Котляров Алексей, председатель регионального совета РВС по Кемеровской области: Я хотел бы попросить помочь мне ответить на некоторые вопросы. Наша организация работает со студентами, со школьниками. После начала спецоперации мне массово стали поступать звонки от знакомых педагогов школ, преподавателей техникумов — придите, расскажите, поучаствуйте «в разговоре о важном».

Дело в том, что порой в техникумах возникают такие проблемы — студенты устраивают демарши, кричат: «Вы к чему нас призываете? Вы нас учили быть успешными, учили быть эгоистами!» Вот учителя и просят — приходите, мы не можем им ответить на вопросы о целях спецопераций. Мы не можем им рассказать о бандеровском движении и так далее.

Вот Роман Евгеньевич рассказал об архетипах золотого тельца, которые пришли на смену архетипа Прометея. Образ Родины-матери задвинут куда-то на задворки.

Марина Алексеевна говорит, что дети на вопрос, кто для вас герои, перечисляют персонажей из диснеевских мультфильмов или голливудских звезд. Это проблема. Причем она везде — в Кузбассе, Новосибирске, по всей России, как общая температура по больнице. Вот с чем сталкиваешься, когда с детьми общаешься.

Но кого мы сейчас героизируем? Занимается ли этим государство? Человек труда или человек-воин — это сейчас высшая каста? Либо сейчас по-прежнему сообщество блогеров, каких-то там коучеров, является элитой?

К какому обществу мы стремимся? Мы бьемся с Западом — а за что мы бьемся? Какой образ мы должны транслировать?

Если государство не спешит развенчивать мифы личной успешности, а время не ждет, какой архетип мы должны сейчас размещать в сознании подрастающего поколения?

Я хотел бы услышать от экспертов, как обрисовать молодому поколению, что мы строим, за что мы бьемся? Буду рад услышать, это поможет нам в работе с молодежью.

Курагин: Здесь уже говорилось о том, что есть определенная эклектика, когда мы видим в зоне спецоперации все флаги — красные, имперские, коловраты и любые вообще. Все флаги в гости к нам, так сказать. Это говорит о том, что мы живем в состоянии идеологического вакуума. Это не значит, что нет идеологии. Это значит, что это бурление всего подряд. А введение какой-то четкой идеологии в условиях наличия антисоветского консенсуса во власти просто грозит фашизацией страны.

К сожалению, в человеческом обществе большинство хочет быть успешным по меркам этого общества. Все остальные люди, и мы, например, находимся в некотором смысле за краем. Нас можно в хорошем смысле называть маргиналами, мы не вписываемся в тот мейнстрим, который движется к краху.

Сейчас вот в чем я вижу какие-то возможные выходы из ситуации. Во-первых, формирование устойчивых соединений. Объединение людей именно по идеологическому принципу, по принципу того, что люди могут объяснить друг другу, почему они вместе собрались, почему они выстаивают вместе и что они именно выстаивают, а не прозябают.

И на основе этих объединений, общин и будет выстраиваться новая жизнь. Потому что пока государство не возьмется, не будет такого, что одна маленькая точка — и раз! — захватит всех. Это должно быть поэтапно. Этих точек должно быть много, и каждая из них по-своему видит будущее.

Но если государство возьмется в том виде, в котором оно сейчас, оно сделает только хуже. Да, идеологии нет, и она должна быть, но если те люди, которые сейчас этим занимаются, возьмутся делать идеологию, это будет просто катастрофа.

Рыжененков: Конкретный вопрос был задан, поэтому постараюсь поконкретней. Уже было сказано, что единой идеологии нет, политруков нет и прочее. Да, нет политруков, а люди, которые должны с молодежью работать, не работают. Но ведь это же ретрансляторы, а что они будут транслировать? Идеологии нет. Что можно делать в этой ситуации?

На фоне взвешенной критики западных ценностей вывести на то, что Россия всё-таки другая, у нее специфика. И предложить самим ребятам попытаться понять, а в чем специфика? Это важно не просто потому, что ответа вы и сами не знаете, а потому, что им же надо осознать проблему. Попытаться ее решить.

Они же потом вырастут и на практике решать будут. Понимаете? Они должны через себя это пропустить, понять. Это должно быть для них хоть сколько-то актуальным. Другого выхода нет, потому что, как сказал Владимир Групник, «Призрак Новороссии»: «Наши не придут. Все наши — это мы».

