили на работу, считая себя хозяевами доставшихся им заводов, фабрик. То есть они чувствовали, что они хозяева, что без них ничего не получится.

И еще очень важный момент — что Ленин с большим энтузиазмом, с большим восторгом воспринял это. Именно вот этот малюсенький эпизод. Всего лишь один цех вышел поработать — он его назвал предвестником коммунистического труда, написал статью об этом субботнике, дав ему наименование коммунистического субботника.

И именно вот эта статья Ленина послужила резонансным событием, на этот субботник люди обратили внимание. По всей стране это дело подхватили. Субботники стали с энтузиазмом проводиться везде, во многих местах. Люди увидели в этом возможность оказать поддержку власти.

Изучая все эти ситуации, историю энтузиазма в раннем Советском Союзе, я понял, что если бы рабочие 12 апреля 1919 года не вышли на этот субботник, то никакими Госпланами, никакими планами ГОЭЛРО, никакими социальными выплатами большевики поднять бы социализм в стране не смогли.

Самая главная особенность именно советского строя, социализма, что он пошел снизу. Ленин тогда бросил такую фразу, к которой мы относимся как-то легкомысленно, как к пропагандистскому штампу, но в нем глубочайшее содержание. «Социализм — это творчество масс!» То есть он в принципе мог быть построен только самими рабочими. Да, коммунистическая партия, партия большевиков руководила этим процессом на государственном уровне, но если бы сам народ не увидел в этом советском строе свою систему, ничего большевики сделать бы не смогли. Точно так же, во время войны мы бы не знали никаких панфиловцев, Гастелло и Матросова. Потому что люди сами почувствовали необходимость нового строя.

Что бы мы ни говорили о разных нововведениях и достижениях большевиков как партии, об их руководящей роли, их экономических новшествах, как они поддерживали науку, о плане ГОЭЛРО, индустриализации и прочем — но самое главное это всё-таки база, самый низ, то, что было у людей в голове.

Соответственно, в этом же мы можем искать и причину краха Советского Союза. Именно в погашении хозяйского отношения людей к своей стране. Я на эту тему написал даже большую специальную монографию, которую назвал «Фарс и трагедия великой системы», где это всё подробно разбираю. Забегая вперед, могу сказать результат своего исследования.

Спрашивают, с чего же начался этот поворот? С косыгинских ли реформ, или Брежнев развратил народ, или, может, XX съезд и так далее?

Мы должны говорить о командно-административной системе, — это система, которая заработала в пику общенародному энтузиазму. Она стала развиваться еще в 20-е, может в 30-е годы, но та точка перелома, после которой она стала царствовать в нашей стране, случилась, как это ни странно, при жизни Сталина на XIX съезде ВКП (б), которая после этого стала называться КПСС.

На мой взгляд, причины и взлета, и трагедии нужно искать именно в самом народе и в отношении к нему, так что постепенно его энтузиазм стали гасить, замещая это всё командно-административной системой.

О культурной матрице в СССР
и причинах его взлета и краха

Фрагмент выступления кандидата исторических наук Романа Романова

Я бы хотел сказать следующее насчет взлета. Я бы провел параллель между историей СССР и классической историей капитализма.

История капитализма начинается с протестантской этики. При формировании протестантской религии была заложена некая культурная матрица, которую описал Макс Вебер в своей работе о духе капитализма, и эта матрица была построена на абсолютном рационализме.

Этот рационализм имел абсолютно монетарный вид: человек стремится к накоплению богатства и благодаря этому становится успешным. Такая линейная формула характеризовала капитализм с точки зрения мотивации.

Если мы будем говорить о советском проекте, о социализме, то можно сказать, что в этом проекте тоже был заложен вектор на достижение успеха, но здесь была другая культурная матрица.

С одной стороны, была заложена рациональная парадигма, поскольку надо было переходить от традиционного общества к индустриальному, и здесь без рационализма сделать ничего невозможно. С другой стороны, советский проект отличался от капиталистического и протестантской реформации тем, что вторая составляющая была архетипическая. Были заложены архетипы и символы. Идея героизма, патриотизма — это всё отсылка к той проблематике, которой в первой половине XX века занимался швейцарский психоаналитик Карл Густав Юнг. Архетипы, символы, коллективное бессознательное были соединены с рациональностью — за счет этого получился мощный эффект развития.

Во второй половине XX века эта матрица из двух составляющих вступила в полосу кризиса. Мир пошел по пути постиндустриального развития, и культурная матрица фактически перестала соответствовать траектории развития цивилизации.

Если весь мир движется понятно куда: потребительское общество, информационная революция, научная революция — то люди стали решать, кто лучше живет, а кто хуже, и это стало мерилом для всех, не только в Европе и США, но везде в мире. И наши руководители решили: а что мы будем изобретать велосипед, если вот он — садитесь и езжайте.

Позднесоветская элита и советский средний класс, если так его можно назвать, сделали сознательный выбор разрушения культурной матрицы. И к середине 80-х годов она пришла в упадок, так же, как в свое время и протестантская реформация. В какой-то момент выросло, потом схлопнулось, погасло — и всё. То же самое произошло с советским социализмом. Инструментами развала СССР были либерально-западнический и националистический тренды политической борьбы, которые развернулись во время перестройки.

Позднесоветское общество на эти тренды купилось, оказалось к ним восприимчиво, это и привело к трагическим результатам.

(Продолжение следует…)