Аналитический очерк

Вертолет, в котором летели президент Ирана Ибрахим Раиси и министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир Абдоллахиян, потерпел крушение 19 мая 2024 года.

А 21 мая IRNA — официальное информационное агентство Исламской Республики Иран — приводит слова главы Президентской канцелярии Ирана Гулама-Хоссейна Эсмаили, являющиеся по сути опровержением наиболее респектабельной и, так сказать, антиконспирологической версии произошедшей катастрофы, согласно которой ее причиной были погодные условия.

«Это был не туман. Облака были немного выше вертолета», — вот о чем сообщил очень высокопоставленный иранский чиновник официальному иранскому информационному агентству. При этом Эсмаили, сообщивший об этих погодных обстоятельствах, находился не за тридевять земель от случившегося. Находился он на борту одного из двух других вертолетов, сопровождавших вертолет № 1.

«Пилот вертолета, на борту которого находился президент, как командир, дал нам указание набрать высоту и продолжить движение над облаками.

Вертолеты увеличили высоту, и примерно через 30 секунд наш пилот понял, что вертолет президента пропал», — сообщает Эсмаили агентству IRNA.

Эсмаили как фактический очевидец случившегося сообщает о том, что на большей части маршрута погодные условия были нормальными. Что облачность появилась только в районе медного рудника Сунгун. И что именно в районе этого рудника разбился вертолет с президентом Ирана на борту.

Но коль скоро иранский президент летел на вертолете вместе с двумя другими вертолетами, именуемыми «бортами сопровождения», то что бы ни случилось с вертолетом президента: идет ли речь о том, что этот вертолет заплутал в тумане, или о том, что произошел отказ системы аварийного оповещения, или же о чем-то другом, — то как произошедшее могли не заметить уцелевшие вертолеты сопровождения?

Уж что-что, а зафиксировать место аварии эти вертолеты были обязаны. И они должны были передать немедля достаточно точные координаты места, куда по тем или иным причинам рухнул борт № 1.

Но в течение почти суток иранские службы почему-то метались в поисках упавшего вертолета. Причем не могли даже сузить район поисков. И привлекали для поисков достаточно экстравагантные средства, включая турецкий тяжелый беспилотник Bayraktar Akinci.

Итак, с погодой всё было более или менее нормально. Потому что если бы погода порождала катастрофизм, то он бы коснулся всех трех вертолетов. И уж конечно же, наиболее оснащенным в том, что касается безопасности и наиболее квалифицированным в том, что касается управления, был именно борт № 1. Иначе быть не могло.

Но борт № 1 рухнул. А два других уцелели. И почему-то даже не смогли зафиксировать, где именно рухнул борт № 1, хотя обладали всеми средствами слежения, двигаясь как единое целое.

Совокупность этих несомненных обстоятельств делает версию обычной катастрофы, порожденной погодными условиями или техническими неполадками, не столь уж убедительной.

Нет ни малейшего желания назвать эту версию совсем уж неубедительной. Ведь и впрямь любая реальность намного коварнее того, что ей хочет навязать любое аналитическое мышление. Ибо в этой реальности всегда находится место для непредсказуемого, странного и даже полубредового. А в наших логических построениях всё это по определению выведено за скобки.

Поэтому я всего лишь укажу на самые очевидные странности в произошедшем. Указав же сперва на это, не могу далее не зафиксировать того, что официальные западные СМИ продемонстрировали растерянность при первоначальном обсуждении произошедшего. А если бы произошедшее имело бы какое-нибудь отношение к проискам западных спецслужб, то такой всеобщей растерянности бы не было.

Кто-нибудь из западных спецслужбистов обязательно проболтался бы перед особо дошлым журналистом, с которым он находится либо в приятельских, либо в иных отношениях. И мы бы зафиксировали какую-нибудь первоначальную утечку чего-нибудь эдакого. Но таких утечек не было и в помине. Имели место, повторяю, растерянность, набор штампов и ничего более.

