Дивный новый цифровой мир ускоренно создается российскими цифровизаторами. Создается, заметим, по западным методичкам, которые никак не поменялись после начала конфликта с этим самым Западом, хотя утверждается, будто конфликт сей не на жизнь, а на смерть (с чем мы как раз полностью согласны). И что примечательно — но не странно! — основной точкой приложения цифровизаторских усилий оказались российские дети и подростки. Это логично — стратеги всегда делают ставку на новое поколение. Именно его надо успеть обработать и приучить к «новизне», пока оно не выросло. Так что детей загоняют туда не только кнутом, но и «пряником». Этот гнилой «пряник» можно коротко охарактеризовать как «получение полезных навыков в социальных сетях, которые обязательно нужны детям». Без них они якобы не социализируются.
Мир, в котором должны «социализироваться» дети, прекрасно описан его творцами, ни добавить, ни убавить: в нем они (дети, наши дети!) должны стать товаром, который будет отбирать работорговец, отбраковывая ненужное. А работорговец этот — глобальные корпорации (ну, хорошо, сегодня ситуация чуть-чуть поменялась, не совсем глобальные, раз пока мы с Западом не замирились). Однако людей не сегодня назвали «новой нефтью», и это понятие с тех пор расширилось и продолжает расширяться, наполняясь страшным содержанием. Приглядимся, каким?
Спецпредставитель президента РФ по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрий Песков охарактеризовал создающуюся систему цифрового образования как «глобальный кадровый пылесос». А чтобы товар удобнее было «отсортировать», о нем нужно получить максимум информации. В частности, Песков говорит, что помимо системы ИИ, которая оценивает ребенка, его еще будут отслеживать социальные сети. Но для этого ребенок должен в этих соцсетях а) быть и б) быть максимально представлен. Причем желательно с детского сада.
Посмотрим, как мечты цифровизаторов воплощаются в реальность. Пока родители детей и подростков приходят в себя от свалившегося на них «счастья» в виде всевозможных цифровых новинок — РЭШ, «Сферумов», «Траекторий», ИИ-проверяльщиков домашних заданий и прочих разрушительных для образования инициатив (несть им числа!) — на них давно ведут атаку с другой стороны.
Со стороны будущего их детей, будущего, которого якобы не будет, если детей не включить в «киберсоциализацию». Логика тех, кто хочет взрастить виртуального человека и контролировать его, понятна: зачем заставлять, если можно завлечь, создав иллюзию безальтернативности некоего образа жизни? Мол, нечто уже сложилось — значит, надо действовать в предлагаемых эпохой обстоятельствах!
Казалось бы, о вреде чрезмерного пребывания ребенка в социальных сетях и у нас, и на Западе не говорил только ленивый. И самый занятой и равнодушный родитель знает о том, что от виртуального мира проблем больше, чем пользы. Более того, даже целый министр просвещения России Сергей Кравцов 2 июня 2023 года в эфире «Первого канала» заявил, что детям до 15 лет не стоит пользоваться интернетом и социальными сетями.
«До 15 лет — период, который нужно пройти без виртуального мира. Это говорят психологи, это говорят ученые, это не только мое личное мнение», — сказал он. По словам Кравцова, после того как ребенка «захватывают» социальные сети, ему очень сложно вернуться в реальный мир. В этом смысле важно проводить работу и с родителями, считает глава Минпросвещения.
Да, это действительно так: чем позже ребенок получает смартфон с интернетом, тем лучше для ребенка. А реальная картинка такова: опрос «VK Добро» и «Дети Mail.ru» показал, что у половины российских детей есть аккаунты в соцсетях. Правда, этой половины цифровизаторам мало: аккаунты должны быть у всех!
В Институте статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ приводят другие данные: у 97% подростков в возрасте 14–17 лет есть аккаунт по меньшей мере в одной социальной сети. Еще там выяснили, что собственный смартфон есть у каждого третьего ребенка от трех до шести лет (я не зря выше сказала про детский сад!), а в возрастной категории 12–14 лет доля детей с такими гаджетами составляет уже 90%.
Так что же рассуждающий о вреде социальных сетей (не факт, что искренне) министр делает на практике? А на практике цифровизаторы уже ведут политику безусловного включения детей чуть ли не с первого класса в активную жизнь социальных сетей.
Сегодня в школе уже с начальных классов требуется профиль в социальной сети, чтобы проходить обучение, олимпиады, конкурсы на разных платформах. Но наши цифровизаторы идут дальше: детей стараются вовлечь не только в потребление, но и в создание контента. Вот она, та самая безальтернативность: говорится, что дети в интернете как рыбы в воде и с ранних лет уже пользуются социальными сетями, так надо их научить там действовать «правильно» и быть «эффективными» — чтобы товар был максимально полно представлен на сортировке.
