3 июля 2019 в Минске праздновали День независимости. В завершение праздника был организован салют. Через несколько минут после его начала зрители заметили, что заряды срабатывают слишком низко. Затем произошел взрыв одной из салютных установок. Несколько зарядов сработали в трубах артиллерийской установки, их осколки полетели в зрителей.
Председатель Следственного Комитета Белоруссии Иван Носкевич сообщил, что двум представителям российской фирмы Константину Денисову и Максиму Сапронову предъявлено обвинение по статье 299 части 2 УК Белоруссии (Нарушение правил обращения с пиротехническими изделиями, повлекшее по неосторожности смерть человека), которая предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от двух до семи лет, а командиру патрульной роты Минской военной комендатуры — по части 2 статьи 463 УК Белоруссии (Нарушение правил обращения с взрывоопасными предметами), которая предусматривает наказание в виде лишения свободы до пяти лет.
Андрей Инкин: Здравствуйте, я являюсь главным инженером компании «Пиро-Росс». Компания образовалась в 1994 году. Занимается разработкой и изготовлением фейерверочных изделий и пусковых салютных установок, а также проведением масштабных фейерверков.
Корр.: Следствие сообщило, что заряды 195 калибра были бракованные и с истекшим сроком годности. Когда были поставлены изделия?
А.И.: Фейерверочные изделия (ФИ) 195 калибра в Белоруссию были поставлены в 2017 году (срок годности фейерверков 5 лет — прим. ИА Красная Весна). Всего было поставлено 1200 штук. Стреляли весь 2018 год, никаких претензий не было.
Корр.: У всей партии фейерверков должен быть сертификат качества. Откуда тогда могли появиться бракованные изделия?
А.И.: Непонятно. Никаких официальных претензий со стороны белорусских военных не поступало. Любая пиротехника проходит двойной контроль: сначала ОТК завода–изготовителя, потом сертификационный центр. Берется выборка из партии, и проводят сертификационные испытания: на транспортабельность, на колебания температур и стрельбу. По ГОСТу их сбрасывают с высоты в полтора метра без упаковки, при этом заряды не должны сработать. Потом их заряжают и стреляют.
Корр.: Почему на нескольких установках из всех калибров только со 195-м калибром возникли проблемы?
А.И.: В парке Победы в стволе сработало изделие 195 калибра. Были еще 310 и 105 калибр. Как утверждает белорусское следствие, заряды были с заводским браком: размер изделия превышал норму, и поэтому оно не могло быть заряжено в стволы.
Корр.: Как давно компания проводит салюты в Белоруссии?
А.И.: В Минск мы ездим для оказания технической помощи с 2008 года. Так спокойнее белорусским военным — производитель и разработчик рядом. И на салют 3 июля наши ребята приехали для оказания технической помощи.
Корр.: Что подразумевается под технической помощью?
А.И.: Под технической помощью подразумевается: составление сценария фейерверка, запись сценария на пульт управления, консультации по зарядке. Собственно, я сам был на салюте 9 мая (ездил с 2011 года, выписался из больницы после операции и не поехал на 3 июля — прим. ИА Красная Весна). Тогда выяснилось, что некоторые фейерверки были с подозрением на отклонение от номинального калибра. Почему отклонения появились — другой вопрос. Неправильно хранились, транспортировались, или все в совокупности. Колебания температур плюс влажность — и изделия потеряли форму и из-за этого не проходили в ствол. В этом случае мы его прокатываем по его образующей о твердую поверхность, чтобы вернуть шарообразную форму. На 9 мая я так и сделал. Всего «таких» шаров было 30 штук из 480 изделий, я их прокатал, и они штатно отстрелялись. 3 июля тоже попадались такие изделия.
Корр.: Участвуют ли в заряжании фейерверков в стволы сотрудники компании?
А.И.: Мы присутствуем при зарядке. Командир выдает по карте зарядки фейерверки заряжающим. Изделия должны опускаться на дно мортиры под собственным весом. Опускать надо за веревку, а не за провод, вышибным стаканом вниз.
Корр.: Долго ли происходит процесс зарядки?
А.И.: Где-то два дня.
Корр.: Кто контролирует то, как происходит процесс зарядки?
А.И.: Установки стоят в армейских боксах. Заряжающий отвечает за зарядку. Если возникают проблемы, он докладывает командиру, и тот принимает решение. Если фейерверк не лезет в ствол, тогда его вообще не заряжают, либо мы, как разработчики, приводим заряд в нужную форму. Мы знаем, как это делать, и это предусмотрено нашей документацией. Но вся ответственность на заряжающем. Командир потом проходит и проверяет.
Корр.: Сколько было зарядов, которые не помещались в стволы?
А.И.: Больше сотни шаров. Но определяет — лезет или не лезет — заряжающий. Он мог затолкнуть в ствол фейерверк, применив силу, что недопустимо. Это важный момент.
