Начало созданию общероссийской социалистической партии нового типа было положено изданием газеты «Искра». Решающую роль в этом деле сыграл, несомненно, Владимир Ильич Ленин. Приехав в 1893 году в Санкт-Петербург, Владимир Ильич стал неформальным лидером социал-демократического кружка Петербургского технологического института (ПТИ).
Вместе с членами этого кружка он создал первую крупную политическую организацию марксистов — «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Роль ближайших соратников Владимира Ильича из числа кружковцев-«технологов» в создании «Искры» также огромна.
Ярким представителем «технологов» был близкий друг Ленина Глеб Максимилианович Кржижановский. Наиболее известен он своим руководством программой электрификации России (план ГОЭЛРО) и Госпланом в самые кризисные годы зарождения СССР.
При этом меньше вспоминают о его вкладе в становление и развитие социал-демократического движения в России. В то же время революционная и научно-техническая деятельности Кржижановского были частью цельного пути. В этом можно убедиться, просто ознакомившись с его биографией.
Кржижановский родился 12 января 1872 года в Самаре в интеллигентной семье. Отец его умер, когда Глебу было всего четыре года, и семья жила крайне бедно. Мать Глеба, оставшись с двумя маленькими детьми одна, приложила все усилия, чтобы они получили достойное образование. Глеб закончил церковно-приходскую школу и поступил в реальное училище. Учился он блестяще — был первым учеником «реалки», поступил в ПТИ на химическое отделение, набрав высший балл, получал одну из пяти стипендий на курс, и по окончании его имя было занесено на мраморную доску выдающихся учеников института.
Все это, конечно, давало Глебу Максимилиановичу перспективу занять высокое положение в российском обществе. Однако после года интенсивного ознакомления с нелегальной литературой Кржижановский приходит к выводу, что «вне революционных путей нет выхода для честной перед собственным сознанием жизни», и вступает в социал-демократическое движение.
Чем занимались в кружке? Сначала самообразованием, затем перешли к организации рабочих кружков. Первоначально они носили просветительский характер — ставилась задача подготовки «рабочей интеллигенции», способной отстаивать интересы рабочего класса в политической борьбе. Много контактов с рабочими удалось завязать в Смоленской вечерне-воскресной школе для рабочих. В этой школе преподавали такие видные революционерки, как Н. К. Крупская (историко-филологическое отделение), З. П. Невзорова (химическое отделение) и А. А. Якубова (физико-математическое отделение). Подчеркнем здесь, что эти девушки тоже принадлежали к передовой российской интеллигенции — были слушательницами Бестужевских высших женских курсов — одного из первых вузов для женщин в России. В школе они знакомили рабочих с основами естественных и общественных наук. Наиболее продвинутые из учеников продолжали обучение в нелегальных кружках — знакомились с трудами Маркса.
Кржижановский вел один из таких кружков — разбирал с рабочими «Капитал»:
«Вспоминая, как терзали мы наших первых друзей из рабочего класса „сюртуком“ или „холстом“ из первой главы „Капитала“, я и по сие время чувствую угрызения совести. Наши революционные рабочие кружки были нагружены и работой культурнического оттенка, чему не в малой степени способствовала та громадная духовная жажда, которой были преисполнены передовые рабочие того времени» — пишет о том периоде Кржижановский.
Окончив ПТИ, Глеб Максимилианович поехал в Нижегородскую губернию, где работал инженером по кустарным промыслам при земстве. Эта деятельность не вполне соответствовала его специальности инженера-химика и была связана с полемикой с «народниками», которую активно вел Ленин в тот период. Народовольцы считали, что капитализм в России не приживается, и она должна развиваться с опорой на мелкие кустарные хозяйства. Поскольку народничество было на тот момент довольно распространено среди социалистов, нужны были неопровержимые доказательства ошибочности их взглядов. Необходима была статистика, которую, в частности, собирал Глеб Максимилианович, показавшая в конечном счете, что кустарные производства не выдерживают конкуренции с крупным капиталом и стремительно разоряются.
Необходимость расширения и постоянная опасность разгрома требовали профессионализации членов кружка, которая была окончательно осознана и ускорена с приходом в кружок Ленина.