Значит, либо происходящее относится к разряду чего-то суперзакрытого, либо Запад тут ни при чем. Да и с чего бы этому самому Западу влезать в подобную авантюру? Чем, собственно, для него (включая даже Израиль) так опасны погибшие иранские высокопоставленные лица? Чем они опаснее других, которые придут им на смену?

Обсуждая этот вопрос — а его следует обсуждать вне зависимости от того, какова природа произошедшей катастрофы, — нельзя пренебрегать странными деталями. Значение которых понятно только для тех, кто так или иначе связан с Ираном. Потому что Иран — это часть Востока, где слишком много определяется деталями, где деталям придается особое значение. И если катастрофа вертолета Раиси содержит в себе что-то существенное и при этом не подлежащее раскрытию даже в виде утечек, то единственная возможность улавливания этого существенного — наблюдение за деталями, которые не могут быть случайными, если речь идет о Востоке. А речь идет именно о нем.

Прежде всего поиск таких деталей должен осуществляться при наблюдении за похоронами Раиси и другими официальными событиями, которые имеют место сразу после похорон и сопряжены с процедурами траура и тому подобного.

Эксперты, с которыми я успел связаться, обсуждая подобное, говорят о некоей нестандартности поведения бывшего президента Ирана Махмуда Ахмадинежада. Притом что эксперты настаивают, что отклонение от стандарта в том, что касается похорон и траурных процедур, вряд ли может быть случайным, коль скоро речь идет об Иране.

О каких же отклонениях идет речь? Речь идет прежде всего об интонации, в которой те или иные представители высшей элиты Ирана соболезнуют произошедшему с Раиси.

Согласно протоколу, представителям высшей элиты Ирана следовало бы просто присутствовать на таком архиважном событии, как похороны Раиси. Но обстоятельства могут в принципе сложиться так, что это присутствие для конкретных лиц невозможно. Тогда данные лица должны быть особо тщательными в том, что касается выражения соболезнований.

В числе тех представителей элиты Ирана, кто не смог присутствовать на похоронах Раиси — бывший президент Ирана Мохаммад Хатами, бывший президент Ирана Хасан Рухани и бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад.

Отсутствие этих лиц на церемонии похорон Раиси является не вполне стандартным, и оно породило дискуссии в Иране по поводу причин столь эксцентричного поведения.

Сообщу для сравнения, что отсутствие Сталина на похоронах его матери в 1937 году вызвало на Кавказе очень бурную реакцию. И когда эту реакцию пытались погасить, объясняя это отсутствие самыми разными причинами (как-никак 1937 год и так далее), то на это было сказано, что Кавказ такого не прощает.

Восток и впрямь очень специфически относится к похоронам и церемониальности как таковой. Так что даже отсутствие на похоронах Раиси бывших президентов Ирана — далеко не безболезненно. Но если Хатами и Рухани в своих соболезнованиях назвали Раиси «мучеником», то Ахмадинежад в своем соболезновании не использовал этот термин.

Что вызвало острую реакцию у представителей клана, в который входил Раиси. Притом что все восточные политики входят в те или иные кланы. И Иран тут вовсе не исключение.

Это острое негодование было порождено тем, что в Исламской Республике Иран «мучеником» называется любой чиновник, если он умер при исполнении служебных обязанностей. А Раиси — не просто чиновник, а президент. И умер он наиочевиднейшим образом именно при исполнении служебных обязанностей. Такова одна из деталей, которая, возможно, сообщает нам что-то о сокровенном смысле случившегося. (А возможно, и нет. Тут ведь одинаково недопустимы и недоучет деталей, и преувеличение их значения.)

Другая деталь не менее существенна. Во вторник, 21 мая, произошло открытие шестого созыва Ассамблеи экспертов по лидерству. Иранский Совет экспертов по лидерству — это специальный государственный орган, избирающий высшего руководителя страны. Он состоит из 86 муджтахидов (высокопоставленных исламских богословов), избираемых населением на восьмилетний срок.

В соответствии со статьей 107 Конституции Исламской Республики Иран Совет экспертов несет ответственность за назначение высшего руководителя Исламской Республики. То есть этот совет имеет высочайшие полномочия.