Детей втягивают и адаптируют к этой среде всеми возможными способами. А поскольку, как заявил наш гуру цифровизации Герман Греф, школа знаний должна превратиться в школу навыков, то правительство РФ, Минпросвещения и Росмолодежь эти якобы необходимые для жизни навыки активно детям впихивают.
Что происходит на практике
Во всех школах России в рамках Концепции развития дополнительного образования, утвержденной премьер-министром РФ Михаилом Мишустиным 31 марта 2022 года, к 2024 году должны быть открыты школьные медиацентры.
Концепция дополняет национальный проект «Образование» — это инициатива, начатая в 2019 году и реализуемая до 2024 года. В этот нацпроект входит федеральный проект «Успех каждого ребенка» — проект развития дополнительного образования детей, запущенный для того, чтобы создать эффективную систему «выявления, поддержки и развития способностей и талантов у детей и молодежи». В этот федеральный проект входит проект «Доступное дополнительное образование для детей», который развивает подписанная Мишустиным концепция. Следить за реализацией программы поручено Минпросвещению.
Так вот, в ней речь идет о том, что каждый ребенок получает персонифицированное финансирование на дополнительное образование, то есть сертификат, который его родители могут использовать в любом учреждении на территории региона, имеющем лицензию на дополнительное образование детей и участвующее в системе персонифицированного финансирования.
Сейчас система выдачи специальных сертификатов, по которым можно посещать кружки и секции бесплатно, действует в 72 регионах, к 2024 году в нее будут включены все регионы, в том числе и новые. По итогам 2021 года сертификаты получили более 8,5 млн детей.
Сама концепция, как и нацпроект «Образование» (который курирует Татьяна Голикова), охватывает всё: и обновление содержания программ допобразования, и внедрение региональных навигаторов допобразования детей (речь идет опять об информационных ресурсах, на которых нужно регистрироваться, чтобы подобрать программы допобразования), говорится о необходимости наращивать функциональную грамотность детей, воспитывать их в духе патриотизма, и о ранней профориентации, и об индивидуальных траекториях, и так далее и тому подобное. Концепция и ее подводные камни — это большая отдельная тема, о которой еще нужно будет поговорить.
Остановимся на школьных медиацентрах. Можно возразить, что медиацентр — это же дополнительное образование, на него можно ходить, а можно и не ходить. Тут важно оговорить один момент: бесплатные возможности этих сертификатов не слишком велики, он допускает оплату «не менее одной дополнительной общеобразовательной программы» и не распространяется на музыкальные школы и детские школы искусств, то есть на самые востребованные у родителей и детей направления.
По данным ЕАИС «Допобразование» на ноябрь 2022 года, в навигаторах есть данные о 758 программах под обобщенным названием «Медиацентр» или «Школьный медиацентр» на базе школ. Это всего 0,2% от общего количества программ социально-гуманитарной направленности. С одной стороны, это не так много. А с другой, можно задать два риторических вопроса. Первый — а что предпочтет сам ребенок, выбирая между кукольным театром и медиацентром с соцсетями? И второй — а что выберут родители, если речь идет якобы о получении будущих «компетенций»? Да еще и с модным оттенком — медиа, соцсети, SMM.
Чуть забежав вперед, отмечу: дети и подростки сегодня становятся значимым ресурсом даже в самом приземленном смысле, потому что бюджетные средства, которые на молодежную политику, например, в 2024 году выделят в десятикратном размере, сами себя не реализуют. А медиацентры в 2024 году будут в каждой школе… Но это лишь заметки на полях, реальность гораздо страшнее.
Что такое «новые медиа»
Итак, разберемся, о чем идет речь, потому что сразу можно задать вопрос: а, собственно, что плохого в медиацентре? Начнем с того, что подразумевается под словом «медиа», потому что теперича — не то, что давеча.
Школьные фото- и журналистские кружки существовали с советских времен. В них ребята изучали фото- и радиодело, журналистские жанры, писали эссе и репортажи, печатали свои листовки, газеты или рисовали стенгазеты, посвященные школьной и не только жизни. Ни шатко ни валко, в разных школах России такая практика продолжалась всё постсоветское время с учетом развития техники и появления новых технических возможностей, и ничего плохого в ней, конечно, нет.
И эти медиацентры пытались развивать. Так, например, 13 июля 2017 года глава Минобрнауки Ольга Васильева заявила, что ведомство начнет с сентября работу по организации детского телевидения в каждой российской школе. По ее словам, это школьное телевидение, которое придет в каждую школу.
