Вокруг добычи гренландского тюленя в Белом море вот уже второе десятилетие ведется информационная война. Многие моменты оспариваются, новые мифы создаются, кипят нешуточные страсти. Прояснить ситуацию мы попросили бывшего председателя сельскохозяйственного производственного кооператива «Рыболовецкий колхоз „Освобождение“» Михаила Игнатьевича Широкого. 17 лет он организовывал добычу зверя в беломорском селе Койда Мезенского района.
В 1998 году он организовал зверобойный промысел в рамках созданного им ООО ОПП «Белое море», а затем СПК РК «Белое море». Тогда под его началом в период промысла и обработки шкур на постоянной основе трудилось 200 человек.
ИА Красная Весна: В 2019 году председатель союза рыболовецких колхозов Архангельской области Андрей Заика заявил, что в 2009 году добыча гренландского тюленя стала экономически нецелесообразной. И потому добыча была остановлена. Расскажите, как это происходило?
— Странная оценка, весьма странная. Четыре века норвежцы, датчане, канадцы и русские добывали тюленя с прибылью, с чего это вдруг в 21 веке это стало невыгодно?
Добыча и переработка морского зверя в Архангельской области осуществлялась на двух базах: в н.п. Нижняя Золотица Приморского района РК «Северный рыбак», д. Койда Мезенского района РК «Освобождение».
Были построены цеха, смонтировано оборудование, отработаны технологии.
Более глубокая переработка происходила в д. Койда, где отлавливался зверь в стадии хохлуши и вывозился вертолетами на доращивание в вольерах.
Там была налажена выделка шкур, пошив меховых изделий, производство медпрепаратов. Построены холодильник, очистные сооружения.
Более того, от добычи тюленя в Белом море зависит судьба деревень. Неужели они не нужны? Или выгодно бесконечно выделять им дотации? Вряд ли! Сегодня выгода определяется перспективной. Мы хотим оставить Россию без глубинки, без дорог, без инфраструктуры?
Более того, и сейчас добыча морского зверя выгодна и канадцам, и норвежцам.
В советские годы нас поддерживало государство. Была необходимая для регулярного и масштабного промысла стабильность цен на топливо и закупочные цены на мясо и шкуры зверя.
В 90-е годы мы сталкивались с многочисленными трудностями. Но эти трудности всегда были решаемы. Для нас добыча зверя была прибыльной. Работники получали порядка 40 тысяч рублей в месяц. Работа была сезонная, но этот заработок был для них гарантирован в течении полугода. Люди были довольны, это хорошая зарплата для деревни.
В 2008 году мы попробовали добывать белька и серку судном.
ИА Красная Весна: А почему вы прекратили добычу?
— Всё время, когда мы занимались добычей зверя, нам ставили палки в колеса. Например, в 2006 году голову тюленя приравняли к крабу, покупать квоты стало невозможно из-за их невероятной дороговизны. Я год ходил по инстанциям, пока цену не снизили.
В 2008 году нам был запрещен выход на промысел под предлогом того, что на море слишком тонкий лед. По мнению чиновников, это ставило под угрозу жизнь промысловиков.
Когда мы в тот год снова собрались в море, в Тралфлоте нам выделили судно с неработающим рефрижератором. Оказалось, в нем нет фреона. Тогда мы добыли только 300 голов зверя. А расчет был на 12-15 тысяч голов.
Мы потом отсудили у Тралфлота миллион рублей компенсации, но упущенная выгода была значительно больше.
А в 2009 году добычу белька запретили. Запрет стал результатом большой пиар-компании экологов и известных артистов. Этот запрет был неполным. Через год разрешили брать хохлушу. Это другая возрастная стадия тюленя, он старше белька, более подвижный. Но подобные полумеры уже не могли выправить ситуацию.
Президентом была назначена компенсация жителям деревень на берегу Белого моря за потерю источников к существованию. Но по дороге от Москвы до Архангельска деньги куда-то испарились. Мы их не получили.
ИА Красная Весна: Как это сказалось на жителях деревень, которые занимались промыслом?
— При СССР у нас была школа на 200 учеников, детский сад, больница. Когда я прилетел туда 24 февраля 2020 года на 90-летие колхоза, то узнал, что в деревне всего в школе и садике 14 детей.
