Ровно 10 лет назад, 17 января 2015 года, мы потеряли трех наших товарищей, вставших на защиту Донецкой Народной Республики с оружием в руках. Евгений Красношеин (Пятница), Игорь Юдин (Болгарин) и Евгений Беляев (Белка) погибли в донецком аэропорту, обороняя стратегически важную позицию "Монастырь". Захват этой позиции открывал врагу прямую дорогу в Донецк. Несмотря на многократное превосходство сил противника, бойцы отряда "Суть времени" позицию удержали.

Накануне, 16 января 2015 года, донбасские ополченцы взяли под свой контроль последний оплот ВСУ — новый терминал. Украинская сторона, запросив на 17 января перемирия для проведения переговоров и вывоза раненых, в одностороннем порядке нарушила все договоренности и предприняла судорожную попытку вернуть утраченные позиции. Однако эта попытка захлебнулась.

17 января 2015 года — дата, разделившая нашу жизнь на ДО и ПОСЛЕ. Потом было еще много горьких потерь, но Пятница, Болгарин и Белка навсегда останутся первыми.

По просьбе своих российских товарищей бойцы отряда "Суть времени" в том же 2015 году написали и опубликовали по горячим следам рассказы-воспоминания о событиях в донецком аэропорту, свидетелями и участниками которых они стали (отряд выполнял задачу по защите позиций "Монастырь" и "Поселок Веселое" с середины ноября 2014 года по март 2015 года).

ИА Красная Весна публикует сегодня рассказы бойцов отряда о январских событиях 2015 года, кульминацией которых стал бой 17 января.

Читайте первый рассказ — основателя отряда Егора Горшкова: Донецкий аэропорт: январь 2015 года. Рассказ Вольги

Читайте второй рассказ — бойца отряда «Суть времени» Контрабаса: Донецкий аэропорт: январь 2015 года. Рассказ Контрабаса

Автор третьего рассказа — Марс, боец отряда «Суть времени» (рассказ впервые опубликован в декабре 2015 года).

Новый 2015 год начался с нашей поездки на зимнюю Школу. Школа была, как всегда, мощной и потрясающе интересной. Но меня почему-то не оставляло чувство внутреннего беспокойства за тех ребят, кто остался на Донбассе, не оставляло ощущение того, что очень скоро придется возвращаться назад. И вот 10 января пришло известие о том, что два наших товарища — Аккорд и Гудвин — тяжело ранены. Мы вернулись 12-го числа и сразу отправились на позиции.

Обстановка за время нашего отсутствия существенно накалилась, приближался окончательный этап штурма аэропорта. Через пару дней наши танкисты сложили «Башню». Все думали, что во время падения будет огромный грохот, а она рухнула вообще беззвучно. Следующие два дня продолжался штурм нового терминала — операция «Дядя Вася». 15 января терминал был взят.

Утром 16 января Ирис вызвал всех командиров на совещание на позицию «Дача». С «Трешки» выдвинулись мы с Пятницей, он еще подтрунивал надо мной за то, что я прицепил к своему автомату ПСО-шку: мол, я оптику цепляю на все подряд. А там с ПСО-шкой история была такая. К тому моменту на «Трешке» я работал с двух винтовок: с одной с ночника, а с другой с мощной оптики (днем). А в командирской валялась старая ПСО-шка, оставшаяся, похоже, еще от моторолловцев. И вот смотрю я на окрестности позиции (а там везде метров двести открытого пространства) — и такая шальная мысль: а что если они вывалятся на эту дистанцию? Надо бы что-то вспомогательное подготовить… И вот днем 14-го между делом занялся: починил, прикрепил, привел на двести метров и оставил в командирской, а 16-го числа, идя на совещание, взял с собой.

Уже там, на «Даче», во время совещания, резко поднялась высокая температура — очередное обострение бронхита. Ребята накормили антибиотиками, а Пятница сказал оставаться до утра, пока не станет лучше. Я спал почти сутки. За это время в результате попадания из танка на «Трешке» были ранены и контужены Рим и Мир — два товарища, исполнявшие в тот день обязанности старших на данной позиции. Вечером 16-го их сменили Пятница и Болгарин.