Корр.: Люди в комментариях, узнав, что заряды подрезались и прокатывались, возмущались и призывали вернуть всю партию в «Пиро-Росс». Предусмотрены ли контрактом с Минобороны Белоруссии подобные манипуляции с зарядами?
А.И.: В контракте прописано, что если есть вопросы по качеству, поставщик после обращения должен в определенные сроки устранить недоработки — либо заменить, либо отремонтировать.
Корр.: Заменяли ли вы таким образом заряды?
А.И.: Да, чтобы ничего не подрезать, мы везли с собой на праздник 3 июля для подстраховки 120 зарядов. Эти 120 зарядов мы передали абсолютно бесплатно.
Корр.: Воспользовались ли привезенными зарядами?
А.И.: Не на 100%. Только какой-то частью. Другую часть привезли со склада белорусского арсенала.
Корр.: Как смотрела на ваши действия минская комендатура?
А.И.: Я так понимаю, все были в курсе, что мы привезем фейерверки на замену. В армии без команды никто ничего делать не станет. Потом почему-то решили все повесить на троих человек: двух ребят из России и одного белоруса, у которого есть свой командир, а у того есть свой командир, но как-то все это мимо.
Корр.: Вы говорите, что ваши действия по прокатке и обрезке зарядов совершенно безопасны?
А.И.: Они предусмотрены нашим техпроцессом.
Корр.: Что под этим подразумевается?
А.И.: Есть намоточная технология. Шар состоит из двух картонных полусфер. Он обматывается бумажной лентой, которая клеится на полусферу при помощи клея, а потом наматывается станком по программе, когда шар мокрый. Он становится немного подраскисшим, форма у него не очень правильная. Тогда мы прокатываем его, чтобы шар стал правильной формы.
Продолжу про обрезку. Берется обычный канцелярский нож, убирается лишняя бумага. Собственно, для чего это делается? Можно же просто взять и запихнуть шар, он влезет, никуда не денется. Но есть понятие «обтюрация» — это полезная работа пороховых газов. Понятие из артиллерии и стрелкового оружия, когда пороховые газы работают на выдавливание снаряда из канала ствола — чем плотнее снаряд в стволе, тем лучше. В фейерверках высокая обтюрация недопустима, потому что снаряд картонный, большая скорость нарастания давления в заснарядном пространстве может разрушить шар. Давление раздавит шар в стволе. Должны быть технологические зазоры между стенками ствола, чтобы лишнее давление сбрасывалось. Шар должен свободно опускаться в канал ствола под собственным весом — это пишется во всех инструкциях. Это обязательное требование.
Корр.: Командир может определить, был ли «забит» заряд в ствол? Проверяет ли командир свободный ход заряда в трубе?
А.И.: Командир проверяет только наличие заряда в стволе, не болтаются ли провода, и не перевернули ли заряд. Тем более, что два дня — это очень сжатые сроки. Все торопятся, лишь бы быстрее зарядить. Это профессия заштатная.
Корр.: Что вы имеете в виду?
А.И.: В России есть салютный дивизион, он занимается только салютами. В Минске — это военная комендатура. В ней есть патрульно-салютная рота. Их основная задача — патрулирование, но за две недели до события они занимаются салютом. И торопятся побыстрей от этого отделаться — отстрелялся и забыл.
Корр.: Читал, что были проблемы не только с фейерверками, но и с салютной установкой.
А.И.: Да, мы считаем, что с установкой тоже были проблемы. Хотя следствие это никак не озвучивает и вообще не рассматривает. Салютные установки (СУ) были поставлены в 2008 году, с момента поставки прошло 12 лет. Техническим обслуживанием (ТО) никто не занимался. Тем более, что СУ за штатом. Мы неоднократно обращались в Министерство обороны Белоруссии, к министру, давайте проведем ТО установок, освидетельствование их на пригодность, и всем будет спокойно. В Минобороны отвечали, что денег нет, вот скоро появятся, и обязательно обратимся. Такой разговор идет с 2014 года.
В работы по обслуживанию салютных установок входят: проверка крепления стволов к раме, проверка целостности стенки ствола, также мы измеряем толщину ствола, меряем калибром прохождения, чтобы труба соответствовала калибру.
Корр.: Труба может истончиться?
Андрей Инкин: Может истончиться или потерять форму, например, стать яйцом. Глазу незаметно, что она стала эллипсом, какие-то миллиметры. Но это опасно, шар туда просто не пролезет.
Корр.: Получается, что и шары, и стволы изменили геометрическую форму?
Андрей Инкин: Да, вполне такой вариант может быть. По разным причинам, может, раковины образовались. Процесс стрельбы — это процесс окисления, сера, нагар въедаются, и ствол становится серым, и очистить его сложно — въелся в структуру металла.
