Грозные события на Юго-Востоке Украины и наш опрос по поводу традиционных ценностей... Как и чем они связаны? Мы много раз говорили, что «миром правит невещественное». Невещественное — это идеи, концепции, культурные коды... Словом, всё то, что формирует идентичность. Но разве менее важно всё, что происходит в сфере вещественного? В той сфере, где идет мучительное восстановление нашей обороноспособности, где всё чаще полный разброд и шатание заменяются определенными, пусть простейшими, но достаточно своевременными и точными действиями. Разве, к примеру, не важно, как быстро будет укреплен Черноморский флот?

Конечно же, это невероятно важно.

Но в том-то и дело, что сфера невещественного и сфера вещественного прочнейшим образом связаны. Анализ этой связи — и анализ связи нашего соцопроса и событий на Украине... Вот что я считаю крайне необходимым обсудить незамедлительно и серьезно.

Есть такая американская организация — Strategic Forecasting Inc., что в переводе означает «Стратегическое прогнозирование». Эта самая Strategic Forecasting Inc. (сокращенно Stratfor) часто именуется «теневым ЦРУ». Кем именуется? Долгое время Stratfor называли «теневым ЦРУ» разного рода журналы, специализирующиеся на скандальных конспирологических разоблачениях. Наиболее известный из американских журналов, занимавшихся проблемой Stratfor, — Barron’s Magazine.

Одни по этому поводу пожимали плечами. А другие... Наш «Экспериментальный творческий центр» — это тоже центр стратегического прогнозирования. Естественно, мы не могли оставить без внимания Stratfor. И стали следить за тем, реализуются ли его прогнозы. Такое отслеживание можно проводить разными методами. В том числе и количественными.

Через какое-то время выяснилось, что прогнозы Stratfor’а сбываются. Выяснилось и нечто большее — что вначале о тех или иных нововведениях начинает говорить Stratfor, а через какое-то время то же самое, ранее казавшееся невозможным, начинают говорить американские официальные инстанции. В том числе ЦРУ.

Но одно дело — голословные утверждения американских конспирологических журналов, даже подкрепленные такой вот аналитикой, иногда называемой корреляционной. Почему корреляционной? Потому что корреляция — это связь между факторами. Если один из факторов — прогноз, то другой — его осуществимость... Или если один из факторов — заявление Stratfor, а другой — заявление официальных органов, то статистическая связь между такими факторами — это корреляция. И чаще всего наличие корреляции говорит о том, что делающие те или иные заявления организации и впрямь влияют на происходящее. То есть являются своего рода теневыми органами власти.

Ну так вот... Одно дело — любые голословные утверждения... Другое дело — аналитика, пусть даже и корреляционная. А третье дело — прямая оперативная информация.

Ее получили сотрудники знаменитого Джулиана Ассанжа от хакеров, взломавших 24 декабря 2011 года серверы Stratfor, на которых хранилось около 5 миллионов писем за 2004–2011 годы. Что за суперхакеры атаковали Stratfor? Почему они его атаковали? Почему, по сути дела, вся заваруха вокруг знаменитого «Викиликса» началась именно со взлома серверов Stratfor?

Все эти вопросы надо обсуждать отдельно. И не всё тут можно обсуждать — на газетных страницах, да и вообще в открытом режиме.

Для нас здесь важно то, что после разоблачения Ассанжа статус Stratfor уже не подлежит сомнению. После этих разоблачений стало понятно, что Stratfor, основанный в 1996 году в городе Остин, штат Техас, — это не заурядная аналитическая корпорация. И даже не заурядный «частный наемник от разведки». Нет, Stratfor и впрямь является нестандартным и достаточно крупным «делателем теневой политики». Подчеркиваю — Stratfor эту самую теневую политику не только обсуждает и раскрывает. Он ее делает. Причем работая рука об руку со многими официальными ведомствами.

Основатель Stratfor — известный политолог Джордж Фридман, который до сих пор остается бессменным руководителем обсуждаемой мною влиятельной частной спецструктуры. Вторым человеком в Stratfor является вице-президент Фред Бартон, бывший особый агент Службы дипломатической безопасности Госдепартамента США.