«Первая часть этого телевидения — единая программа для всей страны, куда будут входить сюжеты на те темы, которые нас интересуют, прежде всего воспитательного значения, новостные сюжеты, а вторая часть — школьная жизнь, жизнь каждой школы, которую наши дети будут знать. Я считаю, это очень большое начало для детей разного возраста, потому что именно в детстве закладывается то чувство дружбы, плеча, уважения другу к другу, о котором мы говорим», — отметила Васильева. Однако, как и в целом с медиаобразованием, это школьное дело почти не шло.
Но времена меняются, взрасли так называемые «новые медиа» — Интернет и социальные сети. В основном под «новыми медиа» сегодня подразумеваются именно социальные сети, в которые может зайти любой. А в них, в свою очередь, действуют совсем иные правила, нежели в традиционных СМИ.
Именно правила соцсетей задают тренд на создание контента, а контент — это совсем не то, что журналистский продукт, созданный для теле-, радио- или газеты. Да даже новости для школьного сайта уже сильно отличаются по базовым требованиям от контента для социальных сетей школ и самих школьников. Потому что главный критерий эффективности какой? Правильно: лайки и репосты!
Сегодня бал правит контент, а не журналистский или любой художественный жанр. Растет ужасающими темпами потребление информации без ее осмысления — в качестве примера тут, конечно, можно привести бесконечные алгоритмические ленты социальных сетей (Дзен, ВК, ОК). И контент этих социальных сетей упрощается: новости школьных медиацентров, написанные по канонам классической журналистики, там никак не «зайдут», это не «годный контент», скучно-с. И об этом, кстати, уже говорят на всевозможных региональных медиафорумах: следуйте трендам, а не классике.
Как мы дошли до жизни такой — это предмет отдельного разговора, давайте опишем то, что мы имеем сегодня.
В самом простом понимании контент — это наполнение веб-страниц, приложений, соцсетей, каналов в мессенджерах и разных программ. Под понятие «контент» подпадает всё, что несет в себе информацию в разных форматах. Это может быть текст, видео, аудио, инфографика, фотографии (или какие-то другие изображения, например, GIF или коллажи).
Всё, что вы видите в интернете — это контент. И не обязательно в этом контенте есть содержание (идея, мысль). Даже наоборот: их там скорее всего не будет, главенствуют развлечение и увлечение, иначе потребитель информации быстро «проскроллит» и не увидит ваш продукт. И максимальное упрощение, конечно, потому что содержание давно уже не главное, важна упаковка — яркость картинки, эффект присутствия, кликбейт, развлечение, знакомые лица на первом плане, возможность увидеть там себя и так далее.
Что делает современный контент-мейкер: разбирает и переупаковывает исходный текст или событие. Тут на первый план, как я уже говорила, выходит форма подачи материала. Так это и есть постмодернистская деконструкция, когда деконструируемый текст (или событие) разбирается на простые кусочки. Форма убила содержание — наши дети годами смотрели на «липсинк» (ролики, герои которых шевелят губами под известные песни) в TikTok вместо чтения любых сложных и не очень текстов, на кривляющихся и хайпящих блогеров всех мастей. Которых, к слову, как лидеров молодежной среды не стеснялись звать, например, на Петербургский экономический форум…
Извините, отвлеклась. Любой медиапродукт в социальных сетях сегодня стал фастфудом — быстрой информацией, которая тем легче воспринимается, чем она проще. Отсюда популярность таких коротких текстов и видео в соцсетях типа TikTok, где больше всего «заходят» ролики и публикации с одной единственной идеей, а на первый план выходит «визуал». И чем такого «контента» больше, тем быстрее деградируют наши дети.
Конечно, в качестве примера тут сразу напрашиваются короткие видео (под которые сегодня затачиваются алгоритмы всех социальных сетей России), так называемые Stories, короткие посты с фото и сами фотографии, которые интересны лишь тем, кто на них запечатлен. Возможности производства такого контента сегодня не ограничены ничем, поскольку в него не надо ничего вкладывать: достаточно покривляться на камеру или сделать несколько крупных планов чего угодно. Можно еще сгенерировать картинку нейросетью или с помощью простенькой программки сделать «мемасик».
Этот «контент» в виде коротких постов, коротких роликов, фоточек, «мемасиков» и иногда интерактивностей в виде опросов производит — кто? Правильно, блогеры. Именно из такого «контента» состоит наполнение подавляющего большинства групп школьных и студенческих медиацентров в соцсетях: из коротких видеороликов с мероприятий невозможно получить представление, а о чем там, собственно, говорили? Из бесконечных фотоотчетов и коротких постов или «мемасиков» понять нельзя вообще ничего.