Сейчас в нашей Койде осталось 26 работающих человек. Они держат 6 коров, производят молоко только для своих нужд. У них есть судно, 200 оленей, продолжается лов горбуши, наваги, семги, квоты на лов которой уменьшили в 8 раз. Масштабы производства и заработков не сравнимы с теми, что были ранее.
Знаю, что во всех деревнях на Белом море также мечтают о возрождении добычи зверя.
ИА Красная Весна: А что для этого нужно сделать?
Я уверен, что добыча зверя возродится. Свято место пусто не бывает. Но государство должно поддерживать отечественного производителя. Ведь поддерживается же АвтоВАЗ и это правильно. Это вопрос не только прибыли, но и занятости людей, их полноценной жизни, достатка в их семьях, стабильности на приграничных территориях.
Если государственная политика в отношении добычи биоресурсов на Белом море не изменится, это нанесет серьезный урон инфраструктуре и перспективам региона. Никакой предприниматель не сможет в этих условиях работать. По крайней мере, у меня не получилось воевать с двумя государствами — Россией и Норвегией (смеется).
Закончится всё тем, что тюленя будут добывать норвежцы или канадцы. До 30-х годов прошлого века добыча тюленя в Белом море велась исключительно норвежцами. Вы думаете, они об этом забыли и не желают вернуть те времена?
Есть кадры из-за рубежа, когда полиция разгоняет экологов, когда те блокируют движение судна или другие производственные процессы. Почему же наше государство не защитит жителей деревень от экологов?
Когда условия для нормальной работы будут созданы, необходимо принять местный закон, регулирующий промысел. А в дальнейшем выходить с ходатайством в Госдуму, чтобы получить дотации для арктических регионов.
Надо подумать о страховании рисков. Промысел очень рискованный. Он ведется короткое время в году, а шторм может прекратить лов на это время. Но деньги на подготовку уже будут затрачены. Убытки понесет предприятие, люди не получат зарплаты.
И, конечно, промысел должен вестись в постоянном сотрудничестве с наукой.
ИА Красная Весна: Есть мнение, что этот промысел отличается до забоя коров или другой живности своей жестокостью.
— Это не так. Зверобойный промысел нисколько не более жестокий, чем любая иная деятельность в сфере сельского хозяйства. Даже более щадящий. Вы что не разу не видели, как забивали телят, коров, птиц на птицефабрике? Где-то электричеством, где-то кувалдой. Неужели это повод отказаться от говядины или мяса птицы?
Мы работали в контакте с лабораторией биологически активных веществ в Москве, сотрудничали с Ветеринарной академией.
Нам посоветовали и мы выбрали препарат Дителин, который использовался при лечении животных для их анастезии. Большая доза приводит к смерти, животное просто не просыпается, боли оно не чувствует. Более того, препарат улетучивается из организма.
ИА Красная Весна: А как же общественники-экологи, которые заявляют о необычайной жестокости промысла?
— Мы здесь не понимаем, что они делают. Недавно была странная акция у так называемого центра помощи дикой фауне «Мата-Мата». Они нашли в Мезени гренландского тюленя, решили, что он в опасности, и организовали целую операцию по его перевозке. Всё это сопровождалось многочисленными роликами, сбором денег.
Но большой вопрос, хорошо ли это для гренландского тюленя? Они имеют большой запас подкожного жира, который позволяет им прожить без еды две недели. Этот гренландец вполне мог доползти до моря. А вот переезд в Архангельск был ему вряд ли приятен или полезен. Это похоже на видео-эксплуатацию животного в своих корыстных целях.
Более того, тюлени рождаются в экстремальных условиях холодного Белого моря. Особи могут быть ослабленные или больные. В этом нет ничего необычного.
Бывает, что зверя выносит на берег приливом. Но они выживают, возвращаются.
Надо, конечно, спрашивать ученых, но, предполагаю, что они бы стали бить тревогу только в случае массового выхода зверя на берег и массовой гибели. Другое дело, что наука сейчас находится в полуразрушенном состоянии. Так ее надо возрождать. Общественники тут ничем не помогут.
ИА Красная Весна: Кому выгоден запрет на лов зверя в Белом море?
— Врагам России.