Essent.press

Вклад в Победу вносил каждый, но фронтовики — дело особенное. Интервью

Федор Модоров. Зенитчики. Этюд. 1942 г.
Федор Модоров. Зенитчики. Этюд. 1942 г.

Рудольф Николаевич Плахин пошел на фронт добровольцем. Он выучился на шофера, но затем стал командиром зенитного расчета и зимой 1944 года попал в 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус. На счету Рудольфа Николаевича участие в операции «Багратион», разгром немцев в Курляндии. Он был в числе советских солдат, освобождавших от нацизма Прибалтику.

Мы поговорили с ветераном о ратном труде зенитчиков, современном отношении к Победе в странах Восточной Европы и дорогих его сердцу наградах.

ИА Красная Весна: Расскажите, пожалуйста, о своем боевом пути. Вы ведь сбили 3 самолета, Вас за это наградили?

Плахин: У меня с самолетами получилось так, я сбил три самолета. О двух самолетах я знал с фронта. Командир взвода объявлял: «Плахин сбил „Мессершмитт 109“». Потом: «Сбил „Юнкерс 87“». А потом я воевал-воевал и уже в сентябре получилось так…

Я был на двух фронтах — на 3-м Белорусском и на 1-м Прибалтийском. Освобождал Белоруссию со столицей Минском, Литву с Вильнюсом. Нашу часть перебросили с 3-го Белорусского на 1-й Прибалтийский. И началось большое окружение немецких войск. Может, ты слышал «Курляндская группировка»? Часть, в которой я воевал, она механизированная. 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус. Там ни один солдат у нас не ходил пешком.

Наша задача была вклиниться. И мы вклинивались до Риги. Когда мы вклинились до Риги, из курляндской группировки немцы старались спастись через Рижский залив, Балтийское море. Немцы убегали морем. А когда наша часть вышла к Рижскому заливу Прибалтики, две бригады и 3-я танковая стали контролировать этот участок, через который немцы морем убегали. И остались в окружении.

У них был единственный выход — прорваться по суше. Это было в 18–20 км от Риги. Как раз на нашем участке, где была 7-я бригада, в которой я воевал, они неоднократно старались прорваться. И вот, числа 19 сентября, у меня всё в наградных грамотах записано, был страшный бой. Стреляли все. Немцы вырывались из окружения. Представляешь, что такое? А там их несколько дивизий было. Несколько дивизий — это не просто рота или батальон.

ИА Красная Весна: Вот, Вы говорите «Страшный бой!» Что можно человеку, как я, который не воевал, рассказать, чтобы он смог представить, насколько это страшно? Как это описать?

Плахин: Как описать? Стреляли с обеих сторон. Самолеты летели, бомбили их территорию. Они бомбили нас. Стреляли все орудия, которые были. И танки. Они на этот прорыв пустили всё из окружения. Плюс им навстречу тоже пошли их войска.

Я и говорю, как вот иногда говорят: «Головы поднять нельзя!» А я-то на машине, в кузове установлен на треноге пулемет ДШК. Совершенно открытый. Мне-то надо стрелять — и я стрелял. Стрелял я по всем немецким самолетам, которые только прилетали и улетали. И вдруг я увидел — самолет задымился. Они уже отбомбились, он из числа последних, наверное, был. И я переключился на наземные цели. У нас было так — уничтожать всё, что мешает наступлению. Поэтому, хотя я и с зенитным пулеметом, но, если надо, — где там ДОТ, ДЗОТ, огневая точка, — я по ним стрелял. Я же на расстоянии стрелял, в окопах не сражался.

ИА Красная Весна: Но основная задача, все же, отбиваться от самолетов?

Плахин: Да, моя задача была основная — прикрывать от самолетов наши позиции. В каждой бригаде, а у нас было 3 бригады, была отдельная зенитная пулеметная рота. Нас распределяли по бригаде повзводно.

ИА Красная Весна: Взвод это сколько машин?

