Пандемия коронавируса давно превратилась в крупный фактор внутренней политики таких ключевых государств, как Россия и США. Часто лишенные доказательной базы меры, вводимые для борьбы с распространением инфекции, приводят к росту социального напряжения и даже политической нестабильности.
Это обстоятельство делает особо актуальной вышедшую 18 мая в американской газете The Hill статью профессора медицинского факультета Стэнфордского университета, эксперта по политике в сфере здравоохранения Гуверовского института Скотта Атласа. В своей статье «Добавление к диагнозу доктора Фаучи: критический аргумент в пользу прекращения нашего карантина» доктор Атлас дает систематический обзор наших сегодняшних знаний о коронавирусной инфекции. Отталкиваясь от этих знаний, он рассказывает о том, как привести национальную стратегию по сдерживанию эпидемии в соответствие с более широким пониманием государственных интересов. ИА Красная Весна предлагает вашему вниманию полный перевод статьи, вполне заслуживающей внимания российского читателя.
Добавление к диагнозу доктора Фаучи: критический аргумент в пользу прекращения нашего карантина
Сейчас уже все знают доктора Энтони Фаучи. Директор Национального института аллергии и инфекционных заболеваний является одним из самых цитируемых исследователей в области иммунологии всех времен и, несомненно, одним из самых известных. Как указано в его собственной биографии, его глубокие знания находятся в области исследований аутоиммунных и инфекционных заболеваний, их основных механизмов и методов лечения. Во время пандемии COVID-19 Фаучи стал центральной фигурой, ключевым советником президента Трампа и человеком, к которому вся страна, да и весь мир, обращаются в поисках мудрости и экспертного мнения.
Однако наши народные избранники, общественность и средства массовой информации неправильно понимают профильную роль доктора Фаучи и даже его экспертные знания как ученого. Фундаментальная наука крайне важна для понимания природы вирусной пандемии. Но сейчас настало время для разработки разумной государственной политики — и это предполагает гораздо более широкий взгляд, а не узкий акцент на том, чтобы любой ценой остановить COVID-19.
До политиков и общественности не было доведено несколько ключевых посланий, что могло бы сыграть решающую роль в уменьшении страха и могло бы способствовать безопасному возобновлению общественной жизни. Это привело к серьезному провалу политики на государственном уровне.
Не удалось проинформировать всех, что заявленная цель этой политики — полный карантин и изоляция всего населения — была достигнута для большей части Соединенных Штатов, в том числе в эпицентре, в Нью-Йорке. В частности, две кривые — ежедневная частота госпитализаций и ежедневная смертность — сглажены. Цель заключалась в том, чтобы не допустить перегруженности больниц, и, за исключением нескольких больниц в районе Нью-Йорка, этого удалось избежать. Сегодня большинство больниц недостаточно загружены, что приводит к сокращению персонала. Еще важнее тот факт, что политическая цель ликвидировать все случаи COVID-19 никогда и не ставилась. Это невозможно, ненужно и нелогично, ведь у 99% инфицированных людей не возникает значительных симптомов.
Не удалось успокоить людей и донести до них, что мы ожидаем дальнейший рост числа случаев с продолжающимся ослаблением сегодняшнего режима изоляции вне зависимости от того, проводим ли мы тестирование или нет. Поскольку миллионы людей уже столкнулись с этой крайне заразной инфекцией, а у половины из них она полностью бессимптомная, ее распространение вполне ожидаемо. Хотя нам покажут заголовки, делающие сенсацию из последующих прогнозов, эти модели уже рассчитаны на повышение заболеваемости при менее строгой изоляции.
Мы также знаем, что те же самые модели предскажут больше смертей, потому что они экстраполируют то, что происходило в прошлом. Губернаторы поспешили ограничить группы низкого риска, но не смогли защитить дома престарелых — единственную группу, нуждающуюся в строгой изоляции и тестировании с первого дня. Из-за этой удивительной ошибки жители домов престарелых составляют большинство умерших во многих штатах и более трети по всей стране. Предстоящие прогнозы не являются поводом для страха или паники. Они лишь усиливают потребность в новой политике, направленной на особую защиту этой четко обозначенной группы повышенного риска.
Не удалось донести до общественности, что общий уровень смертности не только намного ниже, чем считалось ранее, но и крайне низок почти у всех, кроме пожилых людей. В детройтском округе Окленд 77% смертей приходится на людей старше 70 лет; 92% — на больных старше 60 лет, что соответствует опыту Нью-Йорка и остального мира.
Тем временем, от внимания почему-то ускользает факт, что, по обновленным показателям смертности от инфекции по Испании, Нидерландам и Франции для лиц моложе 60 лет, смертность меньше или равна сезонному гриппу. Менее 1% смертей приходится на людей без сопутствующих заболеваний. Из исключительно редких случаев смерти детей в Нью-Йорке только один трагический случай из 15 756 смертей от COVID-19 (0,006%) произошел с ребенком без известных сопутствующих заболеваний.
Аналогичным образом вероятность тяжелого хода болезни, требующего госпитализации, гораздо выше у пожилых людей и у людей с определенными сопутствующими заболеваниями. В Нью-Йорке частота госпитализации для больных старше 75 лет примерно в 10 раз превышает частоту госпитализации у лиц в возрасте 18–44 лет, и более чем в 100 раз — у детей моложе 18 лет. Менее процента госпитализаций в Нью-Йорке приходится на пациентов моложе 18 лет.
