Русское энтомологическое общество — это одно из старейших научных обществ нашей страны, образовавшееся в середине ΧΙΧ века. Оно объединяет людей очень разных профессий и возрастов на основе общего интереса к насекомым. Членами общества, кроме ученых-энтомологов, могут быть художники, фотографы, просто коллекционеры насекомых.
О том, что такое энтомология, почему эта область знания важна для человека и в чем причины низкого интереса интереса к энтомологии среди молодежи, мы поговорили с председателем Волгоградского отделения Русского энтомологического общества, кандидатом биологических наук Олегом Бреховым.
ИА Красная Весна: Олег Георгиевич, не все наши читатели знают, что такое энтомология. Поясните, пожалуйста, какое значение имеет эта наука, почему заниматься ей важно для общества в целом.
Олег Брехов: Энтомология — это наука, изучающая насекомых. Серьезно занимающиеся наукой члены энтомологического общества регулярно публикуют научные статьи, касающиеся видового состава и экологии насекомых. Так, например, в прошлом году Евгений Владимирович Комаров (волгоградский энтомолог, кандидат наук) опубликовал статью, в которой он описал новый для науки вид жуков из семейства жужелиц, найденный на территории Волгоградской области.
Члены общества входят в комиссию по Красной книге Волгоградской области, сотрудничают с комитетом природных ресурсов, участвуют в экспертизах. Когда готовится к выпуску Красная книга России, то каждое региональное отделение, в том числе и наше Волгоградское, направляет рекомендации по видовому составу краснокнижных насекомых.
Мы изучаем насекомых не только на территории области, периодически экспедиции организуются в различных частях страны. Например, в 2019 году я побывал с двумя членами общества на плато Путорана, по результатам поездки в Евроазиатском энтомологическом журнале вышла статья о жесткокрылых плато Путорана.
ИА Красная Весна:: Ну это вы говорите о фундаментальной науке. А имеют ли энтомологические исследования какое-то прикладное значение?
Олег Брехов: Немаловажное: специалисты в области насекомых нужны во многих службах. Например, энтомологи нужны в карантинном контроле, потому что именно эта служба осуществляет контроль за видами-вредителями, которые наносят большой вред биологическим сообществам: и естественным, и созданным человеком полям, садам и паркам.
Взять хоть ситуацию с ясеневой златкой. Несколько лет назад в нашей области был обнаружен этот вид жуков, личинка которого развивается в древесине ясеня. Очень быстро этот вид начал распространяться, увеличивая свою численность. В результате деятельности личинок деревья погибают и засыхают. На больших территориях, например, напротив Волгограда, в Волго-Ахтубинской пойме, наблюдается большое количество сухих погибших деревьев. Кроме того вреда, который получает экосистема от погибшего леса, мы еще имеем большие площади сухостоя, что в нашем сухом и жарком климате порождает дополнительную пожароопасную ситуацию.
Златка — это только один из примеров карантинных видов, которых существует большое количество. Специальные службы следят за популяциями таких насекомых, и принимают необходимые меры по недопущению вспышек их численности.
Кроме того, изучение насекомых необходимо, когда мы говорим о здоровье человека. Всем известно, что многие болезни передаются разными насекомыми: комарами, клопами, мухами. Соответствующие службы отслеживают ситуацию с видами-переносчиками заболеваний. Например, на территории Волгоградской области есть комары рода анофелес, которые переносят малярию.
ИА Красная Весна:: В Волгоградской области есть малярия?
Олег Брехов: Только завозная. У нас нет своего очага.
ИА Красная Весна:: Но есть экологическая ниша для его возникновения?
Олег Брехов: Конечно. Если приедут в регион две тысячи зараженных, сядут в пойме, и их начнут кусать комары, то тогда у нас появится большое количество комаров, зараженных малярийным плазмодием, и сформируется свой очаг малярии.
То есть специалисты-энтомологи нам нужны и в лесозащите, и в сельском хозяйстве, и в здравоохранении. Причем за последние пару лет на меня несколько раз выходили из различных служб Волгоградской области и говорили о том, что нужны сотрудники, например, в карантинную службу. То есть потребность в энтомологах существует, но молодых специалистов в этой области, к сожалению, нет. Наше региональное отделение небольшое — около 20 человек — но возраст-то подавляющего большинства его членов больше 50 лет. Я так думаю, средний возраст — около 60 лет. К сожалению, наше отделение молодыми кадрами пополняется редко. Я преподаватель, работаю с молодежью, у меня бывают дипломники, которые выполняют энтомологические работы, но в энтомологию они не идут. То есть для них это просто выполнение выпускной квалификационной работы, диплома и всё. В науку идут единицы.
Каждый год педуниверситет на отделение «биология» набирает около 50 человек. Так вот, за десять лет из 500 человек, наверное, один вырастает в серьезного энтомолога. А потребность в кадрах существует серьезная. Вот ушла моя бывшая студентка из карантинного контроля, уехала в аспирантуру в Москву, и некому работать. Меня спрашивают, но мне абсолютно некого порекомендовать. И я думаю, что таких ситуаций много в различных отраслях.
ИА Красная Весна:: В чем вы видите причины этого?
