Фонд содействия восстановлению объектов истории и культуры в Петербурге и Ко опять начали кампанию по переименованию улиц, получивших название в советское время. На этот раз старт взят с улицы Книпович, которая была названа в 1976 году именем революционерки и учительницы Лидии Михайловны Книпович. Улицу Книпович предлагают переименовать в «Смоляную улицу».
Топонимическая комиссия Санкт-Петербурга пошла навстречу инициаторам переименования. Изменение топонима продвигается, как обычно, под видом возвращения исторического названия. Хотя в данном случае ни о каком возвращении исторического названия улице Книпович речи быть не может. Потому что эта улица в советское время появилась как объединение четырех улиц — Смоляной улицы, улицы 1-й круг, безымянного проезда и Больничной улицы.
Три улицы из тех, что вошли в состав улицы Книпович, были на карте города еще до революции. Смоляная улица не шла далее улицы Хрустальная. Отмечены на карте также продолжающий Смоляную улицу Первый круг и Больничная улица.
Можно сравнить эту карту 1916 года с современной. Очень хорошо видно, что магистраль, объединенная из четырех улиц и названная в 1976 году именем Лидии Книпович (отмечена красным цветом), в несколько раз больше бывшей Смоляной улицы, напоминавшей о смоляных амбарах (отрезок бирюзового цвета). Как тут члены комиссии смогли увидеть «возвращение исторического названия» всей улице Книпович — большая загадка.
Кого и зачем обманывают члены Топонимической комиссии, представляющие переименование как «возвращение исторического названия»? Единственным объяснением происходящего видится стремление избавиться от советских названий, которое выше желания иметь репутацию экспертного органа.
Комиссия пытается подверстать свои доводы к правилам присвоения наименований элементам улично-дорожной сети в Петербурге, установленным городским правительством. В соответствии с правилами, наименование элемента можно изменить только в случае возвращения исторического наименования объекту, объединения или разделения нескольких объектов, уточнения наименования объекта, а также в случае, если название схоже с другим на территории одного и того же внутригородского муниципального образования Санкт-Петербурга.
При этом Топонимическая комиссия Петербурга, в принципах деятельности которой заявлен культурно-исторический подход, даже не пытается скрыть свои двойные стандарты. Она вертится в ту сторону, куда ей хочется, благо в арсенале доводов для присвоения названий у нее есть практически противоположные обоснования.
В одних случаях Комиссия в качестве причины переименования указывает, что давших название объектов уже нет. В других случаях ушедшие в небытие объекты, на взгляд краеведов, оказываются чрезвычайно важными настолько, что их следует вписать в топонимику даже путем прямого обмана. Никаких сомнений не остается, что на самом деле белыми нитками проступает не стремление соблюсти «историко-культурный» подход, а попытка избавиться от напоминания о советском времени.
Возьмем, например, переименование летом 2020 года железнодорожной станции «Красные зори» в «Михайловскую дачу». Этот остановочный пункт был создан в 1958 году и назывался «платформа Заводская», что было связано с находящимся рядом заводом по ремонту бронетанковой техники. Затем платформу переименовали в «Красные зори». Название «Красные зори» носили: детская трудовая колония, располагавшаяся в Михайловской даче до войны (бывшая дача Михаила Николаевича — сына Николая I), санаторий Кировского завода, находившийся там же, а также птицефабрика недалеко от станции.
Станция, созданная в советское время, никогда не называлась «Михайловской дачей». Но Топонимическая комиссия одобрила переименование станции «Красные зори» в станцию «Михайловская дача» на том основании, что ни детской колонии, ни птицефабрики с таким названием вблизи станции уже не существует, а исторический район «Красные зори» находится от станции в отдалении. Это можно прочитать в соответствущем протоколе заседания комиссии.
При этом в случае улицы Книпович подход строго противоположный. Смоляных амбаров, которые дали название одной из улиц, вошедших в новую магистраль, уже не существует. Но название, по мнению краеведов, следует «вернуть» всей магистрали, поскольку оно «являлось частью топонимического ансамбля Стеклянного городка, исторического района Санкт-Петербурга, промышленный профиль которого получил отражение в названиях ряда улиц (Хрустальная, Стеклянная, Глазурная, Фаянсовая)».
Топонимическую комиссию не волнует тот факт, что улица Книпович в четыре раза длиннее бывшей Смоляной и что три четверти магистрали находятся далеко от места, где были расположены те самые смоляные амбары. И уж совсем «не замечает» комиссия, что есть другой топонимический ансамбль, в который входит улица Книпович и который пострадает в случае переименования.
Улица, названная именем участницы российского революционного движения и учительницы рабочих Лидии Книпович, идет от проспекта Обуховской Обороны, получившего название в память о столкновении рабочих с полицией в 1901 году. Наименования этих объектов отражают борьбу рабочих за свои права — и это тоже часть истории города.
«На стыке прикладной и историко-культурной роли городской топонимии находится ее коммуникационная функция: „язык города“. C одной стороны, городские названия поддерживают постоянное общение жителей и гостей города в настоящем времени, с другой стороны, предоставляют возможность мгновенно обратиться к различным периодам городской истории, обеспечивая культурную коммуникацию как с современниками, так и с предками (а в будущем — и с потомками). Таким образом, топонимия играет огромную роль в формировании и развитии уникальной культурной общности города, выполняя объединяющую функцию, сравнимую с ролью русского языка в масштабах всего „русского мира“», — так описывается в Основных принципах деятельности Топонимической комиссии Петербурга роль топонимии.
А на практике комиссия, которая должна давать экспертные заключения и реализовывать культурно-исторический подход в рекомендациях по наименованиям, в своей деятельности руководствуется не историей, а установкой, какие периоды истории отправить в забвение, а о каких напомнить. Член Топонимической комиссии Петербурга Андрей Рыжков даже не стесняется признаваться в предвзятости комиссии. В марте 2020 года, выступая в эфире радиостанции «Град Петров», он объяснил, как комиссия выбирала название для нового района застройки западнее Сосновой Поляны.
До революции никакого отдельного названия эта территория не имела, а в советские годы ее возделывал совхоз Предпортовый в лице местного отделения под названием «Ленинские Искры». «Акцент на ленинской тематике делать совершенно не хочется, тем более что на Петергофском шоссе уже появился небольшой ЖК «Ленино», — заявил Рыжков. Он рассказал о бывшей Сергиевской слободе, которая находилась по соседству, и заключил: «Так что, не дожидаясь, пока из этой ленинской искры возгорится топонимическое пламя, комиссия рекомендовала, а правительство Санкт-Петербурга уже и утвердило, название нового исторического района в виде Новосергиево».
Действия Топонимической комиссии в случае с попыткой переименования улицы Книпович ясно демонстрируют, что этот консультативный орган не просто игнорирует определенные периоды истории развития территорий, но и пытается стереть память о них, отраженную в названиях. Налицо политизированное отношение к топонимам, которое должно быть исключено в историко-культурном подходе.
На что рассчитывают петербургские власти, допуская политическую ангажированность Топонимической комиссии? На то, что граждане уже разучились думать и не в состоянии отличать зерна от плевел. Но это не так. И даже если кто-то доверяет подобным экспертам, то в эпоху интернета есть возможность их заключения проверять. Да и библиотеки пока еще не ликвидированы.