А раз так, то шестой созыв Ассамблеи экспертов по лидерству — это вообще очень крупное событие в жизни Ирана. А в условиях кончины Раиси оно является особо крупным. И к нему приковано внимание и элиты Ирана, и иранского общества, и тех экспертов, которые хотят хоть как-то разобраться в хитросплетениях иранской политики, понимая и то, что Восток — дело тонкое, и то, что дьявол кроется в деталях.

Такой деталью оказалась белая рубашка, в которую был одет на открытии шестого созыва Ассамблеи экспертов по лидерству бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад. Тот самый, который, во-первых, счел возможным не присутствовать на похоронах Раиси, и, во-вторых, в совсем уж обязательном соболезновании по поводу смерти Раиси почему-то не назвал Раиси «мучеником». И когда вдобавок он облачился в белую рубашку (см. фото), то это вызвало «тихий взрыв» в очень узких, но крайне влиятельных группах иранской элиты.

Я бы даже не стал придавать описанным деталям особое значение, потому что ведь и случайности далеко не исключены даже на Востоке. Но, право, есть основания внимательнее присмотреться к тому, что касается фигуры Ахмадинежада.

Начну с чего-то, касающегося моего личного скромного опыта.

Во время своей поездки в Иран в 2012 году я присутствовал на одном из выступлений Ахмадинежада. Тогда он заканчивал свою президентскую карьеру.

Наиболее впечатлила меня долгая и серьезная встреча с Али Акбаром Велаяти, очень крупным исламским религиозным и политическим деятелем, главой Центра стратегических исследований Совета по оценке целесообразности при высшем руководителе Ирана.

Темой нашего разговора была проблема единства шиитов и суннитов в рамках мусульманской религии. Велаяти настаивал на возможности такого единства и ссылался на свои отношения с суннитскими братьями-мусульманами (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Я же, споря с Велаяти, ссылался на поддержку Ираном сирийских алавитов, которые не были бы поддержаны Ираном, коль скоро отношения шиитов и суннитов были бы прочными.

Велаяти решил продемонстрировать мне прочность этих отношений, поручив тогдашнему руководителю КСИР сопроводить меня на съезд исламской радикальной молодежи, проходивший в Тегеране. На съезде первым выступал Велаяти, а вторым — тогдашний президент Ахмадинежад.

Велаяти выступал сухо и в основном на тему экономических проблем Ирана. А Ахмадинежад выступал как яркий харизматик, проклиная израильский сионизм и чудовищные злодеяния Запада.

По окончании мероприятия мне был задан вопрос, убедился ли я в единстве исламской радикальной молодежи. Я сказал, что убедился в обратном. Потому что каждый раз, когда Ахмадинежад яростно проклинал сионизм, зал ревел от восторга. Но каждый раз, когда Ахмадинежад упоминал Махди (двенадцатого имама шиитов-двунадесятников, шиитского мессию, последнего преемника пророка Мухаммеда, который появится перед концом света), зал недовольно гудел.

На том мероприятии, где я присутствовал, Ахмадинежад говорил долго и яростно. Он был страстным и убедительным оратором. Но у меня как-никак пятидесятилетний опыт режиссуры, и я могу отличить настоящего фанатика от блестящего актера, притворяющегося фанатиком. Ахмадинежад фанатиком не был. Более того, он был человеком, гораздо менее убежденным, чем Велаяти, который говорил гораздо более сухо и скромно.

И мне почему-то вспомнилась 24-я строфа из седьмой главы «Евгения Онегина», в которой поэт сообщает читателю о том, как именно Татьяна Ларина знакомилась с библиотекой человека, которого она полюбила. Вот что говорится в этой строфе:

И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее — слава богу —
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?

Присутствуя на конференции исламской радикальной молодежи и слушая Ахмадинежада, я понял, что выступающий перед этой молодежью президент Ирана — это именно пародия на радикальный экстатический антисионизм и антисемитизм, на стремление любой ценой покончить с бесконечно злой силой, каковой является этот сионизм во всех его обличьях, начиная с израильского и кончая американским.