Он указывает на необходимость участия социалистов не только в просвещении, но и в организации рабочего движения: «Представляя в неверном освещении исторические факты, забывая о массе труда, вложенного социалистами на придание сознательности и организованности рабочему движению, наши философы сверх того подсовывают Марксу бессмысленнейшие фаталистические воззрения. По его взгляду, будто бы организация и обобществление рабочих происходят сами собой», — пишет Ленин в статье «Что такое „друзья народа“?». Там же обосновывается необходимость агитации в широких массах рабочих вдобавок к пропаганде в среде передовых рабочих интеллигентов:
«…втягивать рабочих в простой политический радикализм значит отрывать только рабочих интеллигентов от рабочей массы, значит осуждать на бессилие рабочее движение, потому что оно может быть сильно лишь на почве полного и всестороннего проведения интересов рабочего класса, на почве экономической борьбы с капиталом, нераздельно сливающейся с политической борьбой против слуг капитала».
В начале 1895 года Кржижановский возвращается в Петербург. Под руководством Ленина в кружке работа ставится на широкую ногу — в частности, поставлено на поток изготовление и распространение листовок-воззваний к заводским рабочим. Интересно, что листовки не поощряли беспорядков, а напротив, призывали к организованной и, насколько возможно, законной борьбе. Например, после стихийного бунта рабочих на Семянниковском судостроительном заводе, там была распространена листовка кружковцев, содержавшая такой призыв:
«…действуя не кулаками, а таким общим, определенно высказанным фабриканту соглашением, они, наверно, добились бы этой уступки и без стольких напрасных жертв… „Борьбы и знаний!“ — вот чего требует от русского рабочего русская жизнь».
Несмотря на все усилия обеспечить конспирацию, жандармы были на шаг впереди, и в конце 1895 года большая часть группы арестовывается. Отметим, однако, что оставшаяся часть организации продолжила борьбу и смогла, например, добиться снабжения всех заводов Петербурга первомайской листовкой в 1896 году — немыслимый доселе уровень охвата.
После 14 месяцев одиночного заключения в «предварилке» Кржижановского приговаривают к трехлетней ссылке в село Тесинское Минусинского округа Енисейской губернии.
По дороге к месту ссылки, в Бутырской пересыльной тюрьме, Кржижановский переложил на русский язык польскую «Варшавянку». Интересно, что несмотря на польские корни, польского языка он не знал и пользовался пословным переводом.
Кржижановский, ориентируясь на Ленина, превращает тюрьму и ссылку в «сверхуниверситет»: интенсивно учится, занимается переводом работ Маркса. Большое внимание Ленин уделял укреплению здоровья: день всегда начинался с зарядки, Кржижановский и Ленин регулярно ходили в ссылке на охоту и даже боролись.
Вот как Кржижановский пишет из ссылки соратнице Л. Н. Радченко, каждая строчка в его письме светится оптимизмом:
«Есть кое-что хорошего, положительно хорошего и в наших местах. Климат очень здоровый, воздуха, света — миллион!
…Ваш Суслик [это один из партийных псевдонимов Глеба Максимилиановича] вовсе не альтруист (клянусь бородой Маркса — нет), но он до некоторой степени философ, вернее, исповедник некоторой жизнерадостной, прекрасной, эгоистично-земной философии.
…Жизнь, милый друже, не поэзия, а лаборатория будущего, наша задача — быть честными, сведущими химиками…
…Старче [Старик — партийный псевдоним Ленина] стал здоровым, краснощеким, ядреным молодчагой. Недавно он был у нас — я на него залюбовался…»
В 1898 году, находясь в ссылке, Глеб Максимилианович женился на Зинаиде Павловне Невзоровой. По окончании ссылки Зинаиды Павловны в январе 1902 года Кржижановские покинули Сибирь и по заданию Ленина организовали в Самаре Центральное бюро русской организации «Искры». Проживание в крупных промышленных городах им было запрещено, а Самара обладала рядом преимуществ: она была родным городом Глеба Максимилиановича, крупным транспортным узлом, через нее проезжали большинство возвращающихся из Сибири ссыльных, которых тут снабжали новыми документами, деньгами и инструкциями, адресами и т. д. Кржижановский, благодаря содействию соратников, занимает высокий пост помощника начальника участка службы тяги в Самарской губернии. Связь с рабочими-железнодорожниками, не вызывающая подозрений полиции в силу служебного положения Глеба Максимилиановича, способствовала успеху в транспортировке нелегальной литературы и «Искры» в частности.