Плахин: Взвод — это 4 расчета. В каждом взводе командир, офицер младший — младший лейтенант или лейтенант. И вот получилось так, мне было не до того — я сбил или не я сбил. Никто мне не подсказал. Я переключился на наземные цели потому, что самолеты пролетели, хотя один задымился, но тоже пролетел. И один командир взвода, не мой даже, увидел это и написал на меня наградной лист. Потом часть вышла к Балтийскому морю. Разгромили эту группировку немцев, часть снималась на переформировку, понимаете. Тогда уже было не до того разбираться, кто сбил самолет. Но совершенно другой командир взвода видел, что я стрелял в этом направлении один и на меня наградной лист написал, а мне не сказал. Я намного позже об этом узнал.

ИА Красная Весна: О наградах ведь не думали? Главное же сбить врага, а награды — не так важно?

Плахин: Да, и не только я. Все не думали о наградах. Главное, думали — жив остался.

ИА Красная Весна: Вот Вы освобождали Прибалтику, Вильнюс и Ригу. Как вы относитесь к тому, что сейчас там творится?

Плахин: Да. Был освободитель, а теперь оккупант. Обидно. Я Вильнюс освобождал. Потом мы же дослуживали, после войны. И я больше двух лет дослуживал там. Там были и поляки, и литовцы и все были весьма довольны и благодарны, что мы их освободили. Они нас рады были на руках носить.

Позже, когда я служил, у меня были хорошие знакомые поляки. Отношения были отличные.

ИА Красная Весна: Вот все время говорят, что были хорошие отношения. А что случилось с народами? Почему те же поляки, простые люди, забыли это? Их же отцы по-другому к этому относились.

Плахин: Это их надо спросить.

ИА Красная Весна: А возможно, чтобы они сейчас вспомнили, кто их освобождал и от чего, и стали к нам лучше относиться?

Плахин: Конечно, я общался с простыми людьми. Это же не простые поляки сейчас хотят все, а власти. А все их власти — в НАТО, какие куплены американцами, какие запуганы. Все дуют в дудку Америки. Это всё исходит оттуда.

ИА Красная Весна: Но ведь памятники сносят не политики. Вот памятник Коневу в Чехии в прошлом году.

Плахин: Против власти-то не пойдут. Подчиненные, наверно, боятся за кресло. Потому они все выполняют. Сейчас они используют все гадости, чтобы только нам сделать хуже. Но русский народ привык ко всему.

ИА Красная Весна: Вы же проводите уроки школьникам. Если случится на нашем веку что-то подобное 22 июня — они пойдут, как тогда, в военкоматы?

Плахин: Это сложный вопрос. Я жил в такое время, когда с детства воспитывали любить Родину. А сейчас воспитывают любить доллары. Раньше были октябрята, потом, если ты был достоин, тебе вручали пионерский галстук. Потом комсомол. Вот так нас воспитывали. В старших классах еще были ГТО (подготовка и сдача спортивных нормативов «Готов к труду и обороне». — Прим. ИА Красная Весна). Всё это воспитание шло в том направлении, которое надо было.

Мне многие изменения сейчас не нравятся. Перемены названий улиц, городов. Ну что это такое — битва была Сталинградская, а город — Волгоград.

ИА Красная Весна: Вы ведь служили в 3-м Сталинградском корпусе.

Плахин: Да. Корпус, который принимал участие в окружении немцев под Сталинградом. Сейчас надену парадный китель — у меня есть там два значка части. Я не большой любитель значков, и у меня нет лишних, только те, которые заслужены.

ИА Красная Весна: А самый дорогой из них какой?

Плахин: Значок фронтовика. В войне участвовала вся страна, все вносили свой вклад в Победу. Я с уважением отношусь ко всем — к хирургам, которые работали в госпиталях, ко всем тыловикам. Победа зависела и от колхозников, и даже школьников, которые колоски собирали. Все были участники войны. Но фронтовик — я считаю, что это что-то особенное. Я не считаю, что это должно давать какую-то привилегию, что у других их должно быть меньше. Нет, я всех их уважаю, но быть фронтовиком — это особое дело.

ИА Красная Весна: У вас большая семья?

Плахин: Дочка, сын, есть внуки и внучки. И даже есть две правнучки. Не видел их несколько месяцев, они меня берегут. Дочка была у меня очень часто, но ковид нас немножко разлучил. Конечно, из-за ковида у нас посещения сократились. Будем надеяться: фрицев победили и ковид победим! Я так настроен.

ИА Красная Весна: Спасибо вам огромное! Здоровья и с Днем Победы!

Плахин: С Днем Победы!

Свежие статьи