И вот днем 17 января Болгарин передает по рации сообщение о нападении бронетехники противника при поддержке большого количества пехоты. Ирис приказал Контрабасу развернуть АГС. А все остальные в количестве семь человек, с Ирисом во главе, схватив боекомплект для РПГ-7, спешно выдвинулись для деблокирования. Основная часть боекомплекта была на «Мельнице» — позиции, находящейся на полпути к «Трешке».

Добежав туда, я понял, что нужно срочно скинуть лишнюю одежду, потому что быстро передвигаться в теплом комплекте, предназначенном для позиционных перестрелок, не получится. Пока сбрасывал лишнее, немного отдышался и, захватив охапку выстрелов к РПГ, догнал группу около домика «Ритуальные услуги» (возле кладбища), из-за которого работали наши гранатометчики — Ирбис и Колючий.

Моя задача заключалась в том, чтобы перед их выстрелами «насовывать» в бойницу «Домика-с-антенной», откуда по нам работали из стрелкового оружия. Вот тут-то старая ПСО-шка пришлась очень кстати. Потом и РПГ-шники положили в «Домик-с-антенной» пару выстрелов и закрыли вопрос окончательно. Гранатометчики в тот день выпустили каждый по нескольку десятков зарядов, Резник в ходе боя несколько раз под обстрелом на пробитых колесах доставлял им б/к, а огонь укропской арты был очень сильным. Такого сильного огня никто из нас еще не видел.

Но, странное дело, в тот день у меня было такое впечатление, что у всех, кто находился там, было какое-то такое спокойное безразличие — «ну, попадет, так попадет». Не то, чтобы никто не укрывался от осколков, но двигались все без ненужной суеты. Спокойно, без суматохи, работали наши с «Трешки». Игорек «Болгарин» спокойно и сухо передавал команды и данные корректировки, потом получил смертельное ранение и позже скончался. После него следующие четыре или пять часов с группой деблокирования взаимодействовал Пятница, уже тяжелораненый. Где-то около семи Морской вышел на связь и сказал, что Пятница совсем плох.

Где-то за час до сумерек из «Трешки» передали, что противник — в количестве около взвода, все с ночниками — готовится к штурму и занимает позиции во рву. У нас, к сожалению, ночников не было — они все находились на позициях. Ирис повел группу на сближение с противником. К тому моменту в группе было уже двенадцать человек: семь человек заняли два здания на левом фланге, еще четверо, с Колючим во главе, заняли «Двойку» — двухэтажное здание около церкви, и Белка, который каким-то чудом смог пробиться на «Трешку». Пробившийся на «Трешку» Белка погиб почти сразу, с пулеметом в руках, но сам факт того, что он под ураганным огнем туда прошел… Это очень сильно повлияло на всех. Таким образом, в случае попытки штурма противник оказывался под перекрестным огнем с трех позиций.

Ирбис и Турист отправились на разведку с целью выяснить: возможно ли ударить из РПГ во фланг противнику? Выяснилось, что хотя и очень рискованно, но можно. Ствол одной из БМП был направлен прямо на них, и когда Ирбис выстрелил, то вместе с «бэхой» по ним отработало еще с десяток стволов. Как их не зацепило, я не знаю — это просто чудо, что они оттуда выбрались.

Остальные, находившиеся в двух строениях на левом фланге, готовились к отражению штурма: распределяли б/к и контролировали свои сектора. Ирис корректировал из самого выдвинутого вперед здания огонь АГСа (как потом выяснилось, от Ириса до укропов было метров сорок). АГС прорабатывал укропов филигранно: и технику, и ров, и вал, и пространство за валом. В итоге после 21:00 (время точно не помню) прибыл танк с усилением человек 20. Примерно в это время оставшийся противник отошел, на отходе его еще и накрыла наша артиллерия. Группа деблокирования передала подкреплению позиции на флангах и выдвинулась к зданию «Трешки». К тому моменту торцевое окно было уже деблокировано, и оттуда начали подавать раненых и погибших.

Из десяти человек интернационального состава «Трешки» погибло трое, остальные получили ранения. В тот день там были: четверо с Донбасса, один из России, один украинец, два итальянца, испанец и русский американец.

По сведениям противника, в тот день его потери на позиции «Монастырь» составили около роты — и тоже интернационала, но черного.