Став во главе бюро русской организации «Искры», Кржижановские развили активную деятельность. Они установили связи со всеми волжскими социал-демократами, посылали корреспонденции в «Искру», собирали для нее деньги, в том числе и с обеспеченных людей, сочувствующих делу революции, налаживали транспорт и распространение «Искры» и иной нелегальной литературы, связи с искровскими типографиями в России.
Самарское бюро стало центром российских и заграничных связей. Отсюда в редакцию «Искры» — В. И. Ленину — направляли сообщения о работе бюро, о положении дел в местных организациях.
Владимир Ильич высоко оценивал создание и работу бюро: «Ваш почин нас страшно обрадовал, — писал он в Самару. — Ура! Именно так! шире забирайте! И орудуйте самостоятельнее, инициативнее — вы первые начали так широко, значит и продолжение будет успешно!»
Все это, конечно, происходило под гнетом полицейского преследования, поэтому введение Кржижановскими в оборот более защищенных алгоритмов шифрования переписки, разработка нового химсостава для тайнописи, вероятно, сыграли важную роль в становлении организации.
К моменту включения Кржижановских в активную работу в 1902 году во многих городах России действовала сеть агентов «Искры» — газета была принята на местах с воодушевлением. Следующим этапом было признание комитетами РСДРП искровской идеологической платформы и искровской организации в качестве координационного центра. Осуществлялось это за счет введения агентов «Искры» в руководство комитетов, подключения комитетов к сбору материалов и распространению газеты.
К концу 1902 года почти все важнейшие социал-демократические комитеты присоединились к «Искре», одобрили ее тактику, программу, организационные принципы и признали ее своим руководящим органом.
Затем — созыв второго по счету, но фактически учредительного съезда партии. 3 апреля 1903 г. Ленин писал Кржижановским: «…Главное, по-моему, сейчас —это всеми силами ускорить съезд и обеспечить большинство дельных (и «своих») делегатов. На Брута [еще один псевдоним Кржижановского] чуть не вся надежда. Надо, чтобы он сам присмотрел, по возможности, за всем, особенно за делегатами и постарался провести побольше наших».
Летом 1903 года Кржижановские в связи с угрозой ареста перебираются в Киев, где продолжают свою организаторскую деятельность. На съезде Кржижановского единогласно заочно избрали одним из трех членов ЦК. Это свидетельствует о высокой оценке партией вклада Глеба Максимилиановича в общее дело.
Последовавший затем раскол РСДРП он пережил крайне тяжело. Конфликт между соратниками, с которыми было так много пройдено, казалось, был немыслим. Оставшись в изоляции, Ленин возлагал большие надежды на приезд Кржижановского:
«…Я заклинаю тебя сделать все, все возможное и невозможное, чтобы приехать вместе с Борисом [псевдоним В.А. Носкова], заручившись голосами остальных. Ты знаешь, я уже довольно опытен в партийных делах, и я категорически заявляю, что всякая отсрочка, малейшее промедление и колебание грозит гибелью партии».
Приехав в Женеву для разрешения ситуации, Кржижановский, несмотря на твердую убежденность Ленина в необратимости раскола, пошел путем уступок меньшевикам, что стало важным фактором потери большевиками контроля над ЦК. Тяжесть ошибки и арест супруги вогнали его в депрессию. Он добровольно вышел из ЦК и зарекся от высокой политики, взяв на себя важные, но скорее технические функции, которые уже исполнял ранее в Самаре.
Есть целая серия писем, в которой Ленин увещевает, уговаривает, ругает Кржижановского за его нетвердую позицию, однако тот все же остается на пути примиренчества с меньшевиками. Интересно, что Ленин не только не проклинает после этого своего друга, но старается его поддержать:
«Дорогой друг! Не спеши с решениями и не отчаивайся… Поверь, что ты еще будешь очень и очень нужен и что все друзья рассчитывают на твое близкое „воскресенье“… .Непременно отвечай мне. Лучше бы всего, если бы ты изловчился выбраться на недельку сюда, — не для дел, а исключительно для отдыха и для свиданья со мной где-либо в горах. Право же, ты еще будешь очень нужен… Обязательно соберись с силами, и мы еще повоюем! Твой Ленин».
