Одним из самых неудовлетворенных своей жизнью слоев общества в России конца ХIХ — начала ХХ века были рабочие. Именно им в первую очередь и адресовалась «Искра», в том числе апеллируя ко всем неправдам, притеснению и угнетению, с которыми сталкивались рабочие. Материалы об этом неблагополучии сообщали «Искре» ее агенты, получавшие письма от самих рабочих из разных областей страны.

«Искра» рассказывала о трудной жизни рабочих и учила, как можно улучшить эту жизнь сейчас и как можно добиться коренных изменений в будущем.

В разделе «Хроника рабочего движения» мы неоднократно встречаем, например, описание такого инструмента эксплуатации рабочих как «хозяйская лавка». Вот как она описывается в седьмом номере газеты.

«Обилие штрафов при 12—13 руб. месячной платы для взрослого рабочего, редкая выдача этого заработка (раз в месяц) — таковы условия труда в прядильно-ткацкой фабрике г. Классина в Романове-Борисоглебске, Ярославской губернии. К этому еще присоединяется застарелая язва российской фабрики — хозяйская лавка. Товар в такой лавке недоброкачественный, цены более высокие, чем те, какие значатся в утвержденной фабричным инспектором таксе. При покупке товара в заборной лавке отмечается та цена, которая показана в таксе, надбавка же уплачивается наличными деньгами. В виду редкой выдачи заработка, рабочим часто приходится для покупки товара, не имеющегося в хозяйской лавке, совершать коммерческую операцию: купить какой-нибудь ненужный товар в этой лавке и перепродать его, теряя 20% убытка».

В первом номере «Искры» описаны порядки на подмосковной текстильной фабрике Рабенека, располагавшейся на территории современного города Щёлково.

«Порядки на фабрике действительно безобразные. Помещения для рабочих крайне неблагоустроенные: рабочие должны платить за керосин, за воду и за всякую мелочь. Продукты они должны брать в лавке хозяина, хотя цены там гораздо выше, чем в других лавках. Так, напр., за второй сорт мяса с костями они платят 17 коп. за фунт, тогда как на стороне они могли бы иметь то же самое за 14—15 коп., а то и дешевле. По книжке рабочему, подводя итоги, присчитывают на одной страничке полкопейки, на другой ¾ копейки и т. д., в общем получаются пятачки и гривеннички, а для хозяина довольно-таки кругленькая сумма».

Хозяйские лавки были явлением повсеместным. В первом номере газеты есть еще одно описание такой лавки, речь идет уже про Нижний Новгород:

«Харчевые записки в большом ходу, но рабочие берут их неохотно, так как товары в лавках и дороже и хуже. <…> на харчевых записках рабочие теряют до 20 проц., как было доказано на суде».

Видимо, понимая, что подобные порядки на фабриках и заводах совсем уж зажимают рабочих в угол, государство пыталось этому вяло противодействовать. Делало оно это, то ли опасаясь, что таким образом дело может дойти до революции, то ли просто следуя европейским тенденциям. В конце XIX века был введен институт фабричных инспекторов, которые, с одной стороны, должны были контролировать соблюдение законов, защищающих немногочисленные права рабочих на предприятиях, а с другой — собирать сведения о ситуации на заводах и фабриках страны.

Одной из обязанностей инспекторов был контроль за такими хозяйскими лавками. В обязанности проверяющего входил контроль качества товаров и цен на них, он мог запретить продажу недоброкачественных товаров и товаров с завышенной ценой. Один из инспекторов «первого призыва», профессор Иван Янжул оставил воспоминания, в которых рассказал о противостоянии фабричной инспекции с фабрикантами, пытавшимися всячески дискредитировать инспекторов, судя по всему, «слишком» добросовестно относившихся к своему делу. В ход шли все средства: от подкупа и запугивания до травли в СМИ.

«Лавки при фабриках, являясь во многих случаях — особенно в глуши — необходимостью, в то же время, к сожалению, ведут, как доказано было не раз на суде, — ко многим злоупотреблениям. Не говоря уже о чрезмерных ценах, а иногда и недоброкачественности продуктов, уже самый факт отпуска в кредит при существующей доселе нерегулярной и даже случайной расплате, ведет к тому, что рабочему очень нередко на некоторых фабриках денег получать почти совсем не приходится», — цитирует Янжул собственное письмо, написанное в газету «Современные известия» в период травли, в 1886 году.

Примечательно, что Янжул, в отличие от Ленина, не считает необходимым менять государственный строй и предлагает ограничиться повышением «качества» людей в государстве.

Однако Янжул тоже переживает за судьбу и страны, и рабочих и предвидит большие потрясения, если ничего не будет меняться. Как и Ленин, Янжул уверен, что «благие порывы» царского правительства по внедрению «прогрессивного» законодательства, «защищающего» права рабочих, сталкиваясь с противодействием фабрикантов, завершатся отменой института фабричных инспекторов и фактическим бесправием рабочих.

В передовице шестого номера Искры Ленин прямо пишет об этом:

«Александр III включает в свою так назыв. „народную“ (а на самом деле дворянско-полицейскую) политику фабричное законодательство. В 1882 году учреждается фабричная инспекция, которая публиковала даже сначала свои отчеты. Правительству, конечно, отчеты не понравились, и оно прекратило печатанье их. Законы о фабричном надзоре оказались именно тряпичкой».

О том же самом, по сути, пишет и Янжул, так рассказывая о своем решении подать в отставку: «После долгого колебания и сомнения я пришел, наконец, к заключению о бесполезности и даже невозможности своей дальнейшей инспекторской службы: никакого просвета в будущем не предвиделось и только одна мрачная сила давила и портила все немногое сделанное». Описывая сложившееся положение, профессор употребляет характерную цитату: «Нельзя в одно и то же время поклоняться и Богу и Мамоне». Тем не менее царский режим упорно продолжал бессмысленные попытки совместить несовместимое. Разрубить гордиев узел удалось только большевикам…

Полную версию седьмого номера газеты «Искра» можно скачать по ссылке.