Последствия вооруженного похода Пригожина на Москву мы еще не ощутили в полной мере. Однако это далеко не единственная проблема, с которой сталкивается сегодня Россия. По мнению политолога, философа и лидера движения «Суть времени» Сергея Кургиняна, в будущем нас ждут нарастающие неприятности, порождаемые во многом тем состоянием, в котором находится общество. Обсуждению вопроса о том, что это за состояние, как оно возникло после распада СССР и как его преодолевать, посвящен новый выпуск передачи «Предназначение».
По словам Кургиняна, главным вопросом мировой повестки дня еще долгое время будет оставаться вопрос о том, что происходит на Украине. Этот конфликт может продолжаться много лет. Но ведь это не значит, что нет других катастрофичных процессов. Например, процессы в Закавказье, которые рано или поздно приведут к тому, что возникнет острая ситуация, и на нее придется реагировать. Однако при всей катастрофичности процессов в Закавказье всё, что мы можем сделать сейчас — это вяло маневрировать, потому что у нас уже есть один театр военных действий. А что произойдет, если что-нибудь начнет шевелиться на Дальнем Востоке, в Балтии, в Арктике? А что происходит во внутренней политике?
Мир не стоит на месте, он движется в неблагоприятную для нас сторону, говорит политолог. Поэтому даже если мы закрепимся на неких рубежах, и военный конфликт на Украине окончательно станет позиционно-неподвижным, это не остановит процессы на других направлениях.
Кургинян напомнил о словах Владимира Путина, который назвал распад СССР «геополитической катастрофой». Но что это за катастрофа и каковы ее последствия? — спрашивает политолог. Ведь речь идет не о том, что была большая страна, а потом ее разрезали на части. В каждой из частей происходят разные процессы, включая дерусификацию, формирование суррогатных идентичностей, антирусское экзальтированное безумие.
Политолог отмечает, что произошедшее с СССР было названо всеми нашими противниками «поражением Советского Союза в холодной войне». И это очевидным образом именно так. Но там, где произошло мощное поражение, всегда возникает травма поражения.
С травмой поражения сталкивались разные страны, включая США, которые после поражения во Вьетнаме всерьез продумывали, как реабилитировать людей. Но у нас поражение неизмеримо большее, а мы не осуществляем реабилитации и не анализируем, какого рода травмы были нанесены жителям страны.
Кургинян указывает, что медицина научилась излечивать телесные раны, нанесенные, например, холодным или огнестрельным оружием, но гораздо хуже обстоит дело с тем, что принято называть «ранами сознания». Раны сознания возникают вследствие эмоционального шока, который наносит человеку травму (перестроечные реформы 90-х, как известно, так и назывались: «шоковая терапия»). Деформированное сознание теряет адекватность, оно не может нормально осмысливать то, что происходит во времени и в пространстве.
Необходимы ли стране духовные скрепы? Разумеется, да. Но одно дело говорить о них в здоровом обществе, другое дело говорить о них в обществе травмированном. Лидер движения «Суть времени» напомнил, что крупный немецкий ученый Юрген Хабермас связывал общественную травму именно с сознанием поражения, а крупный французский писатель и философ Антуан де Сент-Экзюпери в своем произведении «Военный летчик» подробно осмыслил, что такое травма поражения Франции в войне 1941 года. Экзюпери понимал, что дальнейшая борьба с нацизмом возможна, только если начнется реабилитация общества после полученной травмы.
Огромную необходимость в реабилитации ощущали немцы после поражения в Первой мировой войне. Кургинян отмечает, что не нацисты начали ее проводить, они лишь подхватили процессы, которые уже шли, и в которых самих по себе не было зародышей немецкого отвратительного нацизма.
Политолог утверждает, что если травмированное общество не получает реабилитацию, то на следующем шаге начинается его деградация, которая охватывает все сферы общества. Такую деградацию правомочно назвать системным регрессом. Фактически это означает, что страна от восходящего исторического процесса переходит к нисходящему.
Лидер движения «Суть времени» отмечает, что российское руководство склонно приравнивать между собой революцию и смуту, что является серьезной ошибкой. Революция — часть исторического процесса и фактически неотменяемая его часть.
Когда говорится о революции снизу, часто используется слово «могильщик» по отношению к какому-то классу. Кургинян отмечает, что могильщик порождается историческим процессом, в котором возникают новые производительные силы. Государство во имя того, чтобы не пасть под атаками другого государства, начинает пестовать хозяина новых производительных сил, и этим создает себе могильщика. Натуральным могильщиком феодализма была буржуазия. Внутри феодального уклада она обладала собственной культурой, моралью, производительными силами, политической организованностью и политической волей.
Политолог указывает, что Ленин и Маркс говорили, что пролетариат — это могильщик буржуазии так же, как буржуазия — могильщик феодализма, но этот тезис является не до конца верным. Русская революция была не вполне пролетарской и то, что происходило потом, отнюдь не укладывается в канон «могильщика из нового уклада». Но в принципе подобные революционные процессы могут происходить при определенных условиях — в восходящем историческом потоке, сопровождающемся мощным развитием производительных сил. Однако всё это становится невозможным в обществе травмы. Общество травмы порождает регресс, оно как бы выпадает на обочину исторического процесса.
Кургинян считает, что одним из самых страшных последствий постсоветского регресса стало уничтожение собственных высокотехнологических производительных сил России. Ни одна страна мира ни при каких политических трансформациях не осуществляла ничего подобного.
Когда власть в условиях системного регресса не может переломить ситуацию, она стремится самоутверждаться за счет действий, которые, по существу, ничего системно не меняют. Еще одним последствием регресса становится идеологический вакуум. В итоге не имеющее опоры общество начинает шарахается из крайности в крайность. Тревожность людей повышается, и они цепляются за что угодно — за малые этнические идентичности, за какой-нибудь радикализм.
Постсоветский уклад с его идеологическим вакуумом, чудовищной социальной дифференциацией, научной, культурной и образовательной деградацией порожден травмой поражения, но никто не занимается посттравматической реабилитацией!
Между тем перед страной стоят серьезные вызовы. Провал украинского «контрнаступления» не приближает нас к ответу на эти вызовы. Чтобы на них ответить, нужно что-то сделать с обществом, впавшим в деградационную негу. Надо учить и тренировать бойцов, оснащать их новейшим оружием. Для этого надо строить новые заводы, насыщать эти заводы новой техникой. Но для этого нужно преодолеть регресс, вызванный травмой.
Лидер движения «Суть времени» указывает, что не все цивилизации, в которых происходили тяжелые процессы, впоследствии выжили. Какая часть действующей элиты всё-таки проснется и поймет, что дальше так жить нельзя? Если представители власти и дальше будут вести себя по принципу «после нас хоть потоп», то страну ждут тяжелейшие потрясения.
Вместе с тем политолог верит и в возможность революции сверху, и в возможность развернуть процессы в стране без тяжелейших для всех издержек. Россия хочет жить и будет жить, утверждает Кургинян.