«Последний великий красный герой умер. Да здравствует новый красный героизм, в создание которого этот герой вложил свою немалую лепту», — так пишет в своей статье С. Е. Кургинян в связи с уходом легендарного команданте Фиделя Кастро.

Да, красный герой Фидель Кастро ушел от нас непобежденным и навсегда останется в мировой истории как символ борьбы за истинную свободу и независимость, символ стойкости, справедливости и верности коммунистическим идеалам.

Как справедливо указывается в статье, «вера Фиделя в коммунизм была свободна от ортодоксального квазимарксистского начетничества». Фидель, воспитанный иезуитами колледжа «Вифлеем», имел отличный от действующей в СССР идеологии взгляд на религию. Еще в 1985 году состоялся его известный диалог с бразильским священником и богословом Фреем Бетто, который позднее был опубликован в виде книги «Фидель и религия». В диалоге Фидель отмечал, что действующий запрет на принятие христиан в Коммунистическую партию Кубы был вызван вовсе не атеизмом последней, а риском принятия в партию скрытых врагов, так как «большинство практикующих католиков были в основном из класса богачей, который поддерживал контрреволюцию». Команданте рассуждал о том, что отношение Коммунистической партии Кубы с католической церковью будет неизбежно улучшаться, так как церковь дальше не сможет оставаться вотчиной «землевладельцев, буржуазии, богачей». В этом диалоге католического богослова и коммуниста было громко озвучено то общее, что есть между коммунизмом и христианством.

Остановлюсь на нескольких тезисах диалога подробнее.

На прямой вопрос Фрея Бетто, считает ли Фидель Кастро религию «опиумом для народа», последний ответил, что этот тезис нельзя отрывать от исторического контекста, внутри которого он безусловно верен. Представьте с одной стороны революционера, который хочет изменить несправедливый мир, а с другой стороны — «гражданские институты, землевладельцев, знать, буржуазию, богачей, крупных торговцев, церковь саму по себе», вступивших в заговор, чтобы «не допустить социальные перемены». Когда церковь и религия использовалась как инструмент порабощения, это неизбежно вызывало у революционеров антиклерикальную и даже антирелигиозную реакцию. «Там, где высшая иерархия католической или любой другой церкви тесно связана с империализмом, с неоколониализмом, с эксплуатацией народов и людей, с репрессиями, не надо удивляться, если в этой конкретной стране кто-нибудь повторит фразу о том, что религия — опиум для народа», — говорил Кастро. При этом команданте указывал на обратный пример в Никарагуа, где в рядах революционеров много верующих, считающих, что нет и не должно быть никакого противоречия между «состоянием верующего и состоянием революционера».

Так религия — опиум для народа или все-таки нет? Ответ Кастро прост: «С политической точки зрения, религия одинаково может быть как опиумом, так и замечательным средством, в зависимости от того, применяется ли она для защиты угнетателей и эксплуататоров или угнетенных и эксплуатируемых».

На этот тезис Фидель отвечает, что с политической точки зрения можно быть марксистом, не переставая быть христианином, в том случае, если ты искренний христианин и искренний коммунист. «Между христианством и коммунизмом в 10 тысяч раз больше общего, чем между христианством и капитализмом», — говорит Фидель. Искренний коммунист-марксист и искрений христианин неизбежно будут иметь одинаковые цели по справедливому преобразованию мира, одинаково будут готовы «уничтожить эксплуатацию человека человеком и бороться за справедливое распределение социального богатства, за равенство, братство и достоинство всех человеческих существ».

По мнению католического богослова, в среде верующих христиан наибольшее отторжение вызывает концепция Карла Маркса о классовой борьбе.

На это Кастро ответил, что классы и классовую борьбу изобрел не Маркс и его последователи. Марксисты лишь изучили историческую реальность и открыли существующие законы, которые на данном историческом этапе управляют эволюцией человеческого общества. Классовую ненависть порождает не марксизм-ленинизм, который лишь показывает противоречия между классами, неизбежно порождающие классовую борьбу, а уже сама борьба порождает ненависть. По мнению команданте, марксисты проповедуют неприятие системы эксплуатации и ненависть к несправедливости. «Мы не проповедуем ненависти между людьми, потому что, в конце концов, люди — жертвы системы», — отвечал Фрею Кастро. Если кто-то говорит, что «я ненавижу преступление», то не думаю, чтобы это запрещалось христианским учением! Ненавижу несправедливость, ненавижу злоупотребления, ненавижу эксплуатацию».

На вопрос Фрея Бетто «Команданте, любовь — это революционное требование?» Кастро отвечает, что любовь к ближнему, которую проповедует церковь, впервые в истории человека стала реальной именно при социализме. Ведь реальная любовь к ближнему находит «конкретное выражение в равенстве, братстве и человеческой солидарности, к которым как раз и стремится социализм».

Впоследствии Фрей Бетто скажет, что книга «Фидель и религия» имела огромное значение в налаживании мостов между «берегами одной реки», то есть между коммунистами и верующими людьми. Почему именно между берегами одной реки? Потому, что социализм и социально ориентированное общество «воплощает в жизнь исторический проект Господа».