На видео фейерверка в YouTube видно, что салютная установка стреляет не по программе, а залпами по несколько штук. Так быть не должно! Такое происходит, если нарушается целостность электрических цепей, и происходят какие-то замыкания внутри цепей установки: может выстрелить 5 шаров, может 10 шаров.
Корр.: Это опасно?
А.И.: Конечно. Салютная установка рассчитана на определенные нагрузки. Если мы говорим про установки в Минске, то они конструктивно рассчитаны на один 310 или на два 195, или на пять 105 в одном залпе. И если выстрелить больше зарядов, чем рассчитано, то может погнуться рама, слететь крепление стволов, в результате может помять соседний ствол. А если соседний ствол замялся, то фейерверку некуда будет деваться, и он сработает в стволе.
Корр.: Предоставляли ли вам видеозаписи того, как проводились следственные эксперименты?
А.И.: Нет, к сожалению, мы не можем ознакомиться с материалами дела. Мы хотели участвовать в следственных действиях вместе с белорусскими экспертами, но нас не допустили. Следствие отказало. Хотя нас, как разработчиков изделий и салютных установок, могли бы привлечь в техническом плане.
Корр.: На каких основаниях вы заявляете, что подрезка и прокатка — допустимые действия?
А.И.: Мы проводили опыты, причем более жесткие. Брали заряды и стреляли без бумажной оболочки. Заряд состоял из двух частей: картонная оболочка, а вокруг нее наматывали бумажный скотч. Стреляли без бумажной оболочки, считайте, как картошку почистили. Он штатно сработал. Проводилось достаточно большое количество опытов по прокатке.
Корр.: Что влияет на срабатывание заряда внутри мортиры?
А.И.: Несколько причин. Тугое заряжание. Оно приводит к резкому скачку давления внутри ствола и разрушению изделия. Неправильное заряжание «вверх ногами». Тут два сценария. Первый — заряд сработает в стволе. Второй — пороховые газы идут вниз, бьют о дно ствола и подбрасывают заряд вверх. Заряд подлетит на небольшую высоту и сработает над стволом, либо выпрыгнет из ствола и сработает рядом. Если упадет на землю, то ничего не будет. Если упадет между стволов, то может их погнуть и изделия, следующие по программе, застрянут и сработают в стволе. Если заряд упадет в соседний ствол, то разорвет ствол. Соседние изделия тоже могут сработать — будет массовый подрыв. Кстати, этот вариант, может быть, и произошел в Белоруссии.
Корр.: Брали ли вы на экспертизу свои изделия?
А.И.: Мы брали аналогичные заряды. У нас были на складах аналогичные изделия из этой и других партий, и мы с ними проводили эксперименты: подрезали, прокатывали, заряжали «вверх ногами», по два в ствол и туго заряжали. «Пропихивание», два заряда в стволе, как правило, разрывает ствол. При зарядке «вверх ногами», заряд выпрыгивает из ствола или разрывает ствол.
Корр.: Кто был ответственен за запуск, остановку салюта?
А.И.: Ответственным было Минобороны Белоруссии. Собственно, это их салютные установки, их заряды. У нас с ними на проведение фейерверка де-юре никакого договора не было. Мы по-дружески, по-братски приезжали, чтобы ребятам из военных было спокойнее. За зарядку, за зону безопасности, за нажатие кнопки пуска отвечало Министерство.
Корр.: Когда возникли проблемы, кто должен был отключить установку?
А.И.: На других точках операторы сидят в кабине установки. Если вдруг что-то не так, он может ее отключить. Установки, которые были в парке Победы, составляли единый сценарий фейерверка и управлялись дистанционно из командного пункта (КП) по радиоканалу. КП находился за 100 метров от установок. После нескольких взрывов салютная установка, насколько мне известно, разрушилась и остановилась сама.
Рядом никого не было. В лесочке сидел ответственный за салют командир расчета и с ним в данном случае были еще двое наших ребят — Сапронов и Денисов.
Корр.: Могли ли Сапронов и Денисов как-то повлиять, прервать салют?
А.И.: Первая установка разрушилась сама. Эта та СУ, от которой погибла женщина. Остальные отключили дистанционно. Если ситуация выходит из-под контроля: нештатное срабатывание, срабатывание на недостаточной высоте, то только командир расчета принимает решение выключить установку или продолжить салют.
Корр.: В других районах Минска (Уручье, Чижовка) происходила аналогичная ситуация. Там выключили сразу, как только заряды стали низко срабатывать. Почему в парке Победы произошли низкие срабатывания и установку не выключили?
А.И.: Решение остается за командиром — продолжить салют, либо, если есть опасность, остановить салют.
Корр.: Сопровождают ли сотрудники «Пиро-Росс» салютный дивизион российской армии?
