В предыдущих статьях мы установили, что и в самом Пакистане, и за его пределами есть силы, стремящиеся к отчуждению части его территорий. Более того, за недолгий (по историческим меркам) период существования Пакистана в виде самостоятельного государства он уже успел пережить крупнейший прецедент этого типа, которым стало отпадение Восточного Пакистана, превратившегося в нынешний Бангладеш. На этом фоне описанную в первой части временную потерю контроля над племенными территориями провинции Хайбер-Пахтунхва можно считать «небольшим» эксцессом.
Часть 1: Пакистанский сепаратизм и стратегия хаоса. Пуштунский вопрос
Часть 2: Пакистанский сепаратизм и стратегия хаоса. Борьба белуджей за «независимость»
Что же способно удержать государство, в котором идут центробежные процессы, да еще и подталкиваемые снаружи? Отсылка к выражению из Пушкина: «Привычка — душа держав» в случае с Пакистаном вряд ли справедлива, потому как государство существует совсем недолго. А значит этим вопросом должна быть всерьез озабочена власть, или, если говорить о проблеме более широко, какая-либо значимая сила, которой государство нужно всерьез. Такая сила должна быть способна, при необходимости, идти на компромисс с другими силами, а равно и подавлять другие силы, сметая их с политической доски.
Какова в этом отношении текущая ситуация в Пакистане? Об этом, а также о перспективах ее развития, мы поговорим в данной статье.
Все средства хороши
Положение центральной власти в стране можно описать одной фразой: глубокий кризис, вызванный междоусобной враждой трех основных политических сил. В открытой фазе он длится с начала 2022 года, когда в отставку было отправлено правительство премьер-министра Имрана Хана. Его партию «Движение за справедливость» (ПДС), которая опирается на поддержку провинции Хайбер-Пахтунхва, сменила у власти «Пакистанская мусульманская лига — Наваз» (ПМЛ-Н) клана Шарифов, базирующегося в крупнейшей по численности населения провинции Пенджаб. Колеблющиеся чаши политических весов тогда склонила в сторону ПМЛ-Н третья сила — «Пакистанская народная партия» (ПНП) клана Бхутто-Зардари, укоренившегося во второй по численности населения провинции Пакистана, Синде.
Термин «феодальный» к этому конфликту можно применить в том смысле, что крупные землевладельцы и поддерживающие их кланы и структуры являются одними из наиболее значимых политических игроков в стране. И потому борьба между партиями явным образом приобретает территориальный характер, становясь в чем-то похожей на знакомые нам по истории России и Запада феодальные распри.
В качестве поясняющего примера можно привести события 2023 года, широко освещенные в прессе. Неугодный «центру» Имран Хан проживал в столице Пенджаба, Лахоре, в собственной резиденции, под охраной местных правоохранительных органов. Чтобы его арестовать из Исламабада выезжали крупные контингенты столичных правоохранителей, причем попытки задержания Хана оборачивались полноценными потасовками между правоохранителями.
Конфликт между ПМЛ-Н и ПДС уже почти три года демонстрирует все признаки непримиримости: власть, направляемая ПМЛ-Н, стремится обрушить на Имрана Хана и его партию все возможные и невозможные кары, однако пока не может преуспеть. Выборы в феврале 2024 года показали, что ПДС по-прежнему является самой популярной партией. Возможно, в союзе с ПНП партия Шарифов и могла бы успешно завершить политический разгром оппозиции, однако этот союз, наметившийся в деле отставки Имрана Хана в 2022 году, после выборов 2024 года показал свою настоящую цену. ПНП устами своих руководителей отказалась входить в коалицию с ПМЛ-Н. И сейчас, в 2025 году, этот политический союз вовсю трещит по швам.
Однако сам политический конфликт — это только фасадная часть глубокого конфликта элит, который распространяется на все ветви власти Пакистана. Новый подъем Шарифов на вершину исполнительной власти вызвал серьезные разногласия не только во власти судебной, но и в очень важном для Пакистана в целом, и для обсуждаемого вопроса о сепаратизме, в частности, силовом крыле исполнительной власти.
Исполнительная и законодательная ветви власти, находящиеся под формальным контролем ПМЛ-Н, устроили полномасштабное наступление на судебную власть. И если до конца сентября 2023 года фронт независимости судебной ветви удерживал главный судья Пакистана Умар Ата Бандиал, то после его отставки 16 сентября 2023 года этот пост занял Кази Фаез Иса, который в отношениях с властью Шарифов сразу обозначил свою покладистость. Злые языки в пакистанской прессе писали о том, что Иса находится у Шарифов на крючке.