Первое место в списке крупнейших транснациональных структур, с которыми работал Stratfor, занимает «Голдман-Сакс». «Голдман-Сакс», с подачи своего исполнительного директора Шиа Моренс, инвестировала в Stratfor солидные суммы. И дело не только в солидности этих сумм, но и в том, что речь идет об открытом инвестировании, так сказать, непрофильной деятельности.

Еще один открытый заказчик работ Stratfor — MF Global. А это один из крупнейших мировых финансовых игроков. Конечно, это не такой гигант, как «Голдман-Сакс». Но установление прямых отношений между одним из крупнейших мировых игроков на рынке фьючерсов, каковым, безусловно, является MF Global, и частной спецструктурой Stratfor, говорит о многом.

Я не собираюсь погружаться в детали и обсуждать подробно всех заказчиков Stratfor. Поэтому, обратив внимание читателя на скандальный контракт Stratfor с «Кока-колой», на участие Stratfor в спецмероприятиях, направленных против лиц, занятых иранским ядерным проектом, на сотрудничество Stratfor с Межведомственным управлением разведки Пакистана и лично с очень известным пакистанским спецслужбистом генералом Хамидом Гюлем, одним из создателей движения «Талибан», я подведу черту под затянувшимся описанием некоей теневой влиятельной американской частной спецслужбы. И перейду к тому, ради чего потрачено столько строк на описание Stratfor.

25 марта 2014 года руководитель Stratfor Джордж Фридман публикует статью «Американская стратегия после Украины: от Эстонии до Азербайджана».

В статье говорится следующее:

«Если Соединенные Штаты откажутся от активных действий, расположенные на российской периферии страны, от Эстонии до Азербайджана, придут к выводу о том, что в условиях, когда Америка самоустранилась, а Европа расколота, им нужно искать компромисс с Москвой. Это приведет к усилению российской власти и откроет двери для распространения влияния России на сам европейский континент. Соединенные Штаты участвовали в трех войнах (в Первой мировой, во Второй мировой и в холодной войне) с целью недопущения гегемонии в регионе. Отказ от активных действий станет возвратом к старой стратегии».

Со стратегической точки зрения тут важна всего одна фраза. Та, в которой сказано о том, что США участвовали в трех войнах (в Первой мировой, во Второй мировой и в холодной войне) с целью недопущения чьей-либо гегемонии в Европе.

Некоторые наивные люди думали, наверное, что США участвовали в Первой мировой войне для того, чтобы поддержать демократических французов и англичан и дать отпор ужасно недемократическим немцам, обуреваемым идеей имперского германского величия и отвергающим ценности подлинной демократии.

А другие наивные люди считали, что США участвовали во Второй мировой войне для того, чтобы дать отпор нацистским негодяям, врагам гуманизма и слугам мирового зла.

А третьи наивные люди считали, что США участвовали в холодной войне для того, чтобы защитить благородные идеалы демократии и прав человека от чудовищного СССР, этакой «империи зла».

Господин Фридман не первый из тех, кто вытирает свои аналитические штиблеты о разного рода благоглупости, написанные ревнителями демократических ценностей. Американская «реалполитик» не с Фридмана началась.

Но, во-первых, Джордж Фридман — фигура очень авторитетная. Он, конечно же, не чета тем, кто в прошлом делал ставку на «реалполитик». Я имею в виду таких корифеев, как Никколо Макиавелли или Отто фон Бисмарк. Джордж Фридман, конечно же, фигура более мелкая, чем Генри Киссинджер, пытающийся и сейчас вносить свою лепту в американскую «реал политик».

Но печальное свойство «реалполитик» состоит в том, что она полностью зависит от ныне действующих, восходящих своих творцов. Генри Киссинджер нисходит. Джордж Фридман восходит. И это первое обстоятельство, на которое следует обратить внимание.