Никакой режиссер, даже если он присутствует на публичном мероприятии с аналитическими целями, не может убить в себе восприятие именно актерской составляющей в тех или иных выступлениях. Лично я никогда не мог, например, убить эту компоненту своего восприятия, наблюдая выступавшего Владимира Вольфовича Жириновского. Но Ахмадинежад был гораздо в большей степени актером театра представления, чем Владимир Вольфович. Его яростная страстность была очень сродни тому, что называется комедией дель-арте, или же комедией масок.

И мне очень хотелось знать, что же именно кроется за антисионистской и антисемитской маской Ахмадинежада, столь впечатлявшей наших ультрапатриотов, склонных придавать повышенное значение разного рода страстным антисемитским, антисионистским и так далее высказываниям.

И я начал интересоваться фигурой Махмуда Ахмадинежада. Заинтересовавшись, сразу же убедился в том, что наши ультрапатриоты с антисионистско-антисемитским уклоном зря считают каждого обладателя такого уклона своим соратником по идее спасения России с помощью погромов определенной направленности.

Главное, конечно, тут в том, что такие наши специфические ультрапатриоты доходят до почитания Гитлера — этого самого мощного ненавистника России.

Но Ахмадинежад, будучи фигурой, конечно, совсем иного масштаба, вполне себе сочетал этот показной антисемитизм-антисионизм с ненавистью к России во всех ее ипостасях, включая ту, которая столь любима (иногда вполне искренне) нашими наивными ультрапатриотами, склонными считать своими сторонниками всех, кто говорит об антисемитских погромах.

Ахмадинежад призывал к таким погромам вплоть до окончательного решения еврейского вопроса. И при этом он был, пожалуй, самым антироссийским иранским президентом последних десятилетий.

СССР/Россию Ахмадинежад именовал «малым сатаной».

После своей отставки он раскручивал тему сталинского голодомора в Иране, якобы осуществленного советской властью в 1941 году, обвиняя Москву в искусственном голоде во время ввода советских войск в Иран.

Ну и, наконец, уже 2 марта 2022 года Ахмадинежад выразил яростную поддержку Украине и Зеленскому в связи с преступлением, которым он назвал проводимую Россией на Украине специальную военную операцию.

Какая-то часть закрытых контактов Ахмадинежада с западной спецслужбистской элитой, будучи глубоко непубличной, заслуживает обсуждения в ином формате, нежели тот, который присущ даже самым развернутым газетным публикациям. Но какая-то часть этих контактов вполне может быть обсуждена и в открытой печати.

Начиная с осени 2021 года прослеживаются уже ничем не скрываемые контакты экс-президента Ирана Ахмадинежада со спецслужбистской и иной элитой Соединенных Штатов Америки.

Осуществляя эти контакты, Ахмадинежад выступал в качестве прямого высокого представителя сына нынешнего главы Исламской Республики Иран Моджтабы Хаменеи.

Лично мне неизвестно, насколько Ахмадинежад действительно являлся таким высоким представителем невыездного из Ирана сына глубокоуважаемого Али Хаменеи. Или же он лишь представлялся в этой роли, не имея к тому окончательных оснований.

Но то, что Ахмадинежад наносит удары по России и ее борьбе с бандеровцами вполне не случайным образом и фактически проводя тот антирусский курс, который очень нужен США, уже достаточно очевидно. И то, что, проводя этот курс, он продолжает напяливать на себя антисионистскую, антисемитскую и даже антиамериканскую маску, ничего по сути не меняет.

Ну говорит он о том, что злобные американцы договорились с еще более злобными русскими о разделении замечательной бандеровской Украины.

Американцам тут что главное? Что он говорит о злобных русских. И о замечательной Украине.

Я лично отношусь к числу тех немногих, кто считает Иран естественным и неотменяемым союзником России. Я убежден в том, что при любой смене власти в Иране нам нужно сделать всё возможное для сохранения и укрепления отношений с Ираном. И наконец, я очень скептически отношусь к расхожим западным аналитическим построениям, согласно которым в Иране есть как антизападный (то есть прорусский и прокитайский), так и прозападный элитные кланы. Нет в Иране дееспособного прозападного клана. Ну нет — и всё тут. Есть отдельные прозападные иранские диссиденты. Есть какие-то эмигрантские группы. Но они имеют в Иране не большее влияние, чем в России какие-нибудь Каспаров (включен в список террористов и экстремистов на территории РФ, настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Каспаров либо касается деятельности иностранного агента Каспаров) и Ходорковский (настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Ходорковский либо касается деятельности иностранного агента Ходорковский).