Не были доведены до родителей факты о крайне малом риске для детей, и это сопровождалось отсутствием рационального медицинского взгляда на возобновление работы школ. Более молодые и здоровые люди практически не рискуют умереть, а риск серьезных заболеваний крайне невелик. Центры по контролю и профилактике заболеваний США (CDC) утверждают, что из 54 861 случая смерти в США от COVID-19 только 12, или 0,02%, приходится на детей в возрасте до 14 лет.
По оценками CDC, детская смертность от гриппа составляет почти 600 случаев по самым последним данным. Из 15 756 смертей в Нью-Йорке только восемь, или 0,05%, были зарегистрированы среди детей до 18 лет, что подтверждается мировой практикой. Во Франции, по приблизительным оценкам, смертность среди лиц моложе 20 лет близка к нулю, на уровне 0,001 процента; в Испании — аналогичная картина.
Для детей, за исключением крайне редких случаев, COVID-19 не представляет значительной опасности, даже по сравнению с гриппом. 15 мая CDC заявили, что «для детей (0–17 лет) частота госпитализации по COVID-19 значительно ниже, чем частота госпитализации по гриппу в сопоставимые периоды за последние сезоны гриппа».
Исследование, проведенное в 46 североамериканских детских больницах и опубликованное 11 мая журналом JAMA Pediatrics, позволило получить адекватный медицинский взгляд на эти данные: «...общее бремя инфекции COVID-19 у детей остается относительно низким по сравнению с сезонным гриппом»; «тяжесть заболевания у младенцев и детей с COVID-19 (гораздо ниже, — прим. С.А.), чем у взрослых» и «наши данные указывают на то, что дети подвергаются гораздо большему риску тяжелого заболевания от гриппа, чем от COVID-19».
Американцам нужно попытаться смириться с тем, что знают все врачи: исключения существуют практически для каждой инфекции, но они не могут перевесить убедительные доказательства обратного. Исключения существуют по отношению к этой инфекции, некоторые даже трагические, включая сообщения о чрезвычайно редком расстройстве, похожем на редкую болезнь Кавасаки, которая ежегодно встречается примерно у 2000–4000 детей в США. Публичные заявления ученых и средств массовой информации делают сенсацию из этих крайне редких случаев. Они особенно опасны тем, что вызывают неоправданный страх и приводят к чрезвычайно опасной, ошибочной политике со стороны людей без медицинских знаний.
Мы не должны забывать, что полная изоляция, а не вирус, наносит катастрофический вред. Ограничение других видов медицинской помощи и нагнетание страха в обществе порождают широкомасштабную катастрофу в области здравоохранения в дополнение к серьезному экономическому ущербу, который может привести к мировому кризису нищеты.
Только в США ежемесячно появляется 150 000 новых случаев онкологических заболеваний, но большинство больных сейчас не проходит обследование. Из 650 000 онкологических больных в США, проходящих химиотерапию, приблизительно половина сейчас лишена лечения.
Половина пациентов, требующих неотложной помощи, не обращаются за ней. Две трети пациентов, нуждающихся в физиотерапии, не получают ее. Пересадки органов от живых доноров сократились почти на 85%. Экстренные обследования из-за подозрения на инсульт сократились на 40%. И мы уж не говорим о 2/3 или даже 3/4 людей, пропускающих сейчас скрининги на рак, и более 50% детей, не получающих прививки, — всё это указывает на будущую крупномасштабную катастрофу в области здравоохранения.
Вот в чем настоящий провал: государственная политика никогда не должна быть одномерной. Ее нельзя навязывать людям без тщательного рассмотрения ее последствий, в том числе вреда от благих намерений при решении исходной проблемы. Настоящее лидерство требует гораздо большего, чем сочувствие и осторожность. От руководителей требуется рациональная интеграция доказательной базы, пусть даже и сложной, а затем проведение политики, основанной на здравом смысле и знаниях. Только мысля рационально, можно успокоить общественность и внушить доверие к выбранному пути.
Тотальная изоляция, возможно, была оправдана в начале этой пандемии. Но теперь она должна закончиться — разумно, без иррациональных и ненужных требований, противоречащих медицинской науке, здравому смыслу и логике. Цель строгой изоляции была достигнута в подавляющем большинстве мест. У нас имеются данные о риске и большой опыт, как на уровне индивидуумов, так и на уровне нации. Мы знаем, как контролировать риски, даже при появлении новых случаев заболевания. Мы знаем, что постепенное ослабление тотальной изоляции приведет к большему количеству инфекций, но это приемлемо. Учитывая то, что мы знаем, кого защищать, и что эта болезнь не наносит вреда подавляющему большинству инфицированных.
Как я и другие уже писали, путь к предотвращению новых смертей и тяжелых заболеваний лежит в том, чтобы, наконец, надежно защитить наиболее уязвимых. Пришло время остановить круговорот паники от полностью ожидаемых изменений в гипотетических прогнозах. Вместо этого нужно воспользоваться эмпирическими данными и устоявшейся медицинской наукой.
Либо провал в сфере управления закончится, либо мы совершаем национальное самоубийство.