Второе обстоятельство — всё большее обнажение реалполитиканства. В прошлом на такое предельное обнажение были готовы отнюдь не многие. Да и сейчас, конечно, на политической поверхности болтается очень много кривляк, пытающихся прикрыть реальное политическое содержание происходящего теми или иными бойкими и красивыми словесами.

Но в том-то и штука, что словеса эти умирают. Или, точнее, оказываются зернами, падающими на совсем уж неплодоносную почву нашей реальности. Почва реальности всё в большей степени перестает плодоносить — вот в чем штука-то. Плодоносность этой почвы стремительно уменьшается. И виноваты в этом только американцы.

Это они понизили «плодоносность почвы», в которой могли всходить посеянные ими «зерна» слов о высших идеалах, — после своих циничных вторжений в Югославию и Сербию.

Это они почти полностью лишили плодоносности эту почву после чудовищной «арабской весны», провозвестником которой было ничуть не менее чудовищное вторжение в Ирак.

Но то, что они сделали с этой «почвой» на Украине, — это нечто. Спустить с цепей своих бандеровских псов только потому, что вечно колеблющийся Янукович чуть-чуть сместил свои колебания в сторону России... Как для этого надо бояться всего, связанного с выходом России из состояния абсолютной подавленности, порожденного победой США и их союзников в холодной войне! Той третьей войне, которую, если верить Фридману и другим, США вели только для того, чтобы помешать чьей-либо гегемонии в Европе.

Но разве то минимальное сближение Украины с Россией, которое маячило за сдвигом Януковича в российскую сторону, могло стать началом притязаний России на общеевропейскую гегемонию? Любой вменяемый аналитик (а господин Фридман, безусловно, таков) не может не понимать, что Россия не имела никаких шансов на общеевропейскую гегемонию даже в случае полного восстановления всех тех территориальных потерь, которые были ей навязаны в результате победы Запада в холодной войне. А России были именно навязаны абсолютные территориальные потери. В результате холодной войны Россия была де-факто расчленена и в существенной степени оккупирована.

Оккупант, он же расчленитель, воспользовался своей победой для невероятного ограбления и ослабления России. России была навязана модель существования, не совместимая ни с каким державным величием. Такая модель, последовательное осуществление которой могло обернуться только медленной и позорной русской агонией. Россия должна была, следуя этой модели, умереть во сне, умиляясь сладостью снов, пуская пузыри от умиления и так далее.

Что же так напугало господина Фридмана и тех, кто стоит за его спиной? Неужели перспектива подписания шаткого Таможенного союза между Россией и Украиной? Неужели оно могло сдвинуть в гегемонистскую сторону две, скажем честно, полудохлые страны, выстраивающие между собою крайне рыхлые отношения? Да если бы эти две страны соединились даже на унитарной основе, то, продолжая реализовывать модель существования, навязанную им американским оккупантом и расчленителем, они могли бы только похрапывать в унисон, стонать, предсмертно прижимаясь друг к другу.

Так, значит, напугало что-то другое? А ведь напугало что-то до полусмерти. Потому что, повторяю, только так напугавшись, можно было дать отмашку на бандеризацию Украины и показать миру нечто скрываемое. То, о чем мы говорили давно — стремительную ренацификацию Запада. Да-да, всего Запада в целом — и Европы, и США.

Какими-то своими действиями, ничего общего с Таможенным союзом не имеющими, Россия очень встревожила Запад. Но ведь никаких очевидных действий, способных так встревожить Запад, явным образом не было. А значит, были действия неочевидные, нетипичные, неожиданные. И имеющие прямое отношение к отказу России от жизни под западную диктовку. То есть от той модели существования, которая была продиктована расчленителем и оккупантом, планирующим мягкое умерщвление всех расчлененных и оккупированных кусков подлинной и великой России, вошедшей в мировую историю под названием СССР. И под этим названием продлившей свое исторически самобытное бытие после краха Российской империи.

Каковы же эти неочевидные действия России, направленные на преодоление модели бытия, навязанной побежденной стране оккупировавшим ее западным ликвидкомом? Каковы они, эти действия, столь встревожившие западный ликвидком?