Большая Игра с участием Ирана будет идти на собственно иранской почве, в которой никакому западничеству нет места. Это будет национальная игра, основанная на конкуренции одинаково антизападных кланов.

Кто-нибудь верит, что один из основателей Исламской Республики Иран Али Акбар Хашеми Рафсанджани проводил прозападную линию? Рафсанджани был таким же антизападником, как и другие.

Так что попытка представить «кумский» клан, клан нынешнего верховного лидера Ирана Али Хаменеи и его сына Моджтабы, являющегося возможным преемником нынешнего верховного лидера Ирана, как прозападный клан, который противостоит антизападному, — это блеск и нищета западной аналитической акробатики.

Но наличие в Иране очень тонкой элитной структуры столь же несомненно, как и то, что эта структура не может быть описана в терминах про- и антизападных элитных башен.

Погибший президент Ирана Ибрахим Раиси действительно был одним из возможных кандидатов на пост верховного лидера Ирана. То есть тот пост, который сейчас занимает глубокоуважаемый Али Хаменеи. Другим претендентом на этот пост действительно является сын Али Хаменеи Моджтаба. Конкурентная борьба между этими двумя претендентами носила неотменяемый характер. Никоим образом не являясь при этом борьбой западников и антизападников.

Мало ли случаев в истории, когда одинаково антизападные кланы боролись между собой? И когда аналитики постфактум пытались найти, какой из этих антизападных кланов являлся на самом деле прозападным. И даже, между прочим, находили что-то существенное.

Но как бы удивился Никита Сергеевич Хрущев, находясь на том свете, если бы узнал, что является закоренелым западником. И, видимо, поэтому грозил американцам кузькиной матерью, являющейся вовсе не образом, а особо тяжелой термоядерной бомбой, испытанной на Новой Земле.

Слабость Раиси в последний период его деятельности заключалась в том, что ему вменяли неэффективность менеджмента, коррупционные скандалы. Что он был не слишком популярен и не особо ярок. Но другого кандидата у определенных иранских элитных кланов не было.

Что же касается Моджтабы Хаменеи, то его слабость состояла в недостатке опыта, в проблемности для всех, включая его отца, самого феномена передачи власти по наследству. Ибо именно ради того, чтобы такой передачи не было, осуществлялась Исламская Революция.

В Иране активно обсуждают договоренности между сыном Али Хаменеи Моджтабой и внуком основателя Исламской Республики Хасаном Хомейни. И опять же, подобные обсуждения в специфическом западном аналитическом сообществе сразу же выдаются за сговор так называемых реформаторов. Якобы убежденных в том, что фигура президента должна быть разменной картой в их договоренности. При том, что духовным лидером Ирана станет Моджтаба Хаменеи.

Представить себе прозападно ориентированных потомков аятолл Хаменеи и Хомейни мне лично очень трудно. По мне, так даже потомки шаха Ирана Резы Пехлеви не являются слишком уж прозападными.

Но то, что иранская элита, как и любая другая, острейшим образом борется за власть, очевидно. Как очевидно и то, что идет очень сильная перегруппировка сил и возможностей.

Жил да был такой глава Высшего Совета нацбезопасности адмирал Али Шамхани, сумевший построить плотные отношения с российской элитой. И одновременно сконцентрировать в своих руках достаточные ресурсы. Все эти ресурсы действительно переданы сейчас членам семьи Хаменеи. А возможности Шамхани фактически сведены к нулю. Это столь же очевидно, как и то, что за два дня до трагедии с Раиси в Омане прошли закрытые переговоры Ирана и США. И что предметом этих переговоров было снижение региональной напряженности.

И впрямь идет острейшая борьба за власть между различными кланами.