«Воскресенье» Глеба Максимилиановича не заставило себя долго ждать, в 1905 году он уже возглавлял забастовку железнодорожников в Киеве, вылившуюся в крупные выступления рабочих в городе. Однако не решившись вооружаться, протестующие были разогнаны с применением пулеметов и кавалерии. Кржижановский, едва избежав гибели и ареста, уехал в Петербург.
В период с 1905 до 1907 года Глеб Максимилианович оказался на нелегальном положении. В разгар революционных событий он вместе с Леонидом Красиным наладил производство бомб-македонок для нужд боевой организации РСДРП. Однако постреволюционная волна реакции закрыла возможности для вооруженного восстания и эти бомбы не понадобились. Кржижановский какое-то время сотрудничал с легальными изданиями большевиков, жил случайными заработками. В постреволюционный период РСДРП находилась в разгромленном и дезорганизованном состоянии. Вот какую оценку получил этот период в советской историографии в 1925 году:
«…революционная эпоха вызвала к жизни огромные, нетронутые до тех пор политическим сознанием, обывательские слои населения. Ожегшись на революции, они не могли уже спокойно возвратиться в свое прежнее мертвое царство и явили миру картину самого неприглядного разложения. Жуткие картины этого разложения заслонили на время те глубокие процессы, которые происходили в экономике страны и в классовом строении общества, позволили буржуазии до известной степени достигнуть поставленной ею себе задачи, под покровом мрака разрисовывать самыми черными и грязными красками то подполье, в которое вновь ушло революционное движение».
Устроиться инженером, побывав главой забасткома, Кржижановский уже не мог, но в 1907 году Леонид Красин устраивает его электромонтером в «Общество 1886 года». «Общество» было немецкой концессией, поэтому политическая благонадежность сотрудников хозяев мало волновала.
Глеб Максимилианович быстро осваивает новую специальность и к 1910 году становится заведующим кабельным хозяйством Москвы. В рамках своей инженерной деятельности он продвигает идеи объединения энергосетей, построения крупных электростанций на местном топливе, в частности на торфе. Кржижановский входит в число создателей «Электропередачи» — первой в РИ электростанции областного масштаба мощностью 15 МВт, что составляло 20% потребностей Москвы в 1915 году. Электроэнергия доставлялась в Москву первой в России высоковольтной ЛЭП на 70 кВ, а работала станция на дешевом торфе, заготавливаемом в ближайшем болоте. Переход на местное топливо имел большое значение для разгрузки железных дорог, поскольку российские электростанции тогда работали в основном на привозном бакинском мазуте, а также на английском и донецком угле.
При строительстве станции возник ряд трудностей. Во-первых, «Электропередача» была построена в основном на иностранные деньги, российских инвесторов, включая государство, заинтересовать не удалось. Во-вторых, пришлось очень трудно при прокладке ЛЭП, т. к. каждый собственник земли считал своим долгом выжать максимальную цену за прокладку сети по его участку, и в результате длительных торгов пришлось прокладывать линию зигзагами. После пуска станцию постановила закрыть Мосгордума, однако вмешалось военное ведомство — очевидно, «Электропередача» играла важную роль в снабжении электричеством военных заводов. Таким образом, команда Р. Э. Классона, в которую входил на первых ролях Кржижановский и ряд других действующих и отошедших от активной борьбы членов РСДРП, преодолев сопротивление актуальной элиты, сыграла важную роль в повышении обороноспособности страны. Очевидно, левацкий тезис «чем хуже, тем лучше» был им чужд.
Со стороны могло сложиться впечатление, что поражение революции 1905 года сломило революционный дух Кржижановского, и он ушел с головой в энергетику. В то время это было не такое уж редкое явление. В газете «Пролетарий» (№ 26, 1 апреля 1908 года) по этому поводу сетовали:
«Социал-демократствующая интеллигенция либо — киснет, перебиваясь своими служебными интересами, и обращается постепенно в обывателей „с брюшком и домиком“, либо же занимается самоусовершенствованием и не обращает ни малейшего внимания на рабочих».
Однако, хоть и сложно в это поверить, но Глебу Максимилиановичу удавалось совмещать прорывную инженерную деятельность на руководящей должности и продолжать борьбу. Об этом свидетельствуют журналы наружного наблюдения московской охранки:
«23 июля с. г. [1910] в г. Москве, в кв. инженера-технолога Глеба Максимильяновича Кржижановского состоялось особо законспирированное собрание Московских представителей верхов партии, на этом собрании решено было, что Зинаида Павловна Кржижановская побывает в Париже и, связавшись там с лично известным ей Лениным, должна разрешить при его содействии следующие вопросы…»
Как Кржижановский пишет в своей биографии, его служебное положение «на все 100% было использовано» для «партийной работы». Он устроил в «Общество 1886 года» при содействии Р. Э. Классона очень много большевиков: как в руководство, так и в качестве рядовых сотрудников.