И здесь я возвращаюсь к тому вопросу о двух сферах, с которого начал эту статью. Сопротивление России может быть Большим Сопротивлением, только если оно осуществляется одновременно в сферах невещественного и вещественного.

Западный ликвидком обеспокоило то, что действия России, осуществляемые в сфере невещественного, явным образом оказались Сопротивлением, причем таким, которое стало частью Большого Сопротивления.

Разве не Сопротивлением, причем абсолютно неожиданным и вызвавшим колоссальное беспокойство ликвидкома, были голосования на передачах «Суд времени» и «Исторический процесс»? Те голосования, абсолютная достоверность которых была подтверждена двумя первыми опросами нашего АКСИО?

Конечно же, эти голосования были таким Сопротивлением, реализуемым в главной сфере невещественного — в сфере под названием идентичность.

Двадцатилетняя десоветизация страны, на которую были потрачены огромные деньги и сделаны гигантские ставки, оказалась провалена полностью. Более того, эта десоветизация, на вызов которой давались маломощные, но крайне важные ответы в просоветской печати и в интернете, привели в итоге к ресоветизации.

Степень встревоженности ликвидкома этим парадоксальным обстоятельством подтверждается лихорадочными новыми действиями по десоветизации, которые России продиктовала ПАСЕ. И которые были приняты к исполнению печально памятной комиссией по правам человека при бывшем президенте РФ Д. Медведеве (она же комиссия Федотова–Караганова).

Но глупые и судорожные телодвижения ликвидкома, они же «благородные деяния Федотова–Караганова», были жалкими и контрпродуктивными. Столь же жалкими и контрпродуктивными являются и все сопутствующие телодвижения ликвидкома, осуществлявшиеся господином Гельманом, госпожой Прохоровой, госпожой Гениевой и так далее.

После описанных мною выше телодвижений в сфере невещественного произошли и иные телодвижения. В сфере, так сказать, донельзя вещественной. То есть на Поклонной горе. Связь между одним и другим очевидна для любого аналитически мыслящего человека.

Что же касается ликвидкома, то он попробовал по причине явного провала фронтальной атаки зайти с флангов и попытаться восстановить свои позиции за счет войны на фронте традиционных ценностей. Но и здесь ему был дан сокрушительный отпор. Серии митингов, сбор подписей в защиту традиционных ценностей... А затем — крайне разъяривший ликвидком «закон Димы Яковлева» и совещание в Колонном зале, организованное «Сутью времени». Совещание, породившее «Родительское Всероссийское Сопротивление» и ставшее переломным моментом во всем, что касается попыток ликвидкома вернуть Россию в рамки безвыходной и тупой модели «слепого, рабского подражания» Западу, подражания тому худшему, что несет современный Запад. Подражания, несовместимого с восстановлением нашей исторической идентичности.

Я понимаю, что историю выхода России из комы, порожденной крахом СССР, можно было бы начать с более ранних событий — с Приднестровья, которое удалось отстоять в самые тяжкие годы гайдаровских реформ и ельцинско-козыревского уступничества. Или с отпора Грузии в 2008 году. Но я здесь сознательно обсуждаю только то, что касается активного замыкания невещественной и вещественной сферы. Потому что только в рамках такого замыкания Сопротивление становится системным, а значит, по-настоящему опасным для ликвидкома.

Итак, вначале робкие попытки русского просыпания, осуществляемые в сфере невещественного... Потом — фиаско оранжевых революционеров в России. То есть замыкание невещественного и вещественного аспектов русского исторического бытия. Именно в этом ряду стоят Таможенный и Евразийский союзы. Повторяю, ликвидком по-настоящему встревожило именно это замыкание. Он, этот самый иноземный ликвидком, в отличие от многих в России, осознал единство этих телодвижений России в сфере невещественного и вещественного. А именно такое единство телодвижений в двух этих сферах и представляет собой подлинное Сопротивление.

Я убежден, читатель, что отпор ликвидкому в сфере защиты традиционных ценностей, то есть в сфере невещественного, и отпор ликвидкому в Сирии (куда как вещественный и, по сути, даже геополитический) — это звенья одной цепи. И что такие аналитики, как Фридман, это прекрасно понимают.

Итак, Запад осознал, что он находится в непосредственной близости от стратегического проигрыша, порожденного несостоятельностью его проекта русского умирания во сне.

Запад осознал, что он не может парализовать движение России в двух сферах — невещественной и вещественной...

Запад осознал, что он не может разорвать стратегическую коммуникацию, обеспечивающую единство действия в двух этих сферах...

Запад, наконец, осознал, что он не может даже сдержать скорость неожиданного для него русского просыпания.

Осознав всё это, Запад призвал вскормленных им бандеровских неонацистских псов и развязал украинское неописуемое беззаконие.

Ответом на это стало присоединение Крыма и Сопротивление Юго-Востока Украины.

Таков ответ в невероятно важной для нас сфере вещественного. А в сфере невещественного?

Когда и каким образом мы оформим этот ответ в сфере невещественного с неотвратимой и глобально значимой продуктивностью? И не является ли важнейшим слагаемым этого оформления наш соцопрос, обнажающий сопротивленческую суть реального современного российского общества, несломленность этого общества, подвергнутого неслыханной детрадиционализации, сопоставимой только с десоветизацией?

Единство двух сфер: невещественной (культурно-исторической) и вещественной (геополитической, геостратегической и так далее) — вот что для нас важнее всего.

Участвуя в процессах на Украине, давая отпор сторонникам бандеровцев в Москве, мы более всего должны трудиться на ниве согласования этих двух сфер, укрепления их взаимозависимости и дооформления нашей идентичности. Потому что когда она оформится полностью, и когда это оформление найдет реальное подкрепление в таких действиях, как присоединение Крыма, — ликвидком провалится окончательно.

Подчеркиваю — он окончательно провалится тогда и только тогда. Пока об этом говорить рано. Пока такие господа, как Фридман, справедливо утверждая, что «Российская Федерация сегодня намного слабее, чем был Советский Союз в свои лучшие годы», вынашивают новый план войны с Россией. И называют этот план, предложенный в 20-е годы поляком Йозефом Пилсудским, «междуморьем». В двух словах, они пытаются создать военный блок, еще более агрессивный, чем НАТО. И с помощью нового мощного русофобского кулака, лишь малой частью которого должны стать бандеровцы, добить проснувшуюся Россию.

Они справедливо заявляют, что пока у России сил немного. Что ж, значит, эти силы должны стремительно нарастать. А сделать это можно только за счет еще более мощных и согласованных действий в двух сферах — невещественной и вещественной. Такие согласованные действия и есть Большое Сопротивление.

Ради его успеха мы проводим и соцопросы, и марши.

Ради его успеха мы создаем и Школу Высших Смыслов, и Дружину Сути.

Ради его успеха мы разрабатываем новую идеологию и защищаем традиционные ценности.

Большое Сопротивление... Его крайне важным, а, возможно, и ключевым слагаемым является соцопрос, посвященный традиционным ценностям. Вот почему мы продолжаем подробнейшим образом знакомить читателями с его результатами. А также обсуждать сопутствующие вопросы. Например, вопрос о том, как этот соцопрос связан с нашим противодействием бандеровцам на Украине. А также вопрос о том, почему по поводу нашего соцопроса осуществляется, мягко говоря, странная и на самом деле весьма показательная диффамационная деятельность.

Чья это деятельность? Какова ее подлинная направленность? Почему осуществляющие ее псевдопатриотические силы проводят параллельно сначала кампанию против присоединения Крыма к России, а затем кампанию за разрыв отношений между русским и украинским народами? И всё это под видом почвенности и патриотизма.

Крайне важно осознать целостность и неразрывность связи разнокачественных слагаемых Большого Сопротивления. Потому что только эта целостность способна сокрушить планы Фридмана и компании и возвратить нам нашу великую Родину.

До встречи в СССР!