И впрямь одним из этих кланов является так называемый мешхедский клан, в который входили и Раиси, и погибший вместе с ним глава МИД Абдоллахиян.

И впрямь, по факту после гибели Абдоллахияна его место на переходный период будет занимать молодой Али Багери Кани, брат мужа младшей, любимой дочери Али Хаменеи, руководивший на самом деле переговорами в Вене по ядерной сделке.

Всё это так. Но для того, чтобы описать, насколько всё не сводится к борьбе прозападных и антизападных групп, нужно приглядеться к тем фигурам, которые выходят на авансцену после гибели Раиси и Абдоллахияна.

Одна из таких фигур — глава судебной системы Ирана и бывший руководитель разведки Ирана Голям-Хоссейн Мохсени-Эджеи. Его считают настоящим наследником Раиси. А значит, и того антизападного клана, который якобы противостоит «кумскому» клану.

Но и Раиси, и Мохсени-Эджеи одинаково являются выпускниками элитной духовной иранской семинарии «Хаккани». Расположена эта семинария не абы где, а в Куме.

Считается, что ученики этой семинарии слагают особое братство со времен знаменитых лидеров Исламской Иранской Революции аятолл Коддуси и Бехешти, убитых в 1981 году.

И что именно особый талант Коддуси по созданию закрытых структур, работавших в подполье до Исламской Революции 1979 года, помог приходу аятоллы Рухоллы Хомейни к власти. И что сам Хомейни считал, что он всем обязан Коддуси и что Коддуси является настоящим организатором Исламской Революции.

Ну и где же здесь прозападность одних и антизападность других?

Теперь уже высоколобый аналитический Запад обсуждает на своих посиделках не противоречия между Кумом, то есть муллократией, и КСИРом, то есть реформаторами (сравните, кстати, с противоречием между определенными частями элиты КПСС и элиты КГБ).

Нет, теперь уже обсуждается особая роль структур «Аль-Кудс» внутри самого КСИР. И то, что якобы эта структура способна на самостоятельную игру. И что именно самостоятельность этой игры привела к убийству генерала Касема Сулеймани, оказавшегося якобы ненужным еще и части КСИР, руководителем которой был этот талантливый человек.

В любом случае стоит взять на заметку то, что под конец против Касема Сулеймани начали выступать и генерал-майор Мохаммад Али Джафари, бывший руководитель КСИР, и всё тот же Ахмадинежад. И что тем самым мы имеем дело с конфликтом между «Аль-Кудс» и остальной частью КСИР.

Высказываются предположения, согласно которым финалом зачистки «Аль-Кудс» как раз и является трагедия с Раиси.

Я мог бы и далее терзать читателя деталями элитно-клановой борьбы в Иране, включающей в себя и концептуальные вопросы (является ли Иран, в отличие от России, единственной третьей силой, не входящей ни в Восток, ни в Запад), и вопросы международной политики (в какой степени Иран должен брать Ирак под свой жесткий контроль), и вопросы религиозные, и, наконец, вопросы этнические (например, роль азербайджанского фактора в элите Ирана).

Но тут существенное значение имеет и внутреннее чувство меры, и формат газетной статьи, и различия между проблемами, которые можно и должно обсуждать публично и которые не подлежат подобному обсуждению.

К написанию этой статьи меня побудило следующее.

Во-первых, масштаб трагедии. Не каждый день гибнут главы таких государств как Иран.

Во-вторых, очевидная странность трагедии.

В-третьих, роль иранского фактора в русской политике.

В-четвертых, особая роль этого фактора при радикальных переменах в русской политике, порожденных СВО.

И в-пятых, необходимость хотя бы вкратце указать на подлинную сложность российско-иранских отношений, никак не сводимых к незатейливому противопоставлению прозападных и антизападных сил в Иране.

Как я уже много раз говорил, Россия должна брать барьер сложности, не отказываясь от верности духу русской простоты.

Необходимо не шарахаться тут из крайности в крайность, а соединять трудно соединимое.

Пусть этот аналитический очерк послужит делу подобного жизненно важного соединения трудно соединимых вещей. Того соединения, без которого мы в будущем вряд ли выстоим.