Олег Брехов: Причины, на мой взгляд, кроются в системе. В первую очередь, это заказ общества. Вот если посмотреть сейчас на наше общество, кого оно воспитывает? Какую картинку успешности рисуют для молодежи? Отовсюду нам внушают, что успешность человека напрямую связана с деньгами. Деньги и успешность, деньги и успешность, это все, что мы слышим во всех СМИ. Это будет способствовать росту привлекательности занятия хоть какой-либо наукой? Абсолютно нет. Потому что, несмотря на все заверения властей, наука, кроме, наверное, каких-то военных технологий, которые, может быть, реально хорошо оплачиваются, наука, которая, с точки зрения обывателя, и не особо нужна — какая-то энтомология и ботаника, — она низкооплачиваемая. И с этой точки зрения, она не будет привлекательна. И люди, которые занимаются этой наукой, энтомологией, вынуждены как-то жить, чем-то зарабатывать.
Вот простой пример. Последний, кто пошел из моих воспитанников в аспирантуру, получает стипендию шесть тысяч рублей. Вот просто задумайтесь, стипендия аспиранта 6 тысяч рублей — это что? А ведь аспирант — это молодой человек, у которого уже и семья может быть, ему как жить? Кроме этого, он же, учащийся в аспирантуре, начинает свою преподавательскую деятельность в качестве ассистента, но это тоже минималка. Вот у нас в вузе это 12 тысяч. Это зарплата?
Но, кроме всего прочего, сюда добавляется то, что в нашем образовании за последние 20 лет произошли серьезные изменения. Внедрение болонской системы, уменьшение количества часов, переход на бакалавриат. Раньше на специалитете учились 5 лет, бакалавриат — 4 года. То есть уже на 1 год меньше подготовка специалиста. Соответственно, меньше предметов, меньше их нагрузка. Бакалавриат — это упор на самостоятельное обучение, при котором количество так называемых аудиторных часов — лекций, семинаров, практических и лабораторных работ — уменьшается. То есть как раз тех часов, на которых студенты работают непосредственно с преподавателями.
ИА Красная Весна:: Вы можете на каком-нибудь примере продемонстрировать это уменьшение часов?
Олег Брехов: Например, в нашем университете зоология беспозвоночных, когда я был студентом, преподавалась в течение двух семестров, в составе которых было 72 часа лекций, 72 часа лабораторных занятий и 72 часа полевых практик. У современных студентов от этого осталось 20 часов лекций, 36 часов лабораторных и 36 часов полевых практик. Как несложно посчитать, количество лекционных часов уменьшилось более чем в три раза. Вдвое сократилось количество лабораторных работ и количество изучения беспозвоночных в природе в ходе полевых исследований. Это уменьшение шло постепенно в течение ряда лет, и в результате мы пришли к тому, что по зоологии беспозвоночных в семестре осталось всего пять лекций из бывших когда-то 18.
ИА Красная Весна:: Количество лекций по предмету уменьшилось в три раза за тридцать лет?
Олег Брехов: Ну в учебном плане это выглядит красиво, там неочевидно это более чем трехратное уменьшение часов, потому как подразумевается, что возросло количество самостоятельной работы студентов. Но ведь в плане можно хоть миллион часов написать. Но кто это будет отслеживать, проверять усвоение такого объема материалов? Когда? Нет, конечно, я говорю студентам, что курс маленький, в семестре всего пять лекций и какие-то темы я пропускаю, они остаются на самостоятельное освоение. Но это очень большой объем, и освоить его самостоятельно могут единичные студенты.
И тут совершенно непонятна позиция нашего министерства образования. Ведь болонская система нам навязывалась под каким предлогом? Под тем, что мы должны входить в мировое, в европейское сообщество, наш диплом должен везде приниматься, поэтому мы переходим на их систему обучения, была введена такая зачетная единица, эквивалентная европейским программам, для того, чтобы можно было часы нашего диплома и предметов сопоставить с часами, которые изучают в Европе.
Как это все нам, я помню, лет 10 назад, как все преподносилось, что любой может на любом курсе уехать, там внедриться в образовательный процесс любого европейского вуза на основании тех зачетных единиц, которые студент освоил тут, в России. Но все это делалось тогда. Неужели не понятно, что сейчас мы там никому не нужны? Скоро будет уже два года спецоперации. Уже два года, как стало окончательно понятно, кто и как с нами работает. Но никаких сдвигов нет, мы наблюдаем дальнейшее ухудшение ситуации, в первую очередь, связанную с предметами.
И все это, еще раз повторю, накладывается на крайне низкие зарплаты педагогов. Все, кто учится, это прекрасно понимают, поэтому у них нет никакого стимула учиться. Они учатся просто, чтобы получить диплом. У нас на факультете впервые в этом году был недобор. Впервые.
Но это я совсем ушел в сторону. В общем, система сейчас работает не на то, чтобы развивался научный потенциал. Я не могу сказать, что студенты сейчас какие-то невообразимо тупые или что-то подобное. Они такие, какими их делает наше общество. Они два десятка лет ЕГЭ сдают.
Вот скажите, кто был героем в средствах массовой информации 70–80-х годов? Труженик. Сейчас кто герой? Шоумены, блогеры всякие — вот кто герои. Бесчисленные шоу «Стань звездой». И на фоне этого энтомология кажется какой-то такой ерундой, заниматься которой недостойно. Какая энтомология, вы о чем? Надо блог уметь вести, надо в шоу участвовать. У нас нет даже понятия «труженик». Трудиться на благо другого, трудиться на благо общества — эти понятия исчезли.
Поэтому оснований к тому, чтобы ожидать от студентов социально ответственного поведения, какой-то гражданской зрелости, их, к сожалению, недостаточно. Если студент начал серьезно заниматься энтомологией, то это прямо-таки событие.