Только такой выход. А от государства помощи здесь ждать не стоит. Да, «разговоры о важном» ввели. Но всё повисает, о чем говорить? В школе детям объясняют, как вести себя в случае террористической опасности. Но это не о том. А в вузах вообще ничего подобного нет. Часто говорят о введении курса «Россиеведения» и вроде как там всё проработано, сейчас мы всё объясним. Что объясним, если вам самим непонятно, во власти? У вас нет даже единого мнения на этот счет.

Поэтому тут только мы сами.

Андреенков: Мне кажется, что начинать надо с повышения качества исторического образования именно в школе, не в техникумах. В техникумах это не профильный предмет, а именно в школе. На уровне элементарных фактов повышать качество образования.

А само по себе историческое знание дает богатый материал, ну как сделал Сталин в конце тридцатых годов, когда ввел образы наших исторических героев. Кузьма Минин и Пожарский, Кутузов, Суворов — прекрасные образы героев. Почему на них нельзя акцентировать внимание в преподавании? Кино замечательное.

Разве сейчас нет денег на кино, нет технологий? Всё есть. Нет только режиссеров нормальных и сценаристов нормальных нет. Не можем снять кино. Почему наши богатыри, Илья Муромец и прочее в таких идиотских образах представлены в мультфильмах? Гигантские деньги тратят и сняли сериалы про каких-то идиотов. Разве нельзя снять нормальный сериал? Просто нужно создать мобилизационный орган. Какой-нибудь комитет при Министерстве культуры, я не знаю. Поставить нормального человека. Он это всё может организовать.

Романов: На этот вопрос мне не просто ответить, потому что я не практик — не преподаватель, не общественный деятель, а больше ученый-теоретик.

Но из своего чисто интеллектуального опыта могу сказать, что для того чтобы эти проблемы разрешить, нужна очень глубокая внутренняя рефлексия. Чтобы люди осознали, что им необходимо. К этому они должны прийти в процессе мыслительной рефлексивной деятельности.

Но сами они, естественно, не придут. Нужна какая-то организация, кто-то, кто умеет это делать, должен организовывать эту рефлексию. Какие-то мероприятия, какие-то акции, какие-то коллективные мыслительные действия. Вот он, этот субъект, который понимает, как это работает, это должен сделать. Подвести людей к определенному осмыслению.

Волкова: Я согласна с Романом, что нужен, конечно, субъект действия. Так было всегда, и по-другому это не бывает.

Теперь, что делать практически. Когда разговариваешь с детьми, мне кажется, нужно честно говорить, что у нас сейчас ситуация безвременья, то есть такой концептуальный сбой, потому что и власть в растерянности. Надо честно сказать, что и власть ищет какие-то выходы, и мы должны помочь власти и предложить им позитивные образцы из своей истории. Но этого мало.

Детям надо говорить, и мы это на уроках честно говорим, что они должны готовиться к борьбе, что главным является наличие гражданского общества. Без боя оно не дается, что в этом вообще залог нашего успеха.

Но что бы ты ни говорил, доходит это только через эмоции. Всё надо подавать эмоционально. Эмоционально подавать можно, только опираясь на культурные образцы. Тогда можно что-то пробить в человеке, вплоть до катарсиса.

Рефлексия — это взрослое понятие, и не всем она доступна. Иногда надо ударить в лоб, иногда катарсис является единственным способом что-то донести. Еще очень важно, говоря об идентичности, о национальной идее, показать разницу — есть идентичность западная, есть восточная, есть идентичность России.

Но нас куда? Часть очень уважаемых людей говорят, что да, Россия азиатская, и только она победит в будущем.

Кто-то говорит, что мы альтернативный Запад. И это тоже в общем-то правильно. Вот эти вопросы доступно, доходчиво подавать, может быть, в виде таблицы. Какие-то вещи уже наработаны, что входит в западную идентичность, что в восточную. Прямо один, два, три, четыре, пять — цивилизационные признаки. Что такое русская — менее известно, но что-то тоже известно. Что мы определенным образом в себе собираем и то, и то, и являемся собственно особой русской идентичностью.

И обязательно надо детям говорить так же четко и просто, тоже в виде таблицы сравнения, что такое фашизм, нацизм, обязательно надо показать, что это такое. И опираясь на Отечественную войну, объяснить разницу между фашизмом и коммунизмом, прямо по пунктам. Вот коммунизм — вот фашизм.

Они должны понимать, что такое язычество, что такое какие-то архаические гностические культы. Потом, опираясь на культуру, на какие-то начальные знания, они в жизни смогут определиться и увидеть эту разницу и понять, что происходит. Иначе они в реальности никогда не разберутся, просто никогда.