Один из важнейших аспектов, затронутых в статье Сергея Кургиняна «О коммунизме и марксизме — 63», — это вопрос о преемственности.

Рассматривая его относительно Кубы, необходимо констатировать, что Фидель Кастро, находясь у власти несколько десятилетий, так и не смог решить эту задачу. Но ведь и другие красные герои не смогли ее решить. Почему так получается? Означает ли это, что вокруг них не было достойных людей. Если это так, то героизм как таковой является феноменом случайности, и людям не под силу передача огня. Если так, то ни о каком красном проекте и речи быть не может, и мы должны признать правоту наших оппонентов. Если же мы не собираемся складывать оружие, то обязаны искать решение.

Одним из решений, лежащих на поверхности, является изобретение личного бессмертия. Тогда герои не будут умирать и смогут довести начатое дело до конца. Но мне кажется, ошибочно ставить вопрос именно так, что мы должны отменить этот злой рок смертности человека, начертанный нам природой. А то получится: кучка бессмертных мудрецов и — легкомысленная псевдочеловеческая биомасса. Стремясь к такому роду бессмертия, мы опять же соглашаемся с нашими врагами.

Человечество издавна искало ответ на вызов смерти. Одно из решений сформулировал Пушкин, в произведении «Памятник»:

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире Мой прах переживет и тленья убежит — И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит.

Лично мне всегда был близок такой подход: когда понимаешь, что то, что ты принял от предков, пронес через жизнь, достойно передаешь потомкам, то и смерти никакой нет. И тем тяжелее мысль о том, что можно просуществовать, ничего ни от кого не перенимая, ничего не неся, ничего никому не передавая. Либо попросту не успеть, не суметь это сделать. Сохранение памяти героев прошлого, возведение им памятников, наименование в их честь улиц, городов — это действительный инструмент передачи из поколения в поколение. Понятно, почему сегодня антисоветчики так яростно борются именно с топонимикой и монументами. Пока дело человека продолжается, живет и он сам. Если память о герое погибает, то он, действительно, труп.

Надо заметить, что задумывались об этом и большевики. Был такой лозунг: «Ленин — жил, Ленин — жив, Ленин — будет жить». Над этой фразой прежде глумились все, кому не лень. При этом она не укладывается в создаваемый ультраматериалистический образ коммунистов. Появилась она в действительно очень сложный для страны момент — в конце марта 1924 года, то есть спустя два с лишним месяца после смерти Владимира Ильича. Ощущение неопределенности, растерянности, уныния нависло над обществом. Что же будет дальше? Неужели со смертью вождя партии всё закончится? Маяковский берется прогнать этот мертвящий дух и пишет стихотворение «Комсомольская», откуда и были взяты строки вышеупомянутого лозунга. Название не предвещает чего-то необычного, но уже в эпиграф автор помещает, по сути, заклинание: «Смерть — не сметь!»

Далее он однозначно отказывается признавать смертью прекращение физического существования человека:

Залили горем.                      Свезли в мавзолей частицу Ленина —                               тело. Но тленью не взять —                                      ни земле,                                                    ни золе — первейшее в Ленине —                                     дело.

Маяковский подчеркивает, что главное — это дело Ленина, которое, в отличие от тела, бессмертно. И продолжает, можно сказать, ритуально заклинать смерть:

Смерть,              косу положи! Приговор лжив. С таким              небесам                           не блажить. Ленин —               жил. Ленин —               жив. Ленин —               будет жить.

Он призывает большевиков держать себя в руках, чтобы они не становились распространителями мертвящего духа, не потворствовали тем самым победе смерти.

К сведению смерти,                               старой карги, гонящей в могилу                           и старящей: «Ленин» и «Смерть» —                                     слова-враги. «Ленин» и «Жизнь» —                                    товарищи. Тверже            печаль держи. Грудью            в горе прилив. Нам —            не ныть. Ленин —              жил. Ленин —              жив. Ленин —              будет жить.

Маяковский предлагает товарищам принять следующий взгляд:

Ленин рядом.                     Вот                            он. Идет          и умрет с нами. И снова            в каждом рожденном рожден — как сила,             как знанье,                             как знамя.

«В каждом рожденном рожден» — вот формула бессмертия, выдвинутая поэтом.

Большевики понесли очень серьезный урон, который, пожалуй, не был ими до конца преодолен. Трудно представить, что в организации, где так много завязано на одном человеке, может быть иначе. Задача преемственности не была решена в полной мере. Тем не менее, Советский Союз смог одержать Великую Победу над фашизмом.

Но уже от следующего подобного удара партия оправиться не смогла. Нередко приходится слышать вопрос, ответственен ли Сталин за то, что произошло после его смерти? Безусловно, ответственен! Хотя в известной песне пелось: «У власти орлиной орлят миллионы...» Возможно, конечно, что орлят война выбила, а возможно, что отношение к ним было, как в другой, не менее известной песне: «Два сокола ясных вели разговоры... а кругом летали Соколята стаей».

Но мы должны не обвинять, а делать соответствующие выводы.

Воздвигать памятники, бросать искры в народ, в расчете на то, что они пробудят чувства добрые и зажгут миллионы других огней, это, конечно, необходимо. Но достаточно ли этого для того, кто решил изменить мир? Уверен, что нет, поскольку любой, кто что-то делает, ответственен не только за свой этап эстафеты, но и за результат в целом. Тот, кто сеет, ответственен и за весь урожай. Разговор о том, что вокруг не оказалось достойных преемников, неубедителен.

Здесь, пожалуй, уместно процитировать стихотворение «Сеятелям» Некрасова:

Сеятель знанья на ниву народную! Почву ты, что ли, находишь бесплодную, Худы ль твои семена? Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами? Труд награждается всходами хилыми, Доброго мало зерна! Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами, Где же вы, с полными жита кошницами? Труд засевающих робко, крупицами, Двиньте вперед! Сейте разумное, доброе, вечное, Сейте! Спасибо вам скажет сердечное Русский народ...

Автор одновременно с досадой вопрошает себя, в чем дело, почему такой слабый результат? Не та почва? Испорченные семена? А, может, дело в тебе? И тут же взывает к другим: «Где ж вы?»... «Двиньте вперед!»...

И действительно, а должен ли один человек быть ответственен за дело, и с какой стати остальные позволяют себе занимать пассивную позицию, рассчитывая на героя? Почему один жертвует собой по полной, а другие лишь по полной экономят себя? Для чего? Для червей? По этому поводу ярко выразился очень неоднозначный, но всё же один из самых знаковых авторов последних десятилетий Виктор Цой:

Они говорят: им нельзя рисковать, Потому что у них есть дом, в доме горит свет. И я не знаю точно, кто из нас прав, Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед. Закрой за мной дверь. Я ухожу.

Что скрывать, в нашей организации эта проблема присутствует, и за это несут ответственность и те, кто взвалил на себя ответственность, поскольку никто не отменял необходимость формирования и расширения коллектива, и те, кто никак не расстанется с идеей индивидуального бытового процветания. Только если на место одного героя придет десяток, и еще сотня будет на подходе — только тогда мы сможем вырваться из замкнутого круга «истории о последнем герое». Вот это будет, на мой взгляд, действительное бессмертие и изгнание смерти.