Получается, что, в каком-то смысле, Кржижановский и его коллеги реализовывали программу электрификации России еще до прихода к власти большевиков — продвигая вопреки инертности государства ряд передовых проектов и выбивая на них финансирование за рубежом.
Иным это может показаться противоречием — часть времени Кржижановский ведет подпольную борьбу с властью, тем самым как бы ослабляя страну, часть — работает на ее укрепление, оснащая технически. Это противоречие легко разрешается, если предположить, что борьба с отжившим строем была для него таким же актом патриотизма, как строительство электростанций, которые он также строил для будущего.
Вклад Глеба Максимилиановича в становление СССР имеет поистине выдающееся значение. Он является координатором разработки и реализации плана ГОЭЛРО — локомотива восстановления экономики после лихолетья Гражданской войны и интервенций. План ГОЭЛРО органически вылился в создание Госплана, который Кржижановский возглавлял с первых дней до 1928 года. Затем он выстраивал систему высшего образования и академических институтов, в должности вице-президента Академии наук (АН) выделил Отделение технических наук в структуре АН и укрепил ее связь с нуждавшимися в новых технологиях отраслями экономики.
Надо сказать, что в условиях 1919-20 годов, когда еще полным ходом осуществлялся ряд военных интервенций, под контролем большевиков были только самые центральные территории страны, а в городах не хватало самого необходимого — хлеба и дров, вытягивать экономику, опираясь на какую-то совсем новую и мало кому понятную на тот момент электроэнергетику — это неочевидный шаг, и понадобился авторитет Ленина, чтобы в декабре 1920 года VIII Съезд Советов народных депутатов принял данный план. Была сделана ставка на повышение эффективности труда за счет электрификации. Ставка эта оправдалась в полной мере. За 15 лет действия плана, к 1936 году, вырабатываемая мощность выросла в 12,7 раза по сравнению с пиковой дореволюционной и превзошла выработку электричества в промышленном лидере того времени — Великобритании. Индекс промышленного производства при этом вырос в 5,9 раза. Так, например, производство грузовых автомобилей достигло 132 тыс. штук в год, это был первый показатель в Европе.
Все эти свершения могли быть плодом только высшей вовлеченности и энтузиазма квалифицированных специалистов. Формула, заявленная в докладе Кржижановского в 1915 году по поводу развития электротехнического производства, нашла свое воплощение: «Работе русских техников здесь открываются обширные горизонты, ибо страна нуждается не в простом копировании иностранных образцов, а в работе творческой мысли, которая в достаточной мере сочеталась бы с ее специфическими особенностями».
Время было в материальном плане тяжелейшее, однако большинство технических специалистов остались в стране, и явно не из корысти: из всех материальных приобретений у них был только повышенный паек. Остались они ради спасения страны и народа, увидев, что большевики предложили разумный план действий и энергично его воплощают. Как остроумно заметил историк Е. Н. Яковлев, «философский пароход» у нас был, а «инженерного» не было.
К сожалению, сегодня отношение в среде российской технической интеллигенции к проблеме отсталости России совсем иное: «Я хочу созидать. Но в этой стране созидание затруднено и вторично по отношению к передовым странам. Уеду туда, где созидать дают, даже если это утяжелит положение моей родной страны». Как видим, у большевиков-технологов была другая логика — они предпочли бороться за политические изменения в своей стране, а победив, развернули огромную практическую работу.
«Не гость, и не пришлец случайный с перепутья
Я мукою твоей, о родина, рожден
Хотел бы в даль с тобою заглянуть я,
В грядущее, на путь, который не свершен».
Глеб Максимилианович умер в 1959 году, и его жизненный путь — от первых кружков и стачек до участия в разработке первой в мире атомной электростанции — свидетельствует в пользу того, что противопоставление революционер-большевик — патриот-имперец абсолютно некорректно. Большевики исторически и были самыми энергичными патриотами, сумевшими собрать расползающуюся по швам империю и сделать ее могучей сверхдержавой.