Производству этого «контента» в том числе учат наших детей в медиацентрах и на региональных медиафорумах. Потому что от него никуда не деться: учить другому не позволяет заданный цифровизаторами тренд. Во-первых, нужно обучить ребенка навыкам, которые продаются в потребительском обществе — об этом мы поговорим ниже.
Во-вторых, им нужно, как я уже оговорила, проявить ребенка максимально в социальных сетях с целью отбора и контроля. Прямо в школе, с первого класса, с которого предполагается вводить внеурочную деятельность, как говорится в методических рекомендациях. Предпрофильный учебный план школьных медиацентров подразумевается вводить в 7–9 классах, а профильный — в 10–11 классах.
Короче, талантливые пойдут налево по предпрофильному и профильному плану, может быть, и журналистике даже обучатся, а может быть и медиаменеджерами или SMM-щиками станут, а остальным достанутся клипчики, фоточки с мероприятий и «сердечки», к которым их приучат с детства. Эта медиареальность будет формировать ребенка, а вовсе не нарисованная от руки стенгазета, вот в чем катастрофа!
Тут еще нельзя не отметить то, что про каждый шаг ребенка всё будет известно: потому что социальные сети — это кладезь информации о человеке, которую он дает сам. И за нее, кстати, боролись и борются цифровые гиганты навроде Facebook (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и Google (потому что информация о поведении человека в Интернете отлично продается), которые не вылезают из соответствующих скандалов с продажей этих самых данных. Значит, человека нужно научить давать этой информации как можно больше под видом «медиа-навыков» и «компетенций», и сформировать соответствующую привычку — с первого же класса…
А что это за навыки такие, из-за которых весь сыр-бор?
Как заметил Эрих Фромм, «у многих людей любое происшествие, в котором они принимали участие, любой концерт, спектакль или политический митинг, на котором они присутствовали, — всё это становится для них реальным лишь после того, как они прочтут об этом в газете». В сегодняшней реальности это касается социальных сетей: личность начинает выглядеть реальной для самой себя, только если приблизится к утвержденному медиареальностью идеалу. Но сегодня это уже не реальность телеэкрана, рекламного билборда или газетной строки, а крайне примитивная реальность социальных сетей. «Медиагеничность» (как некогда телегеничность) сама по себе превращается в мерило успешности и конкурентоспособности.
Вот это всеми силами пытаются протолкнуть как социально-значимый для ребенка навык: если ты не сможешь представить себя нужным образом в социальных сетях, ты не существуешь ни для общества, ни для работодателя. Общество потребления — это в первую очередь общество рекламы и пиара, то есть формирования ложных образов и искажения объективной реальности в угоду той или иной установке.
Всё есть реклама, и всё, что не некролог — то пиар. Исходя из этих вводных ребенка и воспитывают. «Главное — правильно себя позиционировать». Этот известный афоризм Сергея Минаева из книги «The Телки». Повесть о ненастоящей любви» стал гимном не одного поколения. Только если в «сытые нулевые» бал правили присосавшиеся к нефтяным деньгам пиарщики и политтехнологи и позиционировать себя требовалось одним образом, то сегодня требования слегка поменялись.
И тут даже не важно, как именно: «пиджак» политтехнолога или нефтяного воротилы мало чем отличается от «пиджака» госслужащего или «успешного медийщика». Суть в необходимости встраиваться в заданные не тобой тренды — и демонстрировать это хозяевам в социальных сетях. Сегодня, вот, в моде, например, патриотизм…
Можно сказать и поконкретнее. В различных методических рекомендациях и материалах медиацентров говорится в первую очередь о развитии коммуникативных компетенций. Ребенок учится взаимодействовать с другими детьми, работать с информацией, правильно ее подавать. Также речь идет о необходимости развивать «критическое мышление»: отличать фейки, проводить фактчекинг и так далее. Ну то есть учиться не дать себя обмануть.
Но, во-первых, эти навыки спокойно развивались прежде всего в общеобразовательной школе с нормальным советским образованием и воспитанием. Потому что в ней учили думать, мыслить, сопоставлять, а не скроллить, и воспитание шло в рамках идеологии. То есть задавались вектор и нравственные ценности, которые и помогали ориентироваться в медийном поле, нацеленном на то, чтобы тебя обмануть или продать тебе что-то! Про коммуникативные навыки, думаю, даже говорить не стоит.
Во-вторых, эти навыки прекрасно развиваются и в рамках классической новостной журналистики, где будущие профессионалы приобретают умение говорить, писать, общаться, оценивать информацию (поиск первоисточника)… Да только вот журналистика и медиацентры не могут быть полноценно совмещены, поскольку деятельность таких центров всё равно ориентирована на «новые медиа». Иные форматы там просто проигрывают конкуренцию…
(Продолжение следует.)