А.И.: Всегда. Были на всех 17 фейерверках в 2019 году. Сопровождаем, контролируем и помогаем с зарядкой.
Корр.: Часто возникают такие проблемы с фейерверками в вашей практике, когда необходимо подрезать, прокатывать? Или это было только в Белоруссии?
А.И.: Так много было только в Белоруссии. Если вы имеете в виду гражданские салюты, то такое иногда случается с фейерверками большого калибра, либо все заряды заряжаются штатно, либо подрезаем или прокатываем не более десяти зарядов. Мы возим их, кстати, не в армейских ящиках, а в картонных, более мягких коробках. Заряд может немножко замяться, сплюснуться, и в таких случаях мы прокатываем и заряжаем фейерверк. У нас есть внутренние документы, наша памятка, что делать нашей бригаде в таких случаях.
Корр.: Белорусская сторона говорит, что был нарушен белорусский ГОСТ и ваши действия запрещены.
А.И.: Они ссылаются на то, что данные манипуляции не предусмотрены руководством по эксплуатации. Но руководство по эксплуатации мы пишем для пользователя. Если я представитель завода-разработчика, то я могу устранить на месте какие-то неисправности, и это предусмотрено контрактом.
И если это было запрещено, то куда вы собственно смотрели? Если говорить юридически — это не наши заряды. Мы поставили, получили деньги, подписали акт сдачи-приемки в 2017 году. Всё — изделия ваши. Есть проблемы с качеством? Предъявляйте рекламацию. Если никаких вопросов нет, то какие вопросы могут быть к нашим сотрудникам? Они ехали, как инженеры, для технической помощи, а не как представители ОТК, кому можно было предъявить рекламацию.
Корр.: За два месяца с 9 мая не поступало никаких претензий? Могли ответственные лица в Белоруссии провести на складе инвентаризацию или еще что-либо и прислать претензию?
А.И.: Конечно могли. По контракту и по ГОСТу делается так: при выявлении несоответствия должны прислать уведомление о вызове представителя поставщика, представитель на месте составляет рекламационный акт, подписывается с двух сторон, мы изымаем изделия, меняем на новые либо устраняем несоответствие на месте. Заменяются на любые другие изделия по калибру и цвету.
Корр.: Почему белорусская сторона так не сделала?
А.И.: Причина нам неизвестна, возможности заменить у них были. Они всё даже на видеокамеру записывают.
Корр.: Что именно?
А.И.: Процесс зарядки. На боксе висит видеокамера, которая записывает процесс зарядки, кто как заряжает.
Корр.: Получили ли вы копии?
А.И.: Копий у нас нет, они есть только у следствия и комендатуры.
Корр.: Какие-то экспертизы проводились?
А.И.: Проводились белорусской стороной, но результатов экспертизы мы не видели. Это материалы следствия, которые нельзя распространять никому. Мы видели это только из интервью на белорусском канале, где начальник следственного комитета Иван Носкевич докладывает, что следствие закончено.
Корр.: В роликах на YouTube видно, что люди находятся ближе заявленной зоны безопасности.
А.И.: Кстати, о зоне безопасности. Зона безопасности должна быть 500 м. Погибшая была в 470 м от СУ. Где были остальные, мы не знаем. Через реку на расстоянии 250 метров находились люди. Это совсем близко. В ту сторону практически ничего не полетело, им повезло, они могли пострадать еще больше.
А.И.: В заключение скажу. Мы считаем, что все обвинения не обоснованы, в отношении Сапронова и Денисова притянуты за уши, а на командира роты просто всё свалили. Как в первый день нашли крайних, так ничего не поменялось за 8 месяцев. Мы считаем, что Сапронов и Денисов все делали правильно, что их действия предусмотрены документацией и действующим контрактом.
Корр.: Погибла женщина — на ваш взгляд, кто виновен в произошедшем? Все ли виновные лица привлечены к делу?
А.И.: Сейчас в белорусских СМИ и СК Белоруссии преподносится, что ответственность лежит только на трех людях. Их сделали крайними, а командиры, которые тоже принимали решения, те, кто отвечал за зону безопасности — это всё отмели и размыли.
Корр.: Получится ли в белорусском суде доказать, что не вся ответственность лежит на Сапронове и Денисове?
А.И.: Мы, конечно, надеемся, что суд будет непредвзятый, честный. Хотелось бы в это верить. Но мы считаем, что действия Сапронова и Денисова были правильные и направлены на снижение вероятности срабатывания изделий в стволе, а не то, что им предъявляют. Но суд работает с бумагами, с тем, что напишет эксперт, и суд не будет разбираться. Было бы, конечно, правильнее собрать экспертную международную группу. Мы очень сильно надеялись, что обратятся в «НИИ Прикладной химии» — уникальную организацию на весь СНГ, или в Ракетно-артиллерийское управление по военной линии. Но весь процесс закрыт.