Как бы то ни было, но вскоре после его прихода на пост председателя Верховного суда в отставку с громким скандалом ушли сразу двое его оппонентов в судебной власти, поддерживавших экс-председателя Бандиала, и, по совместительству, претендовавших на пост главы Верховного суда после Исы. Подробнее эти события описаны во второй части статьи «Куда приведет Пакистан кризис власти?», вышедшей в газете «Суть времени» № 582 от 20.04.2024.
Читайте также: Куда ведет Пакистан кризис власти. Часть 2
Кульминацией конфликта стало 21 октября 2024 года, когда парламент Пакистана принял 26-ю поправку к конституции страны, которая сильнейшим образом ограничила независимость судебной власти. Она ввела 27 новых норм, среди которых: отмена права председателя Верховного суда на инициирование разбирательств по своей инициативе (suo motu), ограничение срока полномочий председателя тремя годами, ограничение права главного судьи формировать коллегии судей для рассмотрения различных дел, введение новой и «независимой» Конституционной коллегии, а также целый ряд положений, ограничивавших право Верховного суда вмешиваться в дела законодательной и исполнительной власти. А уже 25 октября, через четыре дня, судья Иса ушел в отставку по возрасту, как и было запланировано.
Тем не менее, конституционность 26-й поправки до сих пор оспаривают в Верховном суде в попытках ее отменить. 24 января 2025 года за протест против этой поправки был отправлен в отставку секретарь Коллегии адвокатов Верховного суда Салман Мансур — и снова со скандалом.
Если отвлечься от массы острых событий и потрясений в судебной власти, и взглянуть на процесс в целом, то партия Шарифов (в отличие от Имрана Хана, который то ли не мог, то ли не захотел исполнять подобный сценарий) сама подала пример прямого и открытого неподчинения решениям Верховного суда по принципиальному вопросу выборов в их родном Пенджабе.
Авторитет Верховного суда, а с ним и всей системы верховенства закона, оказался сильнейшим образом подорван; посыл самой власти о допустимости беззакония услышали все: и те, кто был против, и те, для кого беззаконие является нормой. Такая неразборчивость в выборе средств обеспечения власти в стране, декларирующей демократические ценности, не могла не иметь последствий. И потому вполне логично задать риторический вопрос: в какой мере подавление судебной власти повлияло на описанные в прошлых частях примеры вопиющего пренебрежения к силам правопорядка в Белуджистане и Хайбер-Пахтунхве?
Два взгляда на проблему терроризма
При рассмотрении конфликта в силовых ведомствах Пакистана вопросы риторические сменяются вполне конкретными и явными связями с нынешними событиями в пограничных провинциях. Чтобы сохранить последовательность изложения, избегая при этом чрезмерного погружения в частности, наметим основную линию идущего процесса. Она состоит в изменении политики Пакистана в адрес движения «Техрик-и-Талибан Пакистана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) (ТТП) (организация, деятельность которой запрещена в РФ) вскоре после отставки Имрана Хана, а также смежного с этим вопроса взаимоотношений Пакистана с афганскими талибами (организация, деятельность которой запрещена в РФ).
В январе 2023 года в интервью пакистанскому изданию BBC Urdu Имран Хан заявил, что после прихода талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) к власти в Афганистане они вытеснили всю структуру ТТП (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в Пакистан. Речь шла о 40 тыс. человек, среди которых собственно боевики составляли 5 тыс., а остальные были членами их семей.
«Когда им пришлось вернуться, какие были варианты у Пакистана? Их было два: либо расстрелять 40 тыс. человек — воинов и их семьи, либо реабилитировать их. Все политические партии согласились на реабилитацию, но она так и не была исполнена», — рассказал Хан.
В том же январе на контртеррористическом форуме в Исламабаде, он раскрыл подробности предложенного ПДС решения. В Хайбер-Пахтунхве, по словам Хана, была влиятельная группа, которая выступала против интегрирования ТТП (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в жизнь провинции. И бывший премьер-министр планировал «убедить» ее через проведение в провинции ряда инфраструктурных проектов для повышения уровня жизни. Но для этого все остальные провинции должны были выделить примерно 3% годового бюджета на целевые инвестиции в Хайбер-Пахтунхву. Однако в итоге Синд и Белуджистан отказались в этом участвовать, и план Хана по реабилитации пакистанских талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) был провален.
Имран Хан, будучи премьер-министром, выступил резко против использования территории Пакистана американскими войсками, которые планировали вновь развернуть контртеррористическую операцию в Афганистане. Его согласие очевидным образом пошло бы строго поперек политики замирения с талибами (организация, деятельность которой запрещена в РФ).
Примерно в это время и была, по-видимому, запущена первая фаза процесса его отстранения от власти, которая завершилась в марте 2022 года вотумом недоверия. Примечательно, что буквально за неделю до вотума в Пакистан с официальным визитом прибыл никто иной, как тогдашний глава англиканской церкви — архиепископ Кентерберийский Джастин Уэлби. В ходе своего визита он встретился и с Имраном Ханом, и с начальником штаба сухопутных войск (НШСВ) Пакистана генералом Камаром Джаведом Баджвой, и с другими официальными лицами.
Авторитет этого генерала и его влияние на Имрана Хана, как впоследствии неоднократно признавал сам Хан, были использованы во второй фазе его отстранения от власти. На ней перед Ханом возвели мощный барьер для возвращения во власть. Эта фаза достигла кульминации после короткого ареста Имрана Хана в начале мая 2023 года, вызвавшего массовые протесты ПДС 9–10 мая.
В ходе этих нашумевших протестов пролилось немало крови, причем разгневанные члены ПДС зачем-то участвовали в осквернении и разгроме несколько военных объектов, включая воинский мемориал. Это привело к тому, что против оппозиции выступила армия, после чего ПДС была расколота серией мощнейших ударов со стороны властей. Вскоре и сам Имран Хан попал за решетку, где и находится до сих пор по следующим друг за другом непрерывной чередой обвинениям и приговорам.
Во всей этой крайне дурно пахнущей истории нас интересует несколько ключевых моментов. Во-первых, участие американцев, маркируемое скандальной запиской дипломатического ведомства США, которую Имран Хан предъявил общественности за несколько дней до своей отставки. В ней с указанием официальных представителей США прямо обсуждалось отстранение Хана, а ее подлинность никто не опроверг до сих пор.
Во-вторых, по крайней мере косвенное участие в этом процессе Великобритании, маркируемое знаковым визитом главы Церкви Англии. Впрочем, англичане действуют не в пример более тонко, нежели их заокеанские партнеры, и по крайней мере памятных записок после себя не оставили.
И, наконец, в-третьих, роль армии Пакистана, маркируемая участием в процессе генерала Баджвы, который в силу пакистанской специфики являлся более влиятельной политической фигурой, чем сам Имран Хан. Более подробно эта история освещена в первой части статьи «Куда ведет Пакистан кризис власти?», вышедшей в № 567 газеты «Суть времени».
Читайте также: Куда ведет Пакистан кризис власти?
К сказанному в ней здесь можно добавить некоторые уточнения оценок. В частности, возможность снять «всесильного» генерала Баджву за счет политических сил в самом Пакистане представляется маловероятной. Тем не менее неким силам сначала удалось вбить клин в союз Имрана Хана и Баджвы, а затем использовать авторитет Баджвы для снятия Имрана Хана.
О том, какой рычаг использовали для давления на генерала, можно судить только косвенно. Единственная история, которая выходила в публичное поле — это коррупционный след в семейных финансах Баджвы. Вполне допустимо предположить, что финансы высокопоставленного генерала находились на счетах не в самом Пакистане, и потому были уязвимы для зарубежных арестов. Как бы то ни было, но Баджва проявил покладистость в вопросе отставки Хана, а затем и сам ушел на пенсию с поста НШСВ 29 ноября 2022 года, не предпринимая слишком уж активных попыток удержаться.
Что характерно, перед его отставкой в публичном поле снова всплыла тема о финансах родственников генерала. Надо сказать, схема «давления на кошелек» в отношении силовиков может уже считаться классической: она описана исследователями и в России, и за рубежом, и широко использовалась США и их западными партнерами при организации оранжевых революций во многих странах Ближнего Востока.
На следующий день после отставки Баджвы, ТТП (организация, деятельность которой запрещена в РФ) объявило о возобновлении террористической деятельности в Пакистане. И в это же время власти Пакистана начали совершать резкие жесты в сторону Афганистана.
Таким образом, отстранение Имрана Хана, генерала Баджвы, а затем и экс-главы Службы межведомственной разведки Пакистана (ISI) Фаиза Хамида, который считался ближайшим другом Хана и претендовал на пост НШСВ после Баджвы, привело к быстрому развороту внешней политики Пакистана в сторону эскалации отношений с Афганистаном.
Вновь возникает риторический вопрос: не этот ли разворот, который имеет как экономические, так и геополитические последствия, и был главной целью смены режима Хана в Пакистане?
С другой стороны, и банально «скинуть» фигуру Имрана Хана с политической доски в Пакистане тоже не выйдет без серьезного ущемления чести и репутации пуштунских племен. Ведь Имран Хан носит фамилию Ниязи, то есть является выходцем из одного из крупнейших и влиятельнейших племен пуштунов — ниязай. А учитывая особое место «чести» в кодексе племен, такое «неуважение» вполне может стать поводом для крупнейшего эксцесса на и без того проблемной территории Хайбер-Пахтунхвы.
В следующей статье поговорим об экономической ситуации в Пакистане и геополитическом измерении в конфликте с Афганистаном.