Я убежден, что вероятность серьезных военных столкновений между Россией и бандеровской Украиной резко возросла. И что на сегодняшний день она превышает 90%.
Ничего более определенного сказать нельзя. Потому что мировой дурдом наращивает безумие. А в дурдоме не может быть никаких точных прогнозов. Хотя бы потому, что обитателю дурдома может присниться дурной или сладкий сон. Что этот обитатель, замыслив отомстить России за преследование Навального и всё прочее, может вдруг поутру проснуться в луже и начать заниматься высушиванием мокрой простыни, отложив на время военные действия. Но он может и не остановить военные действия. На то он и обитатель дурдома.
Мне на это ответят: «Где доказательства правомочности вашей оценки нынешней ситуации как предвоенной?»
Я мог бы начать приводить доказательства справедливости моей оценки. Но я уже убедился в небезусловности любого обоснования оценок, когда требующие обоснования обладают специфическими чертами. И, к примеру, не признают наличие у какого-то существа двух ног или даже крыльев достаточным доказательством того, что это существо не является верблюдом.
Вначале о том, как это происходит.
Ты говоришь тому, с кем вступаешь в диалог: «Ну, какой же это верблюд, посмотрите — горбов нет, стоит не на четырех ногах, а на двух, ну разве этого мало?»
А тебе отвечают: «Да, этого мало. Мы, например, хотим верить, что это верблюд. И улавливаем определенное сходство между верблюдом и этим нечто. Верблюд плюется и нечто плюется».
Ты говоришь: «Но ведь и люди плюются. И не только люди».
Тебе отвечают: «Верблюды тоже плюются. А поскольку вам, как известно из определенных источников, заказали опровержение принадлежности этого нечто к семейству верблюдов, то мы к вашим аргументам, согласно которым нечто не верблюд, относимся скептически».
Тогда ты говоришь: «А того, что это нечто ходит на двух ногах, притом что верблюды ходят на четырех, не достаточно?»
Тебе отвечают: «Нам хочется считать это нечто верблюдом. А раз нам хочется, то мы и будем считать нечто тем, чем нам его считать хочется. Например, мы будем считать Стрелкова героем».
Ты говоришь: «А разве герой может сбежать, сдав врагу территорию? И признав потом, что он хотел вдобавок к этой территории сдать и Донецк, и всё оставшееся. Вас мои аргументы не убеждают, а признания самого вашего героя? Они вас тоже не убеждают?»
Тебе отвечают: «Конечно, не убеждают. Потому что мы создали образ героя Стрелкова, закрепили этот образ в своем сознании и питаемся энергией этого образа. Нам нужно питаться какой-то энергией. Как в известной песне пелось: „Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!“ Мы придумали Стрелкова в качестве того-то и того-то. И мы от этой своей придумки питаемся энергией. Поскольку этот образ является для нас источником энергии, мы его охраняем. Охраняют же электростанции, например. Так вот, образ Стрелкова — это наша станция по выработке определенной психологической энергии. Мы не хотим от этой энергии отключаться. Нам без нее плохо. А соответствует ли образ действительности, нам не важно. Нам важно, чтобы энергия поступала от придуманного нами образа. И мы образ сохраняем. А вы его разрушаете. И к какой-то там правде адресуете. А нафиг нам нужна правда? Что нам с ней делать? Мы хотим питаться энергией образа. И всё, что мешает нам ею питаться, нами отторгаемо».
Ты спрашиваешь: «А если вы, к примеру, создали себе образ любимой жены, которая вам беспредельно верна. И питаетесь энергией этого образа, находясь в длительной командировке. А приехав из командировки, обнаруживаете не просто в своей квартире, а в постели вашей жены увесистого голого дядю, с которым ваша жена очевидным образом сожительствует? Что в этом случае будет с вашим образом?
Или вы создали себе образ любимого друга, с которым можно делиться не только хлебом насущным, но и доверительной информацией, а потом этот друг вас очевидным образом заложил? Так что будет с вашим образом?»
Устав от подобных вопрошаний, желая предельно емко и безо всякого пафоса дать читателю некую метафору, объясняющую аргументофобческий настрой современного мира вообще и российского общества в частности, ты вспоминаешь известный анекдот. В котором гражданин справляет нужду на газон, а подошедший к нему милиционер указывает нарушителю норм поведения на надпись, согласно которой совершаемое данным гражданином действие запрещено.
В ответ гражданин рассказывает милиционеру, что он перестал верить в надписи после того, как обнаружил дырку в заборе и прочел надпись, согласно которой данная дырка представляет собой вожделенный для него женский орган. Использовав же дырку, напоролся на ржавый гвоздь.
Ты вспоминаешь про этот анекдот. Вспоминаешь про то, что отсылку к подобным анекдотам специалисты называют «защитной процедурой». Про то, что в данном случае речь идет о защите от аргументофобческого идиотизма, свойственного современности. И спрашиваешь читателя: «Понимаете ли вы, насколько подобный пьяный гражданин из анекдота превышает по своим интеллектуальным возможностям и житейской адекватности всё, что вас окружает?»
Ты обращаешься к читателю с просьбой не отторгать вульгарность анекдота. И ты обосновываешь эту свою просьбу тем, что читатель, продолжая верить надписям, может напороться на такой гвоздь, что мало не покажется. А раз так, то, право, стоит вдуматься в разницу между теми, с кем общаешься и этим самым якобы примитивным пьяным гражданином. Ведь на самом деле те, с кем вы общаетесь, намного примитивнее этого гражданина. Неужели вы до сих пор не понимаете этого?
Вдумайтесь, этому гражданину из анекдота достаточно было один раз столкнуться с различием между этикеткой и сущностью, чтобы перестать доверять этикеткам, то бишь надписям на заборе или других объектах.
Этот гражданин, обнаружив несоответствие формы и содержания, враз перестал доверять форме. А те, кто вас окружают? А наши политики?
Когда наши сограждане, проходя мимо забора под названием перестройка, обнаружили желанную для них дырку в заборе, на которой было написано «Ельцин — наш мессия» и, сунув в эту дырку свой, прошу прощения, бюллетень, наткнулись на ржавый гвоздь, они ведь не пришли к умозаключению, согласно которому форма (надпись, бренд, пиар) может не отражать содержания?
А когда граждане Армении, проходя мимо своего забора, увидели дырку под названием «Пашинян — наш мессия» и, засунув свой доверительный орган в эту дырку, наткнулись на ржавый гвоздь очевидным для себя образом — что именно эти граждане Армении испытали, и какие они сделали выводы?
То же самое с гражданами России, оказавшимися около забора так называемого Русского мира. Они обнаружили в этом заборе вожделенную дырку, над которой было написано «Стрелков — собиратель Русского мира». Засунув в эту дырку свой орган под названием «доверие», они очевидным образом наткнулись на ржавый гвоздь очевидного предательства, разрушения, а не собирания того, что им дорого — на ржавый гвоздь сдачи врагу территорий этого самого Русского мира. И что произошло с их органом доверия?
А что происходит с органом доверия тех, кто обнаруживает в заборе Евразийства дырку под названием «Турция — наш друг и союзник»? Они уже наткнулись на ржавый гвоздь под названием «Крымская платформа». Им мало?
А что происходит с гражданами, которые обнаружили в заборе под названием «Мироустройство» дырку и прочитали надпись, согласно которой эта дырка есть полноценное вхождение России в западный мир? Им мало тех удовольствий, которые они уже получили, засунув в эту дырку свой орган доверия?
Что еще нужно для того, чтобы дырки и надписи на заборе отличались в сознании граждан от существа дела?
Недавно эти граждане оказались у забора под названием «российско-американские отношения». Они увидели в заборе дырку под названием Байден. И прочли надпись, согласно которой они лицезреют дырку перезагрузки российско-американских отношений.
Засунув в эту дырку свой орган доверия, граждане напоролись на беспрецедентный гвоздь под названием «глава вашего государства — убийца». Они совсем не понимают, что это значит? Им мало?
Ну так вот. Я не буду постоянно доказывать этим гражданам, что существо на двух ногах не может быть верблюдом, а Турция не может быть другом России, что объявление главы ядерного государства убийцей — это пролог к войне.
Я просто скажу, что с вероятностью, превышающей 90%, Россия вскоре вступит в войну, которая ей будет навязана совокупным Западом. И прежде всего американцами. Что речь будет идти о периферийной войне. Которая, по видимости, будет русско-украинской. Что всё упование граждан на мирное сосуществование России и Запада и на рыночную благодать — это дырки в заборе. И что не надо прельщаться ни заборами, ни дырками. Что заборами и дырками прельщаются в сумасшедшем доме. И что из этого дома надо срочно выбираться. Причем выбраться желательно до того, как очередная дырка в заборе прельстит обитателей дурдома глобалистическими возможностями. После чего прельщенные обитатели дурдома, засунув свой орган доверия в эту вожделенную дырку, напорются на ядерный или биологический гвоздь…
Избежать этого можно, только срочно свалив из дурдома с его заборами, дырками, надписями и так далее (прошу не путать с пресловутым «валить из рашки»!).
Скажут, докажите, что это так.
Отвечаю: «В данной передовице я не буду доказывать, что у верблюда не может быть две ноги, и что дырки в заборе не могут полноценно удовлетворять эротические запросы лиц